«Здесь живут люди, которые кормят огонь» Россияне массово едут на Алтай. Зачем они ищут там настоящих шаманов?

Республика Алтай — всего 210 765 жителей по данным на начало 2024 года, горы, озера, невероятные инопланетные пейзажи и коренные малочисленные народы, представителей которых осталось по паре тысяч человек. Здесь родилась Айчус (Алла) Байатова-Набутова, кумандинка, этноблогер, создательница собственной этномастерской, которая связала всю свою жизнь с древней культурой своей республики. Айчус рассказала «Ленте.ру», зачем танцевать под варганы ночь напролет, как жизнь в юрте меняет сознание, для чего туристам ехать на Алтай и что стоит увидеть первым делом, а также почему заказать выступление настоящего шамана вряд ли получится.

Девушка из народа лебедей

На Алтае есть малочисленный народ — кумандинцы. По данным национальной переписи 2021 года, их осталось чуть более 2,4 тысячи человек, не хватит одну столичную новостройку заселить. Но пусть кумандинцев немного, история людей-лебедей (кумандинец — от слова «кууғ», лебедь), как они сами себя их называют, — века и века.

Алла Набутова впервые задумалась об этом еще студенткой. Кумандинка по крови, девушка начала интересоваться своими корнями, народными традициями. Правда, было это лишь любопытство. Все изменилось, когда в 2009 году она поехала в Москву на фестиваль «Сокровища Севера». Алле был 21 год.

«Там были и саамы, и индейцы, и коренные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока, — вспоминает она. — И я там познакомилась с молодыми людьми, активистами, увидела, как трепетно и нежно они относятся к своей культуре, как сохраняют ее. Прониклась их энтузиазмом. После фестиваля я начала серьезно изучать традиции нашего народа и других народов России и мира, ведь никто не существует сам по себе. Мы все связаны, все так или иначе влияем друг на друга».

Танцы под варганы

Ей было интересно все — от народных танцев и традиционных оберегов до языков и полузабытых обрядов. За следующие девять лет Алла успела пожить в разных регионах, в том числе в Москве, Подмосковье и на Сахалине, побывать на Камчатке и Ненецком АО, поработать в этнопарках, включая подмосковный «Кочевник», начать вести блог, посвященный коренным малочисленным народам России, и решила: с родной культурой будет связана не только вся ее дальнейшая деятельность, но и образ жизни.

«Я разрабатывала свои мастер-классы по созданию украшений, вела соцсети и очень много танцевала, — вспоминает она. — Однажды я участвовала в марафоне по северным танцам. Это было на Камчатке в 2014 году. Условие было одно: танцевать, практически не останавливаясь. Отойти можно было несколько раз на пару минут».

Это был марафон «Алхалалалай». Алла оказалась среди танцоров, которые не сдавались до конца. Под варганы и бубны среди костров они протанцевали 16 с половиной часов. Продолжали даже когда музыканты уже устали и ушли спать, а организаторы включили музыку из колонок.

Алла вошла в число финалистов и стала бронзовым призером марафона.

Когда на Алтай вернулась Айчус

Поездив по стране, Алла вернулась на Алтай, и в 2017 году начала создавать собственный проект. В то же время она окончательно приняла для себя другое, более родное для нее имя Айчус.

«Изначально это было шутливое прозвище, которое дали мне родственники, — говорит она. — В переводе оно значит "лунное лицо" — "луноликая", если выражаться поэтичнее. Очень быстро это прозвище переросло в нечто большее. Меня начали так называть все здесь, на Алтае. Это же имя я дала и своему проекту. Так появилась этномастерская "Айчус"».

Юрта-мастерская в горах

В то время Алла работала в одном из туристических районов в 37 километрах от Горно-Алтайска, в горах, на Чуйском тракте, рядом с селом Манжерок. Каждый день приезжать туда было сложно. Айчус поставила там юрту и на несколько месяцев поселилась в ней.

«И я начала встречать гостей, — вспоминает она. — Это был 2018 год. Идеей жить в юрте и там же проводить мастер-классы я тогда была вдохновлена. Юрта — это целая философия, мировоззрение. Пребывание в ней отличается от того, как чувствуешь себя в любом, даже в самом современном и хорошо оборудованном помещении. Как небо куполом накрывает землю, так и юрта накрывает очаг. А это — символ семьи, продолжения рода. Все в юрте очень мудро устроено — мужская половина и половина женская, священная обрядовая часть… Для меня было важно пройти опыт такой жизни в родных местах».

В юрте Айчус прожила около полугода. Теплая весна, лето, начало осени — бороться с холодом ей не пришлось. Были и люди, которые оберегали ее, помогали. Но Айчус в своей юрте была совершенно одна.

Жизнь наедине с небом

Жизнь в юрте меняла сознание. Айчус, родившаяся и выросшая в городе, будто бы переносилась далеко в прошлое, где жили сказки, легенды и обычаи, о которых ей рассказывали когда-то в детстве. Грани реальности размывались. Особенно сильно это чувствовалось по ночам.

«Когда я была маленькой, мне рассказывали про духов гор, озер, равнин и других мест, про силы, которые охраняют людей и помогают им, — рассказывает она. — Для меня все это было мифологией, фольклором. Но когда я стала жить в юрте и заниматься мастерской, все это вдруг стало частью моей реальности. Возможно, для тех, кто никогда не покидал городов, это прозвучит странно, но, попадая в такое жилище, ты начинаешь ощущать, что значит жить на земле, среди гор, рядом с живым огнем. Здесь только ты, твоя юрта и Алтай. Все. Нет этого информационного шума, постоянных звонков и суеты. Уходит все наносное, перестает быть важным. Остаешься наедине с небом. И вот то, что есть в сухом остатке, без гаджетов, статусов и стандартов, к которым мы привыкли, — то и есть ты настоящий».

Перед сном она смотрела на звездное небо сквозь дымовое отверстие и думала. Раньше ей казалось, что проект нужен, чтобы показать себя, добиться популярности, поднять народную культуру и привлечь к ней внимание. Все это, конечно, оставалось, вот только теперь открывалось что-то более значимое, глубокое и описанию поддающееся плохо: мир, в котором когда-то жили люди, отличный от того, в котором мы живем теперь.

В том же году Айчус вернулась в город, но ощущение связи с родной землей осталось внутри и больше не исчезало. Юрта тоже сохранилась. Теперь она служит летним дачным домиком.

Мастерская Айчус за следующие семь лет переросла и юрту, и саму себя. Постепенно она из места, где всех желающих учили создавать традиционные алтайские украшения, превратилась в агентство по организации этномероприятий.

«У меня появилась команда, с которой теперь мы участвуем в проведении по-настоящему масштабных событий — фестивалей регионального значения и не только. Нас уже приглашают в международные проекты, — говорит Айчус. — А я смогла осуществить свою давнюю мечту — создать ансамбль народного танца».

Молодая старейшина

Практически одновременно с появлением ансамбля Айчус получила предложение, от которого было сложно отказаться.

«В прошлом году меня пригласили стать сопредседателем Ассоциации коренных малочисленных народов Республики Алтай, — говорит она. — Я представляю там кумандинцев. Мои коллеги представляют теленгитов, тубаларов, челканцев. Это все коренные народы нашей республики».

Поначалу Айчус сомневалась, стоит ли соглашаться: график и так был напряженным. К тому времени она уже успела получить определенную известность и у организаторов самых разных мероприятий была нарасхват.

«После очередной длительной поездки в Москву я вернулась домой и внезапно узнала, что я популярный блогер, — продолжает Айчус. — Меня стали узнавать на улице подписчики, подходить, благодарить. Оказалось, многие местные жители давно меня читают. Честно говоря, я не была к этому готова. То, что начиналось еще в 2013 году и что мы продолжаем делать вместе с моей командой, оказалось очень важно для людей, для представителей малых народов, которые живут здесь».

Айчус согласилась стать сопредседателем Ассоциации КМН РА, занялась работой с молодежью. Коллеги с юмором, но и всерьез начали называть 36-летнюю Айчус молодой старейшиной.

Танцы по солнцу

Ансамбль, о котором она долго мечтала, назвали «АйКюн» — «Луна-Солнце». Когда Айчус начала заниматься мероприятиями для приезжавших на Алтай туристов, ее часто просили устроить представление с народными танцами. Но с этим была проблема.

«Ансамбли, уже существовавшие в республике, были очень загружены, — объясняет девушка. — Профессионалов высокого уровня не так много, и у них графики расписаны далеко вперед. Но отказывать гостям — это не по мне».

Участники ансамбля «АйКюн»

Фото: Солоны Куюкова / Ансамбль «АйКӱн»

Айчус понимала: надо создавать что-то свое. Тут как раз пригодился опыт, полученный при участии в разных танцевальных коллективах.

«И как раз в это время я встретила хореографа Ларису Юнову, и в нас вдруг зародилась решимость: пора действовать, — говорит Айчус. — Мы с ней совместно создали партнерский проект — ансамбль "АйКюн". При поддержке Ассоциации КМН РА, регионального Комитета национальной политики и связей с общественностью, а также множества единомышленников нам удалось собрать талантливых девушек, большинство из которых окончили колледж культуры по специальности "хореография". Затем мы стали активно работать в сфере национальных танцев, где каждый шаг и каждое движение переплетаются с богатым наследием и историей наших предков».

Республиканский Комитет по национальной политике предоставил помещение, помог с костюмами, что было очень важно, и в сентябре прошлого года ансамбль начал репетировать.

Уже за первые полгода совместного труда Лариса Юнова — художественный руководитель и хореограф-постановщик — создала зажигательные и лиричные танцевальные номера, и «АйКюн» начал выступать не только в родной республике, но и в соседних регионах: в Кемеровской области, в Алтайском крае и в Москве.

«Мы выбрали это название потому, что множество обрядов коренных народов Алтая связаны с движением солнца и луны по небу, — говорит Айчус. — И танцы также выстраиваются по ходу движения солнца. Вообще танец — это универсальный язык, понятный людям во всем мире. Он связывает всех нас. В нашем ансамбле на меня ложится вся организационная часть — работа со спонсорами, переговоры о выступлениях и так далее. За танцы отвечает Лариса Юнова. Также совместно с ней мы продумываем образы для выступлений и создаем эскизы для мастеров по костюмам».

Люди, которые кормят огонь

Традиции на Алтае стараются поддерживать. Как в Москве или Ярославле ежегодно организуют гуляния на Масленицу или Рождество, так там, в горах, отмечают Эл-Ойын — всенародные игры и гулянья, который проходит летом, Тюрюк-Байрам, или праздник кедра, который справляют в конце августа — начале сентября. Еще один популярный праздник — Чага-Байрам, или белый праздник, алтайский Новый год. И это далеко не полный список.

«У нас проводится множество фестивалей, где можно увидеть наши обрядовые традиции, — говорит Айчус. — И это не только праздничное представление. Есть места, где все это и сегодня часть повседневной жизни. Например, приезжая в деревню, я вижу, что перед тем, как начать есть, люди обязательно кормят огонь».

Айчус Байатова-Набутова

Фото: Солоны Куюкова / Ансамбль «АйКӱн»

По традициям коренных жителей Алтая, через кормление огня человек благословляет свой Путь, общается со Вселенной. «Тепло огня дает нам духовные силы, — говорит Айчус. — Мы, живущие на Алтае, верим в это. Лично научившись обряду кормления огня, я тоже верю».

Традиция будет жить, если передача пойдет естественно — от одного поколения другому. Айчус уверена: по-другому ничего не выйдет. «Когда некоторые "знатоки" говорят; "Вот сейчас сделай то-то и то-то, потому что так надо", — я чувствую, что это все искусственно, — говорит девушка. — Но если ты живешь рядом с людьми, которые не только на словах, но и в делах соблюдают традиции, все происходит само собой. Ты просто на каком-то невербальном уровне все это перенимаешь. И с языком — то же самое».

Язык, на котором пели шаманы

Язык своего народа Айчус начала изучать, когда ей было около 30 лет. До того она была абсолютно русскоговорящей. Правда, английский язык в студенческие времена тоже выучила. А вот алтайская речь давалась ей с большим трудом.

«Поначалу было очень сложно, — признается Айчус, — но со временем, живя среди людей, говорящих на родном языке, я постепенно начала включаться. Речь — часть национальной аутентичности, со временем она начала исчезать, утрачиваться. Но в горах еще живут те, кто ее сохраняет. Приезжая в алтайские деревни, я радуюсь тому, как дети разговаривают на родном языке, взрослые готовят национальную пищу, соблюдают обряды, проводят национальные праздники, свадьбы. Я была на одной из таких свадеб. Это потрясающе!»

Айчус считает, что исчезновение языковой традиции — это не приговор. «Когда происходит утрата языка, появляются люди, готовые помочь и поддержать этот язык, вывести его на новый виток развития, дать ему новое дыхание. Мы с этими людьми стремимся сохранить язык, издавать книги. Я занимаюсь изучением легенд и песен, публикую их у себя в соцсетях», — делится она.

В изучении языка Айчус, сами того не зная, косвенно помогли туристы. Приезжая на Алтай, они спрашивали, как по-алтайски будет «хлеб», «стол», «стул». Хотелось ответить, но знаний не хватало.

«Как сказали мне местные старейшины, язык — голос рода, — говорит Айчус. — Я в это не особо верила, да и сейчас иногда скептически отношусь. Но лет в 20 мне захотелось петь песни на родном языке. Меня это даже шокировало. Я не знаю, откуда взялась эта мысль, но засела в голове прочно. Тогда я не играла ни на одном музыкальном инструменте, сейчас могу на четырех. А в то время я даже не пела и не хотела петь. Но мысль пришла».

Первым инструментом была гитара. «Как-то я приехала с гитарой к бабушке, — вспоминает Айчус. — Когда-то в детстве она рассказывала мне наши легенды, учила собирать травы. В тот раз я только-только выучила первую песню, решила ей спеть. Она была очень удивлена, сказала: "Ты поешь так, как пели здесь издревле, как когда-то пели шаманы". Это было до мурашек».

Чудес на заказ не будет

Редкая рабочая неделя Айчус проходит без телефонного звонка с одним и тем же запросом: «Здравствуйте, а можно нашим туристам шамана заказать?» Она слушает, делает глубокий вдох и начинает объяснять.

«Шаманы — не те люди, что куда-то выезжают и за гонорар показывают фокусы, — говорит Айчус. — В нашей культуре шаман — носитель знания сакрального, общающийся с миром духов, помогающий людям исцелять душу и тело. На Алтае верят в это. При этом шаманы — не супергерои, а обычные люди, которые, возможно, просто более тонко чувствуют этот мир. В моем роду были шаманы — женщины».

Айчус со странниками по миру духов общалась немало — и с российскими, и из других стран. Рассказывает: как начнешь говорить с ними о глубинных вещах — космос открывается. А туроператорам приходится долго объяснять, что услуги «шаман на заказ» здесь нет и не предвидится.

«К счастью, мне пока не приходилось ходить к шаману с каким-то запросом, — говорит Айчус. — К нему идут только с чем-то очень серьезным: заболел кто-то, с близкими что-то не так. В большинстве случаев это какие-то критические, непростые ситуации. А люди едут на Алтай, желая посмотреть на чудо, прикоснуться к мистическому и даже развлечься. Но шаманизм у нас — это сакральная традиция, не для широких масс. Нет такого места, куда можно приехать — и настоящий шаман тебе тут же все покажет, расскажет и даст попробовать».

Игры, в которые играть нельзя

К шаманским практикам на Алтае до сих пор отношение очень серьезное. Даже музыканты и танцоры, использующие, например, бубны или танцующие танцы шаманов, всегда объясняют публике: они лишь играют на музыкальных инструментах, но не камлают — то есть не проводят обряд.

«В 2017 году, когда я вернулась на Алтай, начала проводить мастер-классы по игре на бубне, как меня научили северные музыканты. Тогда я выступала в ансамбле "Кочевник". В северной культуре игра на бубне является более открытой, популярной среди этнических музыкантов, — вспоминает Айчус. — Дала обширную рекламу — пустила по соцсетям, распространила листовки. И наши люди к этому отнеслись с подозрением. Пошел слух, что какая-то молодая шаманка начала туристов развлекать, деньги зарабатывать. Я ловила немало негатива, пока мы не разобрались, что я занимаюсь с учениками музыкой, учу использовать бубен как музыкальный инструмент, и никаких шаманских практик тут нет. Сейчас я не провожу мастер-классы, а приглашаю профессиональных артистов, которые играют на комусе (это варган), бубнах и других музыкальных инструментах и проводят мастер-классы по игре на них».

Большинство людей, кому претят любые попытки подражать шаману, — представители старшего поколения. По вере алтайцев, играть с такими вещами нельзя, ведь последствия — возможно, крайне неприятные и даже трагические — настигнут не только того, кто нарушает это правило, но и всю его семью, а возможно — весь его род.

Настоящий космос

Перелет из Москвы в Горно-Алтайск в среднем обойдется в 10-15 тысяч рублей в одну сторону. Лететь придется 4 часа 20 минут. За это время самолет преодолеет 3132 километра. И это того стоит.

Еще летом вице-президент Российского союза туриндустрии Вадим Мамонтов назвал Алтай одним из лидеров приключенческого туризма в 2024 году. Ранее министр туризма Республики Алтай Эрчим Сарбашев заявил, что на турбазах региона уже в июне было забронировано 92 процента мест.

По словам местных жителей, первое, зачем стоит ехать на Алтай, — его невероятная природа. Телецкое озеро, или Алтын-Коль — Золотое озеро, долина реки Чулышман, урочище Кызыл-Чин почти на границе с Монголией, которое называют Алтайский Марс из-за невероятных инопланетных пейзажей, река Катунь, горный перевал Чике-Таман, вершина Актру — здесь много мест, способных заворожить своей красотой.

«Алтай — целый космос, — Айчус улыбается. — Я сама, несмотря на постоянную работу с туристами, была далеко не везде, где хотелось бы и стоит побывать. К тому же надо понимать: когда люди, живущие здесь, произносят слово "Алтай", они имеют в виду не только республику или соседний Алтайский край. Это гораздо шире, чем регион или даже страна. В этом слове заключена вся природа, вся земля вообще. Алтай — это не только конкретное место на карте, но и вся наша планета, наш живой мир».

Откуда начать знакомство с Алтаем, по словам Айчус, зависит исключительно от запроса гостя. Хочет он жить в пятизвездочном отеле со всеми удобствами или поставить палатку и ночевать под звездами, стремится человек посетить этнопарки или ему нужны исключительно природные достопримечательности — значение имеет каждая деталь.

«Если не прислушиваться к пожеланиям гостей, ничего хорошего не получится, — продолжает Айчус. — У нас был случай, когда людей привезли в отличные отели, водили в хорошие рестораны. А оказалось, что нужно было отправить эту группу в этноцентры, показать им нашу культуру, сводить в горы и так далее. Люди были разочарованы».

Главное правило

К гостям на Алтае относятся с уважением, но и в ответ ждут того же. Как примет этот горный край человека, зависит только от него самого.

Правила здесь по сути такие же, как и в любом другом месте: не шуметь, не мешать, прислушиваться к тому, что люди говорят. «Бывает, конечно, что кто-то по незнанию нарушает какие-то традиции, что-то делает не так, — объясняет Айчус. — Не всегда можно подойти и объяснить. Но мы стараемся доносить многие вещи через соцсети, при личном общении с туристами. Люди могут посмотреть, почитать, чтобы понять, куда они едут, что это за земля и как нужно себя здесь вести».

По словам Айчус, чтобы Алтай принял гостя по-настоящему, требуется практически ничего и одновременно очень много: быть человеком и перед самим собой, и перед Высшей силой, в какую бы человек ни верил, и перед другими людьми.

Проводники того, что идет откуда-то сверху

Айчус и ее команда продолжают работать — приглашают гостей в национальные жилища, учат готовить традиционные алтайские блюда, создавать украшения и обереги, играть на музыкальных инструментах, проводят концерты и большие фестивали, танцуют.

В этом году на празднике весны «Jылгайак» в Доме дружбы народов Республики Алтай ансамбль «АйКюн» дебютировал, а в апреле в составе делегации Республики Алтай отправился в Москву для участия в XIX Международной выставке-ярмарке «Сокровища Севера 2024», где завоевал почетное второе место в номинации «Танцевальный фольклор».

«Там же нам выпала честь представить коллекцию "Вдохновение Алтаем", созданную выдающимся дизайнером с Алтая, мастером по пошиву национальной одежды Айкуне Бабрашевой», — рассказывает Айчус.

Главным событием лета для девушки стала победа в конкурсе Фонда президентских грантов. И после этого началась плотная работа над воплощением проекта «Программа возрождения танцевальных традиций коренных малочисленных народов Республики Алтай», руководителем которого стал председатель Ассоциации КМН РА Анатолий Сумачаков.

Иногда Айчус не верит, что все получилось: дорога, которую она однажды выбрала, оказалась верной.

«Моя команда — это сейчас самое важное, — говорит она. — Я бы просто не смогла создать все это в одиночку, особенно если говорить о крупных фестивалях, куда приходят тысячи человек, или больших туристических группах. А еще на мое сегодняшнее восприятие себя и того, что я делаю, сильно повлияли наши алтайские артисты — те, кто владеет горловым пением, традиционными музыкальными инструментами и так далее».

Айчус не раз видела, как после выступления люди аплодировали, превозносили музыкантов и танцоров, восхищались ими, но артисты всегда вели себя очень скромно. Они говорили: «Это не мы, мы только проводники того, что идет откуда-то сверху, извне». Прошло время, и сама Айчус начала воспринимать себя и то, что она делает, точно так же.

«Особенно острым это ощущение становится в тот момент, когда я думаю о больших проектах, которые нам уже удалось сделать, о тех же фестивалях, — говорит она. — Кажется, я бы никогда в здравом уме не взялась ни за что подобное. Но есть некая сила, которая ведет нас всех дальше. К счастью, она помогает нашей команде. Меня окружают потрясающие люди».

Айчус любит алтайскую пословицу «Кижи кижиле бай» — «Человек человеком богат». Она верит: люди, которые поддержали ее, поверили в то, что у нее получится, помогли, и гости, которые приезжают к ней, и те, кто и сегодня сохраняет старые алтайские традиции, — это и есть сокровища Алтая.