16 декабря 1944 года началась Арденнская операция — стратегическое наступление немецких войск на юго-востоке Бельгии, с целью разгромить американо-английские силы на Западном фронте и, склонив правительства США и Великобритании к мирным переговорам, освободить соединения вермахта для борьбы с Красной армией на Востоке. Сражение велось в сложных погодных условиях горной зимы и изобиловало драматическими моментами для его участников. «Лента.ру» вспоминает ход событий.
«По всем дорогам от немцев бежали американцы»
Утром 16 декабря 1944 года немецкие войска командующего Западным фронтом генерал-фельдмаршала Гердта фон Рунштедта атаковали вражеские позиции. Южнее Арденнских гор наступали войска группы армий «Г» оберстгруппенфюрера СС Пауля Хауссера, севернее действовали объединения группы армий «Х» генерал-полковника Йоханнеса Бласковица.
Непосредственно на Арденны наступала группа армий «Б» генерал-фельдмаршала Вальтера Моделя. Его 7-я полевая, 5-я и 6-я танковые армии СС прорвали линию фронта и устремились вглубь вражеских позиций. На острие танкового клина находились немецкие диверсанты, переодетые в американскую форму и владеющие английским языком — в их задачу входило создание паники среди неприятельских солдат и офицеров.
Карта Арденнской операции
Изображение: Christie's
Северную часть Арденн защищала 21-я группа армий британского фельдмаршала Бернарда Монтгомери, южную — 12-я группа армий под командованием американского генерала Омара Брэдли. Общее руководство осуществлял Верховный главнокомандующий войсками союзников в Европе генерал армии США Дуайт Эйзенхауэр.
Эйзенхауэр отмечал: «Я был убежден, что это наступление не местного характера; было бы нелогично для противника предпринимать попытку небольшого наступления в Арденнах, если, конечно, оно не являлось его отвлекающим маневром с целью привлечь наше внимание к этому участку в то время, как он нанесет сильный удар где-то в другом месте».
В свою очередь, Брэдли вспоминал:
Я не думал, что немцы смогут сосредоточить силы с такой поразительной быстротой, и недооценивал наступательные возможности противника. Но впросак попал не только я и командующие армиями, но также Монтгомери и Эйзенхауэр
Американский писатель, журналист и издатель Ральф Ингерсолл (в 1941 году взял интервью у Иосифа Сталина) в звании подполковника находился в штабе 12-й армии.
В своих мемуарах он констатировал: «Когда началось наступление, оно было полной и абсолютной неожиданностью. У немцев как будто было все — внезапность, быстрота, огневая мощь и высокое моральное состояние. Глядя на карту утром 17 декабря, казалось невозможным остановить их, — они прорвали нашу линию обороны на фронте в пятьдесят миль и хлынули в этот прорыв, как вода во взорванную плотину. А от них по всем дорогам, ведущим на запад, бежали сломя голову американцы».
Наступающим благоприятствовала нелетная погода, которая исключала участие союзной авиации. Тем не менее 6-й танковой армии СС оберстгруппенфюрера СС Йозефа Дитриха, действующей на северном фасе наступления, больших успехов достичь не удалось и 18 декабря наступление немцев на этом участке фронта фактически захлебнулось.
Хассо фон Мантейфель
Фото: Ullstein Bild / Getty Images
Генерал вермахта и военный историк Курт фон Типпельскирх отмечал: «Армия находилась слишком близко от сильного фронта американцев у реки Рур, откуда быстро была оказана поддержка застигнутым врасплох американским дивизиям. Поэтому 6-я танковая армия оперативного успеха не добилась».
Южнее гораздо успешнее действовала 5-я танковая армия генерала танковых войск Хассо фон Мантейфеля, которой по иронии судьбы до сентября 1944-го командовал Дитрих.
Начальник Генерального штаба сухопутных войск Третьего рейха генерал-полковник Хайнц Гудериан констатировал: «5-я танковая армия глубоко вклинилась в оборону противника. Передовые танковые соединения сухопутных войск — 116-я и 2-я танковые дивизии — вышли непосредственно к реке Маас. Отдельные подразделения 2-й танковой дивизии даже достигли реки Рейн».
Эйзенхауэр отмечал: «В двух важных аспектах противник добился определенной внезапности. Первым из них был выбор времени наступления. Второй неожиданностью для нас явилась та сила, с какой он начал наступление».
План контрнаступления Гитлера
После высадки в Нормандии союзных войск 6 июня 1944 года и развернувшихся затем боев вермахт в конце сентября 1944-го вынужден был отойти с территории Северной Франции на укрепленную линию Зигфрида (протяженность около 630 километров, средняя глубина от 35 до 100 метров) на западе Германии.
С ходу линию союзникам прорвать не удалось, и они решили обойти ее с севера, через Нидерланды, выбросив там парашютные десанты, однако открыть путь для вторжения в Германию через Голландию не удалось.
Тем временем Адольф Гитлер готовил план решительного контрудара по противнику, ориентируясь на осеннюю погоду с ее пасмурностью, исключающую участие союзной авиации, которая господствовала над всем театром боевых действий.
Предполагалось выйти к реке Маас на участке между бельгийскими городами Намюром и Льежем, захватив мосты, а затем в обход Брюсселя овладеть Антверпеном, чтобы отрезать отход всем располагающимся севернее участка прорыва союзным соединениям, а потом уничтожить их. Начало операции было назначено на 25 ноября.
В конце октября фюрер сообщил о замысле операции, которая получила кодовое название Die Wacht am Rhein («Стража на Рейне») Рунштедту и Моделю.
Типпельскирх отмечал:
Цель наступления явилась полной неожиданностью как для Рундштедта, так и для Моделя, на которого, кстати, была возложена ответственность за подготовку и проведение всей операции, и вызвала большое удивление с их стороны
Оба фельдмаршала были не против стратегического контрнаступления, но считали, что у них не хватит сил для проведения операции на глубину свыше 200 километров. Если Гитлер считал, что Маас будет достигнут к вечеру второго дня наступления, то Рунштедт полагал, что это произойдет в лучшем случае через четверо суток.
Встреча Адольфа Гитлера с высокопоставленными нацистами, 1944 год
Фото: Art Media / Print Collector / Getty Images
Фюреру был предложен более скромный вариант — вначале выйти к Маасу, а потом повернуть на север, чтобы, сочетая это наступление с ударом из района голландского города Ситтард, окружить все находящиеся восточнее Мааса американские войска. Этот план в течении ноября и первых чисел декабря отстаивали Рунштедт, Модель и Мантейфель, однако 27 ноября Гитлер категорически отверг любые изменения своей операции, приказав начать наступление 7 декабря.
Этот срок трижды переносился — по техническим причинам и из-за погодных условий, пока не была окончательно определена дата — 16 декабря. Наступление готовилось в режиме строжайшей секретности, а круг посвященных оказался столь узким, что в него не попало руководство тыловых служб и в итоге важнейшие предметы материальной необходимости, в первую очередь боеприпасы и горючее, остались далеко в тылу наступающих войск.
11-12 декабря 1944-го в ставке Гитлера состоялось совещание всех высших начальников, участвующих в операции, перед которыми фюрер выступил с двухчасовой речью. При этом он оставил без внимания жалобы отдельных командиров, сетовавших на недостаточность времени для подготовки операции.
Типпельскирх резюмировал: «Единственным благоприятным впечатлением, вынесенным из этого совещания присутствовавшими на нем генералами, явилось представленное Гитлером в исключительно радужных тонах положение в лагере противника. О том, каково было положение в их собственных войсках, они знали лучше, чем Гитлер. Внешне он произвел на них впечатление подавленного человека, видимо, страдавшего тяжким недугом».
«Давайте пустим их до Парижа, а потом перемелем!»
Несмотря на внезапный и сильный удар для американцев, у Эйзенхауэра и Брэдли имелся заранее заготовленный план выманивания противника из-за линии Зигфрида: основные группировки были расположены южнее и севернее Арденн, а в них самих оставлены лишь 28-я и 106-я пехотные дивизии в виде своего рода приманки для немцев.
Дуайт Эйзенхауэр, 1944 год
Фото: Keystone / Hulton Archive / Getty Images
Эйзенхауэр отмечал: «Мы понимали, что для нас создалось рискованное положение в Арденнах, но шли на этот риск, убежденные, что при возникновении чрезвычайных обстоятельств сможем быстро отреагировать на него. Этот критический момент, по нашему мнению, теперь наступил».
Утром 19 декабря, открывая совещание с участием Брэдли, командующего 6-й группой армий американского генерала Джейкоба Диверса и командующего 3-й американской армии генерала Джорджа Паттона, Эйзенхауэр предупредил: «Настоящая обстановка не грозит катастрофой, а дает благоприятную возможность нанести противнику поражение. За этим столом лица должны быть только бодрые».
На это импульсивный Паттон выпалил: «Черт возьми, давайте наберемся выдержки и пустим этих... до самого Парижа, а уж затем действительно окружим их и перемелем!», вызвав улыбки у присутствующих.
В Арденнах все главные дороги сходились у маленького бельгийского городка Бастонь, контроль над которым был крайне важен для противников. Эейзенхауэр бросил на удержание населенного пункта 101-ю воздушно-десантную дивизию США, которая прибыла в Бастонь вовремя — к тому времени части 10-й американской бронетанковой дивизии были почти полностью уничтожены на подступах к городу.
Однако парашютисты сами оказались в кольце, окруженные танкистами армии Мантейфеля, с разных сторон атакующих Бастонь. В свою очередь, на помощь десантникам по скользким обледенелым дорогам шли войска.
Ральф Ингерсолл
Фото: Bettmann / Getty Images
Ингерсолл отмечал: «Пехота с боем спускалась с одной высоты и занимала другую. Танки в этих условиях можно было использовать только в качестве огневых точек. Убитые замерзли и окоченели, и когда приходилось грузить их на машины, бойцы брали и швыряли трупы, как дрова. Окоченевшие ноги и руки мешали укладывать их как следует. Но все, кому довелось пережить на фронте лето, говорили о том, как хорошо, что на поле боя ничем не пахнет».
Он подчеркивал:
Погода была в сговоре с немцами: облака густым покровом висели над холмами, чуть не цепляясь за верхушки деревьев, и спасали немцев от наблюдения или воздействия с воздуха
Общую ситуацию в тылах осложняло и то, что немецкие диверсанты посеяли столь широкую волну шпиономании, что от нее не спасали ни документы, ни высокие чины — только правильные ответы на мельчайшее знание различных сторон американской жизни.
Брэдли вспоминал: «Я сам трижды должен был удостоверять свою личность по требованию бдительных солдат. Первый раз я вызвал подозрение тем, что назвал Спрингфильд столицей штата Иллинойс (проверяющий считал столицей Чикаго), второй раз — тем, что я неправильно указал место защитника между центральным нападающим и полусредним на футбольном поле, третий раз — я не мог назвать фамилии очередного супруга блондинки по имени Бетти Грейбл. Из-за Грейбл я чуть было не был задержан, но часовой пожалел меня».
«Стремление беречь английскую кровь»
В разгар немецкого наступления штаб 12-й группы армий потерял телефонную и телеграфную связь с 1-й и 9-й американскими армиями (радиосвязь работала), находящимися севернее Арденн. Не без давления Лондона Эйзенхауэр принял решение временно переподчинить эти объединения Монтгомери. Брэдли же, в распоряжении которого оставалась 3-я американская армия, было приказано сосредоточиться на действиях в южном фасе образовавшегося Арденнского выступа.
Паттон вспоминал: «Генерал Брэдли принял данное сообщение, по сути означавшее его понижение в должности, с мужеством, подобающим настоящему солдату».
Если сам военачальник не показал вида, что обижен, то это известие взорвало офицеров его штаба. Ингерсолл отмечал:
Раньше мы были уверены, что при одновременном ударе 3-й и 1-й армий нам удастся оборвать немецкое наступление. Но мы вовсе не были уверены, что это можно сделать теперь, когда нас разрезали надвое
Воюя несколько месяцев бок о бок с англичанами, в штабе Брэдли еще до Арденнской операции пришли к выводу, что британцы в бою ведут себя слишком осторожно, что раздражало более решительных американцев.
С американцами были согласны и немцы. В меморандуме германского военного министерства отмечалось: «Полностью разработанный план, подробная, часто утомительная подготовка мельчайших деталей операции, превосходство в оружии и боеприпасах, превосходство в воздухе в зоне боя — вот предпосылки английской атаки. Стремление беречь английскую кровь очень ясно сказалось во время последних боев. Смелые предприятия, сопряженные с более значительным риском, избегаются».
Джордж Паттон, 1944 год
Фото: Keystone / Getty Images
Дальнейшие действия Монтгомери подтвердили правоту этих слов — британский фельдмаршал не согласился с планом Брэдли — контратаковать немцев одновременно на южном и северном флангах, чтобы срезать Арденнский выступ, сообщив, что приданные ему американские войска «до такой степени измучены и измотаны в боях, что всю 1-ю армию надо поскорее снять с фронта и поставить на отдых». Примерно, до мая 1945 года.
Монтгомери также заявил, что 3-я армия генерала Паттона может попробовать наступать, однако поскольку у нее недостаточно для этого сил, надо всем отступить на линию Саар — Вогезы, а то и к реке Мозель.
Паттон вспоминал: «Мы с Брэдли оба считали данную программу неприемлемой, и не только с военной точки зрения, но и с политической — вообще с любой, с какой только ни посмотри. Ведь отвод наших частей обрек бы на рабство или гибель все брошенное нами на произвол судьбы французское население Эльзаса и Лотарингии».
Штаб 3-й американской армии направил своему командующему меморандум, в котором отмечалось: «Необходимо учитывать психологический фактор — настроение американских солдат и населения. Хотя точной оценки дать нельзя, моральный дух армии и граждан США может оказаться серьезным образом подорван вследствие добровольного отступления».
Мина замедленного действия от Красной армии
Обледенелые дороги, сопротивление американских частей и растянутые коммуникации постепенно замедляли движение немецких танков. Сработала и мина замедленного действия, заложенная Красной армией под вермахт несколько месяцев назад, когда в августе 1944-го в ходе Ясско-Кишиневской операции советские войска захватили в Румынии Плоештинский нефтяной район.
Два солдата 327-го американского полка 101-й парашютно-десантной дивизии у 7,62-миллиметрового пулемета Browning M1919A6 в окопе в районе бельгийского городка Бастонь
Фото: History Archive / Universal Images Group / Getty Images
Типпельских писал по поводу захвата Плоешти: «С экономической точки зрения это был для Германии самый тяжелый удар: теперь немцы могли рассчитывать, если не считать незначительных немецких и венгерских природных запасов нефти, только на собственное производство горючего синтетическим путем. Последнее же сильно осложнялось непрерывными налетами авиации западных держав и даже при максимальном напряжении не в состоянии было хотя бы приблизительно покрыть ощущавшуюся потребность в горючем».
23 декабря 1944 года выглянуло солнце, и союзная авиация обрушилась на немецкие колонны. Эйзенхауэр писал в своих мемуарах:
26 декабря Паттону наконец удалось прорваться в Бастонь, но сделал он это на узком участке силами левого фланга, что обеспечивало нам очень ненадежную связь с осажденным гарнизоном. Однако после 26 декабря вокруг этого города развернулись действительно тяжелые бои как для самого гарнизона, так и для войск, прорвавшихся к нему на выручку
В условиях острого топливного кризиса и активного противодействия американских частей 5-й танковой армии вермахта оказалось не по силам взять Бастонь, удерживать южный фланг и продолжать движение к Маасу. Решение Берлина усилить войска Мантейфеля соединениями 6-й танковой армии СС, запоздало.
Побывавший в Бастони Ингерсолл писал: «Разрушенный город был, как будто ободран стальными опилками из пескоструйного аппарата. На окраинах города можно было видеть, как в книжке с картинками, те места, где немецкие танковые колонны прорвались через оборонительный рубеж, и подошли вплотную к домам. Это видно было по сгоревшим танкам, брошенным немцами. Немцы подошли, и один за другим их танки были расстреляны, так что, если смотреть с высоты, на которой стоит Бастонь, вся танковая колонна была похожа на змею, изрубленную в мелкие куски».
Рунштедт, Модель и Мантейфель торопили Гитлера срочно приостановить ставшую бесперспективной операцию и отвести войска на исходные позиции, но фюрер потребовал оставаться на месте и взять Бастонь.
Утром 1 января 1945 года около тысячи самолетов люфтваффе нанесли внезапный удар по аэродромам союзников в Бельгии, Нидерландах и Франции, уничтожив 305 и повредив 190 самолетов противника. Однако победа оказалась пирровой: в ходе массированного налета германская авиация потеряла 292 самолета, 143 пилота погибли, 70 попали в плен.
В тот же день вермахт перешел в наступление в Эльзасе, в направлении Страсбурга, получившее у немцев название операция Nordwind («Северный ветер»).
Эйзенхауэр не скрывал своих опасений за Страсбург и 3 января к нему в штаб срочно прибыл глава французского движения Сопротивления генерал Шарль Де Голль. Он сообщил американскому коллеге, что со времен Франко-прусской войны 1870-1871 годов Страсбург остается символом стойкости французского народа и его сдача может привести к тяжелым политическим последствиям, вплоть до открытого мятежа среди французских частей.
Эйзенхауэр отмечал: «Я напомнил ему, что французская армия не получит ни боеприпасов, ни продовольствия, ни прочего боевого обеспечения, если она не будет подчиняться моим приказам. Но для меня этот вопрос приобрел чисто военное значение, поскольку дело касалось возможного воздействия на наши линии связи и снабжения, которые шли через всю Францию в двух направлениях. Неспокойствие, беспорядки или мятеж в районах, где проходят линии коммуникаций, привели бы к нашему поражению на фронте».
Скандал в американо-британском руководстве
Эйзенхауэр предполагал, что в Арденнах войска Паттона нанесут удар по немцам с юга, а соединения Монтгомери с севера, с тем, чтобы соединиться в районе бельгийского городка Уффализ, замкнув клещи вокруг неприятельских соединений. Однако Монтгомери медлил, ссылаясь на плохую погоду и нехватку подготовленной пехоты и выступил на два дня позже Паттона, что позволило значительной части немецких войск ускользнуть из намечавшегося окружения, оставив тяжелую технику.
7 января Гитлер согласился вывести все немецкие войска из Арденн.
Тем временем английская пресса начала активную компанию по назначению Монтгомери, который изображался спасителем американцев, заместителем Эйзенхауэра, передав ему руководство ведением боевых действий в Европе, эмиссары фельдмаршала зондировали этот вопрос в политических кругах Вашингтона и Лондона.
Омар Брэдли, 1944 год
Фото: Keystone / Hulton Archive / Getty Images
Узнав об этом тихий и скромный Брэдли решительно заявил изумленному Эйзенхауэру, что категорически не желает служить под командованием Монтгомери и просит уволить его в отставку. К нему присоединился и генерал Паттон.
Начальник штаба армии США генерал Джордж Маршалл телеграфировал Эйзенхауэру: «Не знаю, обратили ли вы свое внимание или нет на появлявшиеся в определенных лондонских газетах статьи с предложением ввести должность английского заместителя верховного командующего по всем сухопутным силам и с намеком, что вы взяли на себя слишком большую задачу. Мое мнение таково: ни при каких обстоятельствах не идите ни на какие уступки в этом вопросе. Вы делаете великое дело и продолжайте его, а всех их пошлите к черту».
Масло в огонь подлила пресс-конференция Монтгомери, состоявшаяся 7 января 1945-го в штабе 21-й группы армий, на которой британский фельдмаршал представил ситуацию так, что чуть ли не он является главным организатором отпора противнику в Арденнской операции.
Бернард Монтгомери, 1944 год
Фото: Keystone / Getty Images
В частности, Монтгомери заявил: «Как только я понял, что происходит, я лично принял некоторые меры, чтобы исключить переход немцев через Маас, даже если они сумеют прорваться к реке. И я произвел определенные маневры, чтобы выстроить сбалансированную диспозицию перед лицом угрозы со стороны противника; на тот момент эти меры носили характер предосторожности, то есть я опережал ход событий».
Переданная по радиостанции Би-би-си пресс-конференция Монтгомери переполнила чашу терпения американских генералов. Тем более, что американские СМИ требовали от них рассказать, что происходит на самом деле.
Газета The Washington Post писала:
Американский народ нуждается в авторитетном разъяснении относительно наступления фон Рундштедта, как оно произошло и каковы силы и возможности противника. Однако военное министерство не дало такого разъяснения. В результате наблюдается полная разноголосица, каждый высказывает свое личное мнение о том, что происходит в Арденнах, и в конечном итоге это еще более увеличивает общую сумятицу
Брэдли пришлось выступить со специальным заявлением. Он вспоминал: «Изложив причины, побудившие нас пойти на сознательный риск в Арденнах, я описал наши действия, благодаря которым мы сковали противника в течение первых четырех решающих дней сражения. Лишь после этого на сцене появился Монтгомери».
От Брэдли широкая публика впервые узнала и о том, что американские армии подчинены Монтгомери временно и вскоре будут у него изъяты.
После войны Монтгомери признавал, что ему не стоило давать скандальную пресс-конференцию, на которой он наговорил лишнего.
В своих воспоминаниях британский военачальник все же пнул заокеанских коллег: «А ведь при этом я не сказал, что в Арденнском сражении союзникам основательно намяли бока, что американцы потеряли почти 80 000 человек и что ничего этого не случилось бы, если бы мы разумно вели кампанию после великой победы в Нормандии или хотя бы обеспечили тактическое равновесие в диспозиции наземных войск при планировании зимней кампании. Более того, из-за этого ненужного сражения мы потеряли почти шесть недель — со всеми политическими последствиями, обозначившимися по мере приближения конца войны».
«Сделаем все, для содействия союзным войскам»
6 января 1945 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль направил послание Сталину, в котором отмечал: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Я буду благодарен, если вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых вы, возможно, пожелаете упомянуть».
На следующий день Сталин ответил Черчиллю:
Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января
Вождь подчеркнул: «Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».
Иосиф Сталин
Фото: Keystone / Getty Images
12 января 1945 года Красная армия досрочно начала Висло-Одерскую операцию, перейдя в широкое наступление на советско-германском фронте, которое развивалось с невиданной силой и стремительностью. Немецкое командование вынуждено было изъять ряд войск на Западе, в частности, 6-ю танковую армию СС и перебросить их на Восток. Это привело к тому, что Берлину пришлось свернуть «Северный ветер» в Эльзасе и Лотарингии, угроза Страсбургу миновала.
15 января соединения 1-й и 3-й американских армий соединились между собой к северу от Бастони в районе городов Новилль и Уффализ, после чего прорвали линию Зигфрида и вторглись на территорию Германии. К 29 января 1945 года Арденнская операция завершилась.
Потери американских войск павшими, раненными, попавшими в плен или пропавшими без вести составили, по разным данным, от 89 тысяч до 108 тысяч человек, у британцев погибли 200 солдат и офицеров, 1200 было ранено или пропало без вести.
Общие потери немцев, по разным данным, составили от 60 тысяч до 125 тысяч военнослужащих. В битве противники потеряли примерно по 600 танков.
Брэдли резюмировал: «Только через 53 дня после Нового года мы переправились через реку Рур и возобновили зимнее наступление, которое было задержано немецким контрнаступлением. Но если мы и были огорчены задержкой, то все же нас несколько утешала мысль, что у противника дела обстоят гораздо хуже, чем у нас».