«Мое тело растягивали сверху и снизу» Муж вывез жену из СССР в США. Как он заставил ее стать стриптизершей и проституткой?

В начале 2000-х годов мировые СМИ облетела новость о том, что выходцы из Советского Союза экспортировали в США под видом ученых стриптизерш и проституток. По словам прокурора, женщины забирались в рабство, а весь их заработок изымался. По этому делу в штате Техас были арестованы выходцы из Узбекистана — ассистент университета Эль-Пасо Эльнар Низами и его жена Надира. Сразу по прибытии девушек в США преступная пара якобы отбирала у них документы и под страхом разоблачения и причинения вреда их семьям в Узбекистане заставляла работать в стриптизе по семь дней в неделю. Так выглядела версия обвинения. Но реальную историю — о трагической любви, семейном предательстве и домашнем насилии — мир узнал только годы спустя, когда вышли написанные Надирой Низами «Мемуары стриптизерши». Ее книга — реальная история женщины, пережившей унижения, предательство, принуждение к занятиям стриптизом и проституцией. Женщины, которая больше всего на свете хотела быть рядом со своей дочерью, но из-за мужа и его любовницы оказалась за решеткой в американской тюрьме. «Лента.ру» с разрешения издательства «Бомбора» публикует ее историю.

***

— Жди! — скомандовала надзирательница. Пронизывающий холод от никогда не выключающихся кондиционеров. Я стала прыгать и отжиматься, чтобы как-то согреться. Мой огромный комбинезон совершенно не защищал от холода, а резиновые тапочки не сохраняли тепло.

Я ждала возвращения конвоирши целую вечность.

— Вот, смотри! — брезгливо кинула она на меня кучу газет. — На, подпишись и забирай свою рекламу! Радуйся! — еще раз фыркнув, она встала напротив меня.

Схватив охапку газет, я стояла, не понимая, почему я у нее вызываю такое жуткое отвращение. Я взглянула на первую страницу «Эль-Пасо таймс». На первой странице красовалась я, когда меня тащили на допрос.

Ну и вид был у меня! Просто особо опасный преступник! И комментарии: «Такая история напоминает мне замечательную фразу из фильма «Чужие», в которой Рипли ссылается на пришельцев: «Вы не увидите, чтобы они трахались друг с другом за доллар». «Грязные свиньи!» «Как говорит пират из Диснейуорлда: “Мы хотим краснокожих! Мы хотим краснокожих!” Мы хотим русских! Мы хотим русских!» «Как раз когда я думаю, что я против ВСЕХ нелегалов, появляется такая история, чтобы изменить мое мнение! Бедные девочки! Нужно их спасти!»

В куче были и русские газеты. Первое, что мне попалось, это газета РБК с огромным заголовком:

Мне стало жутко, и какое-то напряжение начало нарастать внутри. Я не могла понять, что это было, как будто мое тело растягивали сверху и снизу на станках пыток, как в Средневековье. Нарастающее напряжение было гораздо страшнее, чем гадкая надзирательница напротив меня. Каждая клетка напряглась и приготовилась взорваться. 36 лет... 36 лет... Напряжение дошло до самой высокой точки, и в этот миг что-то внутри меня оборвалось, как не выдержавшие напряжения струны.

Я стала кричать пронзительным, бешеным криком, который, как молния, рассекал тишину и монотонность тюремной жизни. С дрожащими руками, в дикой истерике я рвала на кусочки все газеты.

— Неправда! Неправда! Мне нужно идти к детям!

Потом я ничего не помнила. Пелена перед глазами сгустилась и стала черной... Звуки в голове, миллион разных сверчков... Где-то в вдалеке шум прибоя напевал древнюю песню русалок…

— Варитта, Варитта, вставай. Иди, прими душ.

Я с трудом открыла глаза. Сколько я была в забытье, я не знала. Как я взобралась на свое место, я не знала. Вокруг моих нар столпились женщины, в основном мексиканки. Они были разного возраста, приветливые и улыбающиеся.

— Не бойся. Это первое время так, потом засосет рутина, и ты привыкнешь! — не мужик и не женщина Гарсия была очень довольна своим высказыванием.

Все засмеялись, как куча скрипящих гагар. Что-то тоскливо-жалостливое было в этом смехе. Я тоже постаралась изобразить улыбку на своем немытом два дня лице

Наверное, получилось плохо, потому что одна из пожилых женщин воскликнула: – ¡Pobrecita! ¡Pobre nina! (Бедняжка! Бедная девочка! — исп.)

<...>

Но внутреннее чувство, что произойдет чудо и мне помогут, не покидало меня и давало надежду. Это была единственно преобладающая эмоция, которую я испытала в первые несколько дней: я думала, что каким-то непонятным образом произошла ошибка, которую вот-вот исправят. Ангел прилетит и спасет меня от этой ошибки.

Найдется добрый адвокат, который отправится в суд, и судья передумает. Или еще забавнее: ко мне подойдет охранник и скажет: «Эй, знаешь что? Мы пошутили. Теперь можешь идти домой. Только никогда больше так не делай».

Много позже я узнала, что не только я так чувствовала. Многие новички первые дни заключения всем доказывали, что они несправедливо приговорены и вот-вот прокуроры разберутся в этом и отправят их домой. А некоторые и вовсе сохраняли такие фантазии годами, не принимая действительность. Оказалось, что в психологии есть специальный термин, описывающий состояние человека в критических ситуациях, которое называют «бредом помилования». Это когда приговоренный к смерти буквально перед казнью начинает в полном безумии верить, что в самый последний момент его помилуют.

Вот и я озарилась надеждой и поверила, что не может быть так ужасно. Что-то должно произойти, и все изменится. Старожилы зоны это тоже знали и называли такое состояние denial (отрицание), когда человек не принимает реальность. Как бы это ни называлось, мне такая прострация помогла выжить.

Я не знала, где мои дети, я не знала, что произошло с моим домом, я не знала, что произошло с моими родителями, после того как они узнали о моем аресте, а они наверняка узнали это из российских газет. Все это просто убивало меня, но также я понимала, что ничего не могу с этим поделать. Интересно было то, что я поймала себя на мысли, что Эльнар наверняка уже связался с адвокатами и всеми теми, кто мог бы помочь нам. У него было много знакомых. Нельзя сказать, что я успокоилась, во всяком случае, я жила этим и по привычке я надеялась на него.

Снова надеялась на него!

Как бы я ни протестовала, но в глубине себя я понимала: Мария права. Это жизненно важно, в этой ситуации принять происходящее и постараться абстрагироваться от гадкой реальности! Меня поразила скорость, с которой человек способен менять свои принципы и установки в критической ситуации. Наверно, это у нас заложено еще с животного мира. Переоценка окружающей ситуации! Интересно! Никогда не замечала за собой такого качества!

Время проходило, но все оставалось по-прежнему. Один день был похож на другой, только менялась еда: фасоль сменялась рисом, а рис сменялся трехдневной картошкой фри. По четвергам курица чередовалась с бургером, мясо которого напоминало резину. Вот и все разнообразие жизни! Одни и те же программы по телевизору, одни и те же разговоры, одни и те же сплетни и драки и одни и те же запахи вспотевших тел кучи заключенных женщин.

По совету Марии я занялась физкультурой. Еда была невыносимая, даже для меня, которая не очень-то и баловала себя излишествами. Поэтому я ела только зачерствелый хлеб с пакетиком сахара и много фасоли с зеленым горьким перцем. Так было незаметно, что фасоль уже была тухлой. И, к моему удивлению, довольно заметно стала набирать вес. Это вводило меня в еще большую депрессию. Вот я и решила ходить кругами по периметру нашего холла. Я вставала утром и, пока все мои соседи спали, ходила до 11, почти пять часов.

Новость о том, что Союз, долго испытывавший внутренние трещины, в конце концов распался, я услышала от своего мужа только весной 1992 года. Мне запрещалось звонить домой и общаться с родителями, я почти не говорила по-английски, и мне было не с кем контактировать. Все, что происходило в мире и в Узбекистане, я узнавала только от Эльнара. Редкие письма, которые шли по полтора месяца и проходившие цензуру Эльнара — вот и все мое общение с внешним миром. Я работала в пекарне «Голден Коралл» и зарабатывала неплохие деньги. Но Эльнар был вечно недоволен, и его трехдневные речи про то, что нам нужно копить деньги, что экономическая и политическая ситуация в стране страшная, цепкими клещами держали меня в паническом страхе за родных и детей!

— Представляешь, Кутя, как мы вовремя смогли выехать в Америку? Даже хлеб в Узбекистане выдают по карточкам. Я и сам хочу домой, к детям, но единственный способ выжить — это попытаться остаться в Америке, а для этого необходимо зарабатывать и копить, зарабатывать и копить, — днями причитал Эльнар.

— Кутя! А знаешь, есть один выход, чтобы поскорее привезти детей. — Однажды с масляным лицом, подлизываясь, объявил Эльнар. — Ты же каждый вечер плачешь, скучая по детям. Но ты сможешь сделать так, что мы их через каких-то пять-шесть месяцев привезем! Хочешь?

У него был такой вид, как будто эта идея стукнула его только что.

— А как?

— Будешь у меня покорять Эль-Пасо! Станешь стриптизершей! Классная идея! Правда?

— Эльнар! Ты точно сошел с ума!

Я хотела что-то сказать, объяснить ему, что я чувствую, но не смогла. Слова просто застряли у меня в горле! Я только кричала:

— Ты слишком остро реагируешь. Ну и что? Большое дело! Иногда мы должны забыть о своем эго и гордыне, иногда мы должны делать то, что лучше всего. Почему ты всегда преувеличиваешь? Мы должны научиться быть мудрыми и действовать на благо наших детей. Это просто работа, как и любая другая. Кроме того, я не думаю, что есть что-то плохое в том, чтобы танцевать перед клиентами! Просто не пей и не используй наркотики, и все будет ок! — лицо Эльнара менялось от лицемерно-услужливого до яростно-гневного. Я уже привыкла к таким молниеносным переходам и надеялась не сдаваться.

— Нет и нет! Представляешь, если мама узнает? Представляешь, если люди в Узбекистане узнают? Да даже твои родители! Как я буду выглядеть? Как ты будешь выглядеть?

— Если ты не скажешь, то никто и не узнает.

Эльнар яростно посмотрел, на мгновение схватив меня за горло, и прошипел:

— Ты лучше пересмотри свое решение, иначе твоя дочь никогда не приедет в США. Она будет несчастна в допотопном Узбекистане, не имея возможности поступить в колледж, потому что ее мать не захотела жертвовать своей мнимой гордостью! Говорю тебе: она не приедет в США! И что ты можешь сделать? Ничего! Ты привязана к моей визе, и без моего содействия ничего не сможешь сделать.

— Я уеду в Узбекистан, к детям!

— Как? Где твой паспорт? Как ты купишь билет? — Эльнар зловеще засмеялся, так что стало сильно давить внизу живота. Я почувствовала, что он не шутит, и он уже принял твердое решение послать меня в стрип-клуб.

К сожалению, в те дни у меня не было ни малейшего представления о том, что я могу обратиться за помощью, не было в доме интернета и вообще не было понимания, что я могу попросить кого-то о помощи. Да кто бы вообще связывался с эмигранткой? У американцев закон — «моя хата с краю».

— Я же толстая, Эльнар! Кто возьмет меня? — проскулила я.

Когда у Эльнара появилась идея, что я могу работать в стрип-клубе, я была довольно полная и весила около 80 кг.

— Это совсем не проблема! Три месяца до сентября, первого сентября ты выйдешь на сцену! Русская красавица, моя жена, покорит Эль-Пасо! С завтрашнего дня ты просто садишься на диету и бегаешь. Всего-то делов... Есть классная монодиета — три чашки замоченной в воде овсянки и бег. Да за месяц куколкой будешь!

Я ничего не чувствовала! Это была пустота, тьма, беспомощность, одиночество и безысходность...

На следующий день после чашки овсянки я обернула себя целлофановыми мешками и побежала по горе, потом вниз, и так пять часов. Я сбросила 25 кг и в сентябре вышла на стриптизерский подиум. А чтобы было легче сбрасывать и свою одежду перед кучей пьяных мужиков, я пила сто граммов водки, а позже эта норма утроилась.

Так или иначе, привычка заниматься физкультурой помогала отвязываться от надоедливых клуш, нелегальных иммигранток, да и время проходило гораздо быстрее. Утро сменялось обедом, обед сменялся вечером и ночью. Ничего не менялось, все было одинаково. Мне уже не на шутку казалось, что про меня забыли и федералы, и весь мир. Неужели никто меня не ищет? А кто мог искать меня? В Америке, кроме детей, никого не было, а все мои знакомые после шокирующих комментариев в новостях знать меня не хотели.