Я абсолютно согласна, что актер – это материал в руках режиссера. Режиссер - как дирижер, который начинает играть музыку. Даже если я - первая скрипка, но мы играем музыку Рахманинова, а я вдруг захочу сыграть что-то из репертуара Майкла Джексона, то режиссер имеет право взять другую первую скрипку, а мне сказать, чтобы я пошла отдохнула. Иначе это будет не оркестр. В этом смысле я всегда работаю послушным материалом у режиссера. Другое дело, что выбрать такого режиссера непросто. Но если уж ты выбираешь, то ты знаешь, что хочешь работать с этим режиссером, доверяешь ему и идешь с ним дальше. Если ты не можешь доказать что-то и обосновать свою точку зрения, то, будь добра, перебори свои амбиции. Если режиссеру что-то возможно доказать, если у вас хорошие доверительные отношения, то тебя услышат. Если это бездоказательно, тебя не услышат.

Конфликтных ситуаций практически никогда не бывает. Самая моя любимая история произошла с Кириллом Серебренниковым - около трех месяцев я репетировала спектакль "Голая пионерка" в парике, который с трудом заказывали на "Мосфильме" (там его шили). Я тратила час времени перед каждой репетицией, чтобы его надеть. Кирилл только сказал: "Сними, пожалуйста". Я ответила: "Нет, не сниму, я хочу такой образ - Иванушки-дурачка". И Кирилл молчал, смотрел на мои мучения, на мои ранние приходы в театр - к девяти утра я уже должна была надеть этот парик, и мне постоянно хотелось спать, пока все работали. Пока я в какой-то момент не поняла, что он был абсолютно прав, что этот парик мне не нужен. И сняла его. Вот это самая правильная расстановка сил "режиссер-актер". Я его, конечно же, услышала. Я ему стала сопротивляться, но где-то на уровне подсознания я все время возвращалась к его словам. И когда пришло время, образ ожил, задышал, появилась эта пионерка, появились ее движения, интонации, я поняла, что этот парик мне не нужен.

Актер и артист - это просто разные переводы. Актер от глагола "to act" - действовать. А "artist" – это художник. Вот и все. Ты можешь быть и художником, и актером. По-немецки актер – "играющий в шоу". Для меня разницы нет. Я надеюсь, что к какому-то возрасту я стану большой актрисой, приду к этому. Может, и не приду. Сейчас я могу называть себя артисткой.

Я не играю по простой причине. Этот спектакль был рожден пятью сумасшедшими женщинами – Ниной Чусовой, Олей Дроздовой, Галей Петровой, Полиной Рашкиной и мной. Я этот спектакль очень любила и люблю. Но есть некоторые акценты, которые являются сиюминутными. Например, когда мы выпускали спектакль, слово "террористка" не имело такой окраски, как стало иметь два года назад. Это, например, то же самое, если бы мы делали спектакль про состоятельных русских людей, называя бы их "новые русские" и надев на них малиновые пиджаки. Это уже неактуально, время унеслось вперед. А в этом спектакле все сделано на таких вот временных нюансах. Это те дети из той подворотни, которых мы видели, когда создавали этот спектакль, потому что это - правда совместное творчество. Там от пьесы, наверное, осталась только идея. Может быть, четыре слова. Все остальное придумали девочки. Тогда были такие подростки, у них была такая мода, такая музыка, такие танцы и так далее (я говорю про свой персонаж). Прошло три года, и его нужно было поменять, просто чуть-чуть изменить и обострить акценты. Так что это своего рода мое творческое несогласие. Все-таки это спектакль-трагедия, это не юмор.

Я могу рассказать о том, над чем я работаю сейчас. Сейчас я репетирую спектакль по рассказам Шукшина и считаю, что это наслаждение - смотреть, как работает Женя Миронов. Мне очень повезло, что я играю с ним, и я счастлива, что в моей жизни есть такой партнер. А также я хочу сказать про спектакль, в котором играю сейчас - это спектакль "Три сестры", мы там просто как сестры – Оля Дроздова, Вика Романенко и я.

Могу сказать, что отрицательные роли всегда легче играть, потому что в них больше отстраненности, и ты больше смотришь на них как на материал. Артисту всегда выгоднее играть отрицательных персонажей, нежели положительных. Они всегда глубже, всегда интереснее, неоднозначнее. Что касается того, что ближе мне... Не знаю, во мне есть и отрицательные, и положительные персонажи, не могу сказать.

Роли – это мои дети. Как можно кого-то любить больше, а кого-то меньше? Я могу их любить больше или меньше на выходе, то, что получилось в итоге. Но в тот момент, когда я с ними и я их создаю, конечно, я все роли люблю одинаково.

Причина только в переводе. У его произведений есть много составляющих, но мы не имеем возможности услышать их в том переводе, который есть у нас. Там есть игра слов, ритмы, у каждого героя разное звучание. С ритмами вообще беда, при переводе ритм совершенно теряется, зачастую до такой степени, что смысловое слово становится безударным, в таком случае совершенно смещается акцент. Если разбирать произведение по языковой структуре и делать диаграмму, отстукивать ритм, как мы делали в школе, то можно понять, где в репликах героя пиковые места. Ты к этому подходишь сама, как актриса, и подводишь к этому зрителя, только "ритмово". Мы же знаем, как на нас действует музыка, как у нас бьется сердце. И в какой-то момент, когда ритм начинает существовать в том или ином режиме, идет подключение к нашей эмоции.

У меня есть гениальный пример — монолог Гамлета "Быть или не быть", запись 1961-го года. Когда я ее слушала (я практически не понимала, что он говорит, так как там староанглийский язык), я каждый раз плакала, потому что сама ритмовая музыкальность выводила организм на совершенно иной уровень восприятия. В русском переводе это все совершенно утеряно, этого нет.

А что касается ментальности, конечно, мы разные, но не до такой степени, чтобы это отражалось на восприятии театра.

У меня есть роль, которую я уже никогда не сыграю, но очень хотела бы сыграть. Это роль Джульетты. Только потому, что однажды, разговаривая с Ольгой Владимировной Волковой (это мама моего мужа Ивана Волкова), мы вдруг поняли, какая Джульетта и как она торопится. Торопит все события, и только лишь поэтому случилась трагедия. Вот эту торопливую Джульетту, торопящуюся жить, торопящуюся постичь эту жизнь, мне бы очень хотелось сыграть. Но уже все пройдено. В другой жизни.

И Жанну д’Арк. Она была кумиром моей молодости с 13 лет. Бредила этой девушкой. У меня были перерисованы все планы ее походов, все костюмы, все надписи, все города. И три года назад мы с Ниной Чусовой хотели делать спектакль, но у нас сорвалось, не получилось. А сейчас, в 33 года, играть 16-летнюю деву, это уже как-то...

Хотела сыграть Кармен - уже сыграла.

Хотела сыграть Марию Кюри, была такая испытательница-ядерщица. Очень хочу сыграть Галу, жену Сальвадора Дали. Тем более, она из Казани. Страшно хочу сыграть Лилю Брик.

Во-первых, это связано с тем, что я наконец-то выросла и больше не могу играть красивых молоденьких подружек. А во-вторых, это было очень связано с фондом "Подари жизнь", потому что нет времени. За прошлый год много времени ушло на подготовку благотворительного концерта, это требует огромных сил.

Это связано с тем, что у меня двое детей, которым тоже нужно мое внимание, и я, конечно, берегу их. Одно дело, если ты играешь в театре, и ты можешь придти на репетицию с утра, а вечером с ними увидеться. А когда ты уезжаешь на съемки, тебя просто нет. Ты выключаешься из жизни, ты уже по-другому живешь. Но в какой-то степени это связано и с отсутствием ролей, таких, которые бы меня сильно-сильно заинтересовали.

Я не могу сказать. Во-первых, я не знаю, какая роль лучшая, они все разные, к счастью. И это будет некорректно по отношению к режиссерам и людям, которые создавали другие роли.

Не было, потому что, чтобы полностью переключится на зарубежное кино, надо иметь материал, который бы позволил сегодняшней русской актрисе там как-то выразиться. На сегодня, благодаря и нашим соотечественникам, и нам самим, образ русского человека, мягко скажем, не сильно вызывает желание творить. И у немцев, соответственно, тоже. Бывают редкие исключения, когда есть сценарий, где ты на самом деле можешь что-то сыграть, а так, в основном, это украинские проститутки, какие-то домработницы и так далее.

Я думаю, что у него уже есть настоящее, есть масса молодых режиссеров. И если вы смотрите не только блокбастеры, а еще и кино, то можно увидеть, что есть такие режиссеры как Попогребский, Хлебников, Илья Хржановский, Алексей Герман-младший, Звягинцев, которые давно уже это современное российское кино подняли на международный уровень. Если давать им возможность выживать и не глушить их коммерческим кино, то все будет в порядке.

Существовать на другом градусе эмоций в этом фильме, мне кажется, невозможно. Может, не надо тогда браться за такой материал? Потому что я не считаю, что это было слишком эмоционально. Таковы условия существования героини, таковы события ее жизни. Мы специально сделали ее дерзкой, чтобы показать разницу поступков и намерений. С одной стороны, она такая дерзкая и взбалмошная, вздорная, поверхностная, а с другой (по поступкам) - ждет своего Сашу всю жизнь, в итоге дожидается и погибает с ним. Это было сделано, чтобы не было такой положительной героини, чтобы не было однозначности героев.

Вы какой-то мизантроп, потому что вы не имеете понятия, что это вообще такое - перенос художественного произведения на язык кино, а также на язык театра. Если у вас есть свой "Доктор Живаго", если вы не согласны с этим "Доктором Живаго", который снял Александр Анатольевич Прошкин, берите камеру, набирайте артистов и вперед! Никто не мешает.

На мой взгляд, он потрясающе справился с этой сложнейшей задачей. Начиная со сценария, перевести художественную прозу в язык действия (потому что кино и вообще драматургия - это язык действия) — очень сложно, а Юрий Арбатов сделал этот очень хорошо, ему это удалось. Я счастлива, что у меня была эта картина. Вы просто не понимаете природу переноса художественного произведения. Я никого не хочу обидеть, но это, правда, иногда бывает запредельно. В этом случае все получилось очень достойно.

1. Просто спортивный интерес. Мне захотелось попробовать себя. Во-первых, я очень хорошо и очень близко дружу с Филиппом. И я считаю, что такие эксперименты нужно в своей жизни делать, перейти в какой-то новый другой жанр. И если бы не было "Меченосца", была бы другая подобная картина. Это было очень интересно, вылепить героиню из пустого места (ее как будто не было), придумать все, что с ней связано. У меня есть и другие фильмы, кроме бедного "Меченосца".

2. Из современных режиссеров я бы хотела сыграть у Мишеля Гондри, Вуди Аллена.

Делать только то, что хочется, я не могу себе позволить. У меня есть хобби в виде театра. Поэтому, чтобы иметь возможность работать в театре, а не в каком-нибудь банке, приходится сниматься в кино и зарабатывать деньги. Поэтому я не могу сказать, что я могу позволить себе делать только то, что хочу. Все равно я очень счастливый человек, потому что то, что я делаю, это практически то, что я хочу. С какими-то небольшими исключениями. Конечно, бывают и компромиссы, но отвращения к своей работе у меня не было никогда.

Героиню было сыграть несложно. Как только мы попали в этот городок (снимали, правда, не в Северодвинске), сразу стало все ясно, какие там люди, они живут в открытости, там не закрываются дома, там какое-то сплошное доверие. И слова "помоги другому", по-моему, они понимают как-то более правильно, чем в других местах. Меня поразили эти люди, для меня это настоящие герои, и жены, и семьи, которые всегда рядом с нашими бойцами.

Не могу сказать. Клеопатра, может быть.

Я снималась в многосерийных телевизионных фильмах "Дети Арбата", "Доктор Живаго" и "Гибель Империи". К сериалам я не отношусь никак, я их не смотрю и не могу ничего сказать.

Я думаю, что для домохозяек, у которых куча дел, которым надо приготовить обед и так далее, это очень помогает скрасить рутину. Но серьезно, с точки зрения профессии, наверное, к этому относиться сложно. Хотя я за то, что артисты всегда должны работать честно. Даже в сериалах.

Я мечтаю проводить больше времени с детьми. Мечтаю хорошо выпустить премьеру спектакля по рассказам Шукшина, спектакль "Бедная Лиза" режиссера Аллы Сигаловой.

Мечтаю продолжать работать в театре "Современник".

Мечтаю с удовольствием играть спектакли, в которых я занята.

Мечтаю, чтобы зрители продолжали ходить в театр, несмотря на кризис.

Принципиально новых проектов нет. С Аллой Сигаловой я буду продолжать работать.

Я очень хочу приехать в Америку, особенно со спектаклем "Моя бедная леди", потому что там всего два артиста. С "Современником" мы были на гастролях в Нью-Йорке несколько лет назад.

Что касается второго вопроса — я такого не замечала.

Нет, конечно же, не возникало. Если вдруг у студентов театральных вузов появится такая потребность, чтобы я поделилась каким-то своим опытом, то это будет, скорее, не книга, а тезисы, заметки. Может быть, когда-нибудь я напишу книгу-благодарность, книгу-доказательство, что невозможных вещей нет. Если все будет хорошо, будет построена клиника, у нас будет работать Фонд, и дети будут выздоравливать. Мне бы хотелось, чтобы выздоравливали 100 процентов детей, больных лейкемией. Напишу про то, как создавался Фонд, про то, какие люди в нем работали и вообще, сколько вокруг прекрасных и добрых людей.

Хороший вопрос. Примерно такой же вопрос мне задала одна женщина, когда я лежала в реанимации после кесарева сечения, она лежала на соседней койке и говорила: "Ой, неужели вам тоже больно?"... Я почувствовала все то, что чувствует любая женщина, которая хочет ребенка и узнает, что беременна.

PR-акции и скандалы я просто не люблю, они мне не нужны, я их не понимаю. И считаю это огромной тратой времени, потому что я, конечно, все свое свободное время стараюсь тратить на своих детей и на детей больницы, которые тоже уже мои.

Татарский я не знаю.

Да, я верующий человек.

К сожалению, уже не осталось тех мест, которые я любила. Булыжные мостовые – это моя страсть.

У меня было и есть две подруги. Школьные подруги, с которыми я всю жизнь дружу.

В качестве члена жюри? Прекрасно. На кинофестивале нет соревнования, там все очевидно. В спорте у тебя есть какие-то конкретные элементы, которые ты сделаешь или не сделаешь, а в кино такого нет. Поэтому я очень люблю быть членом жюри кинофестиваля, там ты знакомишься с экранным творчеством интересных людей. Сам результат, в принципе, для всех вторичен. Я думаю, любой нормальный здравомыслящий человек понимает, что выиграть все призы – не показатель.

Я бы ни за что не смогла пожертвовать семьей.

Впечатления самые приятные, к счастью, там еще остались простые жизненные понятия. Я уже миллион раз это говорила, но когда в первый же день мимо нас пошла баба с коромыслом, с ведрами, зашла в реку, набрала эти коромысла и почапала обратно, стало понятно, что для деревенских людей есть ценность. Вода – это не просто вода, за ней надо сходить, набрать, принести. И я теперь понимаю, про что мы делаем спектакль.

Я всех с удовольствием смотрю.