Государственное самоубийство Иван Давыдов о монетизации льгот чиновников
На родине - очередной виток борьбы с коррупцией. Чиновников хотят заставить отчитываться о расходах, обсуждают перспективы монетизации их же льгот - чтобы ростом доходов замотивировать, и заодно лишить возможности использовать служебное положение в личных целях. Генезис кампании понятен: коррупция в России - вещь всеобъемлющая и в силу того наглядная, это самое простое и действенное из обвинений, которые можно предъявлять режиму. Его и предъявляли в ходе выборов буквально все, включая - а это ведь по-своему даже пикантно - активистов правящей партии.
Предъявляли президент и премьер. Осушим болото, кричали лягушки. В общем, раз общественное раздражение наличествует, надо же как-то изображать принятие мер. Смазать чем-нибудь таким успокаивающим, чтобы общество раздраженного места не расчесало. И вот они изображают.
Не знаю, верит ли хоть кто-нибудь в действенность этих предложений. Но можно попытаться представить себе, к чему бы привела настоящая борьба с чиновной коррупцией.
Затея с монетизацией льгот - вообще смешная. Всякому, кто с чиновным миром сталкивался, ясно, что настоящие льготы ни в каких документах не описаны, и определить их денежную ценность затруднительно. Иногда эти неучтенные льготы, кстати, бывают довольно экзотичными. Меня вот лично, например, знакомый госслужащий соблазнял на посещение его хлебородной области, предлагая в качестве бонуса "охоту с БТР". Красочно и нецензурно описывал, как разлетается в куски лось после очереди из крупнокалиберного пулемета. Процесс убийства зверей меня не увлекает, и я на уговоры не поддался, но вот ему, ему - кто и как компенсирует утрату возможности позаимствовать на сутки у военных боевую машину?
Но это так, изощренные маргиналии, заметки лосиной кровью на белых полях необъятной родины. Собственно говоря, главная чиновная льгота - это и есть включение чиновника в работу коррупционной машины. Именно возможность доступа к двум встречным потокам - государственным деньгам, с одной стороны, и поборам, которые берутся с бизнесменов и прочих граждан, с другой, - сделало госслужбу крайне привлекательной. Молниеносный рост благосостояния попавших на госслужбу, причем, практически, на любые уже должности, воспринимается как норма. Хотя причины его понятны абсолютно всем.
Чиновник ворует и берет взятки, это естественно. Он может быть при этом хорошим работником, искренне переживать за дело, - и воровать. Общество не видит в этом парадокса. Скорее, наоборот, - всеобщее искреннее изумление возникает, если про какого-нибудь сотрудника городской администрации становится вдруг известно, что он к воровству не причастен. Такие вещи просто не укладываются в голове.
"Мзду беру, а за державу все равно обидно", - так бы, наверное, должен был говорить современный Верещагин, если бы кто-то вздумал снять ремейк "Белого солнца пустыни".
Жизнь внутри мира полузаконного государственного воровства увлекательна, но не безопасна. Вовлеченные в процесс граждане отлично знают, что деяния их уголовно наказуемы. Время от времени кто-то из них садится в тюрьму, потому что сделал неправильную ставку в аппаратной игре или просто попал под раздачу в рамках очередной кампании по борьбе с коррупцией местного либо федерального масштаба. Стал, так сказать, сакральной жертвой (в таких случаях еще и неприятный медийный шум гарантирован, вплоть до "журналистских расследований" на метровых каналах). Это формирует новую породу людей: имея в виду постоянный риск, они концентрируются на жизни здесь и сейчас, но по полной. С размахом. Со вкусом. По-настоящему, с криками, как говаривал один киногерой. По психологическому типу они напоминают то ли героев плохих сериалов о лихих девяностых, то ли персонажей плохих же исторических романов о временах Смуты.
Кстати, они удивительно нелояльны. Отлично представляя степень собственной вредоносности, и лучше любых критиков режима понимая, как на самом деле устроена коррупционная машина, они такие, бывает, в частных беседах речи выдают о положении дел в стране, что митингующим с Болотной и не снились. И таких именно чиновников, похоже, становится в стране все больше и больше.
Их существование тормозит экономику и отменяет политику. Инвестировать в политический процесс людям деловым неинтересно - инвестиции в коррупцию на местах куда более осмыслены. Кстати, когда оппозиционно настроенных граждан пытаются обвинить в том, что у них нет внятных лидеров, - обвиняют на самом деле коррупционный режим. Естественно, нет, если нет смысла поддерживать оппозицию, а вот чиновничество подкармливать, наоборот, эффективно. Разумеется, нет, если ориентированным на карьеру авантюристам госслужба, почти обязательно сопряженная с членством в правящей партии, обещает куда больше возможностей. Политика, в конце концов, это ведь далекое от морали дело. Вот и остаются в ущербной русской политике либо бескомпромиссные борцы вроде Удальцова, либо бессмысленные клоуны типа Немцова. И чем дальше, тем сложнее отличить одних от других.
Но вернемся к коррупции и борьбе с ней. Так вот, если вдруг серьезно отнестись к очередной попытке государства победить понятное зло, - то выяснится довольно неприглядная вещь. Растущий класс "лихих людей", воспринимающих доступ к коррупционным механизмам как естественную, существенную, а может даже и основную часть своей профессии, - это и есть основа, скелет государства. Их число растет, они вытесняют всех прочих. И, в общем-то, государству нечего, кроме коррупционных возможностей, им предложить. Они для того и шли, для того и продолжают идти во власть.
И серьезная попытка изменить ситуацию была бы даже не государственным переворотом, а государственным самоубийством. Так что - не при этой власти.