«Никто не имеет права утверждать, что Турция закупает нефть у "Исламского государства", клеветать на Турцию. Турция не до такой степени утратила свои моральные ценности, чтобы закупать нефть у этой террористической организации», — Реджеп Эрдоган не зря так эмоционален. Выражаясь шахматным языком, у турецкого лидера — цугцванг. Нет ни одного хода, который не привел бы к потерям и не усугубил бы уже и без того сложную ситуацию для него и его партии.
Извиняться перед Россией — значит, лишиться поддержки турецких националистов. Продолжать конфронтацию с Москвой — значит, окончательно потерять важного торгового партнера с весьма зыбкими надеждами на компенсацию со стороны Запада.
На днях Евросоюз обязался выделить Анкаре 3 миллиарда евро в обмен на усиление контроля над потоком мигрантов. Большинство из 1,5 миллионов беженцев, оказавшихся в Старом Свете в этом году, попали туда через Турцию. Иными словами, именно Эрдоган — причина главной сегодняшней европейской головной боли. Особенно если учесть, что к терактам в Париже тоже причастны мигранты. Поэтому ЕС помогает Турции — скорее, по необходимости, нежели из теплых чувств.
Но «удар в спину» российским ВКС делает Эрдогана еще более опасным и менее предсказуемым партнером для Европы. Спровоцируй инцидент с Су-24 столь же жесткий военный ответ России, и пришлось бы вводить в действие 5-ю статью Североатлантического договора. То есть другие страны НАТО должны были бы встать на защиту Турции. А так и до третьей мировой недалеко.
Неслучайно даже Вашингтон отреагировал на случившееся предельно сдержанно: «Мы, члены НАТО, а также члены антиигиловской коалиции, куда входит и Турция, к инциденту непричастны. Уладить его должны Турция и РФ, воздерживаясь от эскалации». Показательно и то, что на встрече в рамках конференции по климату в Париже Барак Обама выразил Владимиру Путину сожаление в связи с крушением Су-24.
А в ходе переговоров с Эрдоганом американский президент призвал к снижению напряженности во взаимоотношениях между Москвой и Анкарой. Хотя и отметил, что Турция, будучи членом НАТО, имела право защищать себя.
Зато секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Турчинов не стал брать пример со «старших товарищей» в их нежелании разжигать и без того накалившиеся страсти. Он решительно одобрил действия турецких ВВС и призвал украинских военных летчиков, в случае чего, поступать аналогичным образом.
Вслед за циничным комментарием Турчинова последовал вал издевательских откликов и специально изготовленных роликов в соцсетях, растиражированных и вполне пристойными изданиями. Украинские интернет-деятели не первый раз действуют по принципу: «У соседа корова сдохла. Мелочь, а приятно». Но так ли действительно «приятно» для Киева резкое ухудшение российско-турецких отношений?
Казалось бы, любые конфликты между Россией и странами-членами НАТО — в интересах нынешнего украинского руководства. Чем больше разногласий между Москвой и Западом, тем на более значительную помощь от Вашингтона и Брюсселя может рассчитывать Киев. Причем не только финансовую, но и военную.
Но Порошенко и его команда не учитывают немаловажный нюанс. Если эскалация напряженности между Россией и Турцией повысит вероятность большой войны, Западу просто будет не до Украины. С другой стороны, сближение России с Западом на почве борьбы с терроризмом и даже отмена ряда санкций, наоборот, создаст предпосылки изменения политики Москвы в отношении ДНР и ЛНР. А это объективно сыграет на руку Киеву.
Конечно, не стоит сбрасывать со счетов экономические дивиденды, которые Украина может извлечь из турецко-российского кризиса. Под большим вопросом теперь «Турецкий поток». Следовательно, у «Газпрома» не предвидится альтернативы украинскому транзиту.
В свою очередь украинские потребители могут выиграть из-за российского запрета на ввоз турецких овощей и фруктов. Теперь поставки, скорее всего, переориентируются на Украину. И увеличившееся предложение этих сезонных продуктов в конечном счете должно поспособствовать снижению темпов инфляции.
А украинские аграрии получают возможность восстановить позиции, утраченные на турецком рынке. В 2010-2011 годах на Турцию приходилось 15 процентов экспортируемой Украиной пшеницы. Через четыре года этот показатель упал до 2,7 процента. Зато импорт российского зерна Турция за тот же период увеличила в 10 раз. Сейчас расклад может поменяться в обратную сторону.
Проблема в том, что все эти плюсы будут извлекаться при очень серьезном минусе — балансировании на грани большой войны в непосредственной близости от украинских границ.
Так что сложившаяся ситуация становится цугцвангом не только для Эрдогана. И очевидный национальный интерес Украины — в скорейшей деэскалации кризиса в Причерноморье.