Уважаемый, Дмитрий, вы совершенно правы, при обсуждении миграции важно учитывать, кто и откуда приехал. Судя по всему, вас беспокоит миграция из Средней Азии, а не из Украины или Молдавии. Действительно, в 2010 году среди трудовых мигрантов 31 процент приходился на выходцев из Узбекистана, 16,4 процента - Таджикистана и 7 процентов - Киргизии. Однако хотела бы обратить ваше внимание на то, что значительная часть этих мигрантов приезжает в Россию по оргнабору на заранее известные рабочие места, чаще всего в коммунальном хозяйстве или строительстве, порядка трети – это сезонные работники, не более 20 процентов мигрантов из Средней Азии хотели бы остаться в России. Совершенно иная картина для граждан Украины, на долю которых приходилось 10,2 процента трудовых мигрантов в 2010 году (для сравнения: в 2005 году на долю выходцев с Украины приходилось 20,2 процента, а еще пятью годами раньше – более 30 процентов), но половина из них фактически постоянно живет в России и хотели бы получить гражданство. Для России возможность получать необходимые трудовые ресурсы из Средней Азии – это недооцененное благо, причем как в экономическом, так и культурном отношении. Мы долгие годы жили в единой стране, население среднеазиатских республик никогда не заявляло о своем желании "выйти" из ее состава и наше взаимное знание друг о друге достаточно велико. Демографические ресурсы Средней Азии не так велики, что "закрыть" потребности России в рабочих руках. Резерв времени, когда мы можем рассчитывать на этот источник пополнения рынка труда, составляет порядка десяти-пятнадцати лет. Альтернативой Средней Азии в рекрутировании работников является Китай.

Относительно исламского характера миграций. Действительно, большинство населения в странах Средней Азии придерживается ислама, однако было бы неверно определять миграцию из этих стран как исламскую. Во-первых, из этих стран выехало и продолжает выезжать большое количество русских, украинцев, корейцев, немцев и представителей других этнических групп. Во-вторых, мотивы, подталкивающие людей к миграциям, вовсе не религиозные и не ради "продвижения" своей веры люди едут на заработки в Россию. Да, мигранты из Средней Азии плохо знают русскую литературу или русскую музыку (подозреваю, что и многие русские не блещут знаниями), но у меня не вызывает сомнений, что они разделяют универсальные гуманистические ценности, которые также являются основой системы ценностей русского народа. Они, так же как и русские, уважают труд, высоко ценят семью и человеческую жизнь и в большей мере, чем русские, ценят честность или взаимовыручку. Так что особых противоречий я не вижу, хотя традиции и различаются. Мигранты не требуют от принимающего сообщества выполнения догматов своей религии, они скорее просят создать возможность для нормального осуществления привычных религиозных практик.

Каковы перспективы изменения этноконфесионального состав населения России? Думаю, что не будет ошибкой сказать, что со временем он усложнится. Но это не будет процесс вытеснения и притеснения одних народов другими, завоевания нового жизненного пространства. Представление о жесткой генетической предопределенности этнической принадлежности и однозначности религиозного выбора слишком прямолинейно и огрубляет ситуацию. Усложнение этноконфессионального состава населения России будет связано не только с миграциями, но и ростом разнообразия возможностей выбора и гибкостью самоидентификации человека. Существенные сдвиги в этноконфессиональном составе произойдут в результате роста или снижения социальной и культурной привлекательности "членства" в той или иной этнокультурной группе. У русских есть все шансы и возможности сохранить статус этноконфессионального большинство в стране, как в силу многочисленности народа, так и в силу престижности русской культуры, ее открытости и огромной "впитывающей" способности.

Глеб, насколько я понимаю, речь пока идет не о законе, а об обсуждении такого законопроекта. Нужно понимать, что когда в России говорят о нелегальной миграции, то подразумевают людей, подавляющее большинство которых въехало в страну совершенно легально, но имеет определенные проблемы с документами: либо просроченное время пребывания, либо отсутствие регистрации, либо отсутствие разрешения на работу, либо все вместе взятое. Многие из этих проблем связаны с несовершенством российского законодательства и непоследовательностью российской миграционной политики. Нельзя забывать, что современная РФ – это молодое государство (хотя мы и любим вспоминать о тысячелетней истории России) с еще недостаточно отработанной правовой системой, к тому же тяжело пораженное коррупцией. Современное российское миграционное законодательство фактически выталкивает вполне добросовестных людей (чаще всего бывших граждан СССР) в теневую сферу, создавая безвыходные ситуации. В России, например, существует такой документ, как разрешение на временное проживание, причем количество выдаваемых разрешений лимитировано жесткими квотами. Без обретения такого разрешения (что весьма проблематично) нельзя получить вид на жительство. По сути, вид на жительство (российский вариант "green card") de juro существует, но на практике – отсутствует. В стране по-прежнему нерешенной остается проблема воссоединения семей, нет возможности предоставить вид на жительство иностранным студентам – выпускникам российских ВУЗов. Другими словами, миграционная амнистия предполагает не "раздачу гражданства", а урегулирование статуса людей постоянно живущих и работающих в России.

Наверное, Юнус, вас больше интересуют иммигранты, то есть лица, приезжающие в России из-за границы, а не мигранты вообще. Во-первых, иммиграционный поток в Россию чрезвычайно поляризован. Сюда (прежде всего - в Москву) едут как обеспеченные представители элит постсоветских стран, так и нуждающиеся рядовые граждане в поисках заработков, причем большая часть последних возвращается домой после сезонных работ. Во-вторых, характер занятости иммигрантов в России часто не соответствует их образованию и квалификации. Ситуация, когда квалифицированный работник занимается неквалифицированным трудом, не является исключением. Первые волны иммиграции в конце 1990-х и начале 2000-х охватывали наиболее социально активных людей, часто имевших высшее или среднее специальное профессиональное образование. С середины 2000-х годов за ними последовали гораздо более бедные социальные группы населения, поведение которых в значительной степени диктуется необходимостью обеспечивать семью.

Трудовая миграция в Россию продолжает оставаться в значительной степени мужским занятием. По данным социологических обследований, 70 процентов мигрантов - мужчины. Это связано, в первую очередь, с отраслевой структурой занятости трудовых мигрантов: 39 процентов мигрантов работают в строительной отрасли. Женщины далеко не полно представлены как в официальной статистике, так и в социологических исследованиях, поскольку заняты преимущественно в неформальных секторах экономики. Доля женского труда иммигрантов высока в сферах предоставления социально-значимых индивидуальных услуг, в домохозяйствах и личных подсобных хозяйствах. Средний возраст мигрантов – 32–33 года, но в последние годы иммиграция еще более молодеет, благодаря выходцам из стран Центральной Азии. Основные отрасли, поглощающие труд мигрантов, – это строительство, торговля и сфера услуг, порядка 10 процентов работает в промышленности, 5-7 процентов в сельском хозяйстве, столько же на транспорте и в коммунальном хозяйстве. Иммигранты едут в Россию не в поисках лучшей доли, как принято полагать. Они работают с утра до ночи, сосредоточены на повышении своих заработков и живут днем возвращения. Плата за такую стратегию – здоровье, резкое снижение социального статуса и качества жизни.

Связывать иммиграцию и криминал некорректно. Иммигранты в целом более законопослушны, чем местные жители. Однако они часто становятся жертвами криминального мира и преступности. Они заложники своего положения, легкая добыча, как представителей коррумпированных правоохранительных органов, так и "авторитетов" собственных диаспор, эксплуатирующих соотечественников. Иммигрантская преступность, конечно, существует, но ее масштабы скорее воображаемые, чем реальные.

Девайс, меня смущает ваш вопрос о "силе" желания или нежелания мигрантов "этнокультурироваться". Если вы представляется мигрантов как степных гуннов, которые в шкурах пасут стада полудиких животных, а российское (прежде всего славянское) общество как людей, занимающихся подсечно-огневым земледелием и на берегах рек, жгущих костры и справляющих праздник Янки Купалы, то об этно-аккультурации речи быть не может. Но если мы говорим о современном обществе, где большинство людей живет в городах, вовлечено в сложные трудовые и социальные взаимоотношения, где культурная отличительность лишь немного корректирует поведение людей (например, выбор продуктов питания, моделей одежды или традиционные ритуалы), то я не понимаю, почему мигранты не хотят "этнокультурироваться". Они уже аккультурированы городским образом жизни. Конечно, если вы предполагаете, что человек должен сменить "кожу", отказаться от своей идентичности, забыть, чему его учили в детстве, то такой аккультурации вряд ли можно ожидать. Ассимиляция, отсутствие которой вас беспокоит, – это не результат, а длительный процесс, и мигранты в нем участвуют. Скорее это члены принимающего сообщества не хотят соглашаться с изменившимися реалиями и отказывают мигрантам в праве жить в их "родном городе". То, что мигрантам не удается быстро вписаться в принимающее сообщество, связано не с их нежеланием, а с наличием множественных социальных барьеров и предрассудков.

1. Понятие "нелегальный мигрант" в случае Москвы не слишком корректно, поскольку речь идет о людях, находящихся легально на территории страны, но проживающих в городе без регистрации или не имеющих разрешения на работу. Скорее, это недокументированная миграция. Приблизительно оценить объем такой миграции возможно, исходя из особенностей рынка труда Москвы. Число занятых в экономике Москвы составляет порядка 6,5 миллионов человек, 60 процентов из них – это москвичи, еще 20 процентов - жители Московской области, которые ежедневно приезжают на работу. Оставшиеся 20 процентов или 1,3 миллиона человек – это жители других регионов России или иммигранты, которые вошли в статистическую отчетность по рынку труда и попали в поле зрения проверок налоговой инспекции. Часть из этих людей имеет не полностью оформленные документы и разрешения. Думаю, что еще порядка нескольких сотен тысяч людей живет в Москве (или ближнем пригороде) с неурегулированным правовым статусом и работает в теневом секторе предоставления непосредственных услуг населению – сиделки, няни, домработницы, уборщицы, строительные рабочие и прочие. Скорее всего, численность недокументированных или частично задокументированных мигрантов в Москве составляет около 1 миллиона человек, но это в "пиковый" для сезонной миграции летний период. СМИ заполнены гораздо более значимыми оценками численности "нелегалов", заполонивших Москву. Мне встречались даже оценки в 18-20 миллионов. Думаю, что все это плоды воспаленного воображения. Иначе надо предположить, что только каждый третий человек на улицах Москвы является ее жителем, что, конечно, не соответствует действительности. Ситуация скорее обратная: на 8,7 миллионов москвичей (постоянное население) приходится два с небольшим миллиона временных жителей.

2. Вопрос об этнических гетто, требует развернутого ответа, я попробую быть краткой и постараюсь не упустить важных моментов. Я думаю, что у мигрантов из стран СНГ, включая Среднюю Азию, очень высокие шансы вписаться в городское сообщество и, напротив, довольно низкие шансы сформировать "собственные" этнические гетто. Причин много. Во-первых, формирование этнических гетто (которых, к слову, в чистом виде практически нигде не осталось) нельзя рассматривать в отрыве от исторической ситуации и обстоятельств. Сегодня совершенно другая эпоха - и с точки зрения развития системы транспорта и коммуникаций, и с точки зрения мобильности и образованности людей. Нынешнюю ситуацию нельзя сравнить даже с обстоятельствами второй половины 20-го века. Границы проницаемы, полеты на самолетах доступны, мобильный телефон всегда под рукой. Мигрируя, человек не покидает родину навсегда, также как не навсегда переселяется на новое место. Все эти обстоятельства снижают потребность в компактном проживании.

Во-вторых, если раньше трансграничные миграции были одновременно и миграцией из сельской местности в город или из малых городов в крупные, а следовательно люди переносили свой сельский способ жизни в города, то сегодня речь идет о перемещениях городского населения, адаптированного к городскому образу жизни. Выходцы из сельской местности или малых городов, если они не обладают достаточными навыками городской жизни, предполагающей автономность и высокую адаптивную способность, предпочитают вернуться домой. Это также снижает риск образования этнических кварталов.

В-третьих, московская многоэтажная застройка и особенности рынка жилья (прежде всего, его дороговизна) также затрудняют формирование этнических кварталов. Мигранты, если это не представители этнических элит, ориентируются на рынок аренды жилья, часто снимают его совместно. При этом людей объединяет не общность "крови", а общность проблем и близость места работы. Под одной крышей находят место представители разных национальностей.

В-четвертых, в Москве сохраняется высокий уровень социальной и этнической смешанности населения, способствует низкая резидентная мобильность москвичей. Согласно опросам, 11 процентов жителей Москвы проживают в своей квартире с рождения, еще 32 процента живут в своей квартире более 20 лет; 73 процентов сменивших жилье в Москве являются москвичами, еще 14 процентов делят поровну жители Московской области и других регионов России, только 2 процента приходится на иммигрантов; 65 процентов москвичей не собираются менять квартиру в ближайшие пять лет, 40 процентов из них вообще не собираются переезжать. В таких условиях трудно предполагать, что москвичи снимутся с насиженных мест, переедут на новые квартиры, а их место займут этнические мигранты, которые при этом расселятся компактными группами, выбирая, где им жить.

Можно привести еще аргументы против возникновения этнических гетто, но мне могут возразить, что достаточно приехать в любой район рядом с крупным московским рынком, чтобы убедиться в том, что там живет много мигрантов. Не буду спорить, это так. Люди, которые с утра до ночи обслуживают рынок, ищут место ночевки (не могу сказать жизни) рядом с место работы. Но возникающие вокруг мест приложения мигрантского труда районы не являются этническими гетто. Это скорее анти-гетто, настолько они мультиэтничны по своему составу. Безусловно, такие районы являются зонами социального неблагополучия и нуждаются в особом внимании городских властей.

Нет, я так не думаю. Во-первых, то, что Россия получила Чечню, это заслуга не столько чеченцев, сколько топорной политики российских властей. Это относится и к Косово, где инструментом политического давления и подчинения было выбрано насилие. Во-вторых, представление о том, что мигранты "из исламских стран в большинстве не хотят принимать обычаи белых и агрессивно вносят свои традиции, чуждые нам" является одним из клише общественного мнения, особенно распространенного среди не слишком успешной части как европейского, так и российского населения. Я не знаю данных европейских опросов (если таковые проводились) и не могу сказать, какая часть мигрантов из исламских стран успешно интегрировалось в принимающее сообщество. Думаю, что немало. Другой вопрос, что эта категория мигрантов исходно имеет худшие стартовые позиции. Дело не в том, что они не хотят "ассимилироваться", а в том, что у них нет достаточно возможностей для этого. Европейскую экономику и социальную сферу характеризуют одновременно высокий уровень безработицы, высокие требования к квалификации и жесткий отбор на высокооплачиваемые места приложения труда (высшее образование уже не гарантирует работу) и развитые программы социальной защиты населения. Это значит, что планка социального успеха стоит высоко, мигрантам, причем не только из исламских стран, ее тяжело достигнуть, и в тоже время существуют программы поддержки для тех, кто "не допрыгнул". Все это и создает эффект социального иждивенчества. Конечно, позиция иждивенца, "незаслуженно" пользующегося социальными благами, не может не раздражать, особенно когда люди (налогоплательщики) чувствуют неустойчивость собственного экономического положения. Это рождает требования репрессивных мер по отношению к мигрантам, которые обосновываются мифом о невозможности их интеграции и агрессивности, опасной для культуры и безопасности принимающего сообщества.

Конечно, я не хочу сказать, что этнокультурных проблем интеграции не существует. Несмотря на то, что две трети мигрантов заявляют, что они стремятся заработать денег и вернуться домой, осуществляет это намерение вдвое меньшее число людей. Даже сравнительно недолгий период жизни в иной культурной и социальной среде, отличающейся от страны исхода более высоким уровнем жизни и иным типом человеческих отношений, серьезно меняет ценностные ориентиры и поведение людей. Им тяжело вернуться в прежнюю систему социальной координат, для которой они становятся уже "чужими". Поэтому, если люди не возвращаются сразу, то они с высокой степенью вероятности не возвращаются никогда. В тоже время мечта о возвратной миграции, реализация которой откладывается на неопределенные сроки, замедляет адаптацию людей. Очевидные процессы социальной ассимиляции порождают страх утраты своей этнокультурной идентичности. Эта угроза мобилизуется лидерами мигрантских сообществ для интеграции своей паствы и культивирования различий между представителями этнических групп и принимающего сообщества. Другим побочным следствием нереализованной мечты о возвращении является дезориентация управленческих решений. Ибо зачем вкладывать деньги, ресурсы, силы и время в интеграцию людей, которые рано или поздно уедут.

Саммитхан, у каждого явления есть своя оборотная сторона. С демографической точки зрения, миграция – это серьезный плюс, без миграционного "бонуса", полученного Россией в постсоветские годы, население страны было бы на 10 миллионов меньше и составляло бы в 2011 году 135 миллионов, а его старение шло бы более высокими темпами (доля лиц в пенсионном возрасте была бы на 3-4 процента выше). Еще больше от миграции выиграла экономика: от экономики крупного бизнеса до экономики отдельной семьи, многие проблемы оказалось возможным решить благодаря дешевому труду мигрантов и их готовности работать круглосуточно, не считаясь со своим здоровьем. Но миграция, конечно, создала серьезный вызов развитию страны, которая оказалась не готова к росту этнокультурного разнообразия населения, жизни в условиях демократии, плюрализма не только мнений, но и образов жизни.

Не могу ответить на ваш вопрос, не знаю ситуацию во всех деталях. Но, конечно, чем более разнообразна экономика города, шире рынок труда и выше платежеспособный спрос населения, тем больше мигрантов. Существуют и дополнительные факторы, влияющие на приток мигрантов. Это, во-первых, близость к границам или близость к зонам конфликтов. Поэтому в Ростове-на-Дону неизбежно будет больше мигрантов, чем, например, в Омске.

Во-вторых, сектор услуг, в отличие от промышленности, является трудоемкой сферой экономики, поэтому, чем более развит сервис в городе, тем выше вероятность, что труд мигрантов будет востребован. Поэтому в ориентированном на сервис Екатеринбурге будет больше мигрантов, чем, например, в более индустриальном Новосибирске, хотя последний и считается крупнейшим научным центром страны. Что касается межэтнических конфликтов, то они возникают не потому и не там, где люди слишком различны по своим языковым или культурным особенностям, а там, где они принадлежат к одним и тем же маргинальным слоям населения.

Возникновение этно-территориальных конфликтов, связанных с борьбой за национальный суверенитет и собственную государственность, опирающуюся на этно-нацию, нельзя проецировать на города, где этноцентричное мировоззрение проявляется иначе и выражается в борьбе за общественное признание групповых прав. Причем, если такое признание обретается на индивидуальном уровне, человек далеко не всегда стремиться к групповым формам его подтверждения. Так, районы проживания наиболее социально и материально благополучного населения Москвы являются и наиболее многонациональными, но там риск возникновения межэтнических конфликтов минимален. И, напротив, там, где население скорее мононационально, но проблемно в социальном и имущественном плане, риск заметно возрастает.

Конечно, этноцентричное мировоззрение конфликтно по своей природе, поскольку исходит из представления об исключительности своего народа. Оно часто выполняет компенсаторные функции, создавая у человека ощущение собственной значимости только потому, что он принадлежит к конкретной этнической группе. Опасность межэтнических конфликтов в городах заметно возрастает, когда этноцентричное мировоззрение получает распространение в среде этнического большинства, переживающего острые социальные и экономические неурядицы, как в современной России.

Алексей, у меня есть подозрение, что в приводимую вами статистику вкралась неточность. Думаю, что 66 тысяч, это не численность мигрантов, "которые зарегистрировались в УФМС Сахалинской области ТОЛЬКО в 2010 году", а количество иностранных граждан, которые фактически живут на Сахалине в режиме циклических миграций и ежегодно перерегистрируются. Для экономики Сахалинской области чрезвычайно важны отрасли с сезонной занятостью населения, такие, например, как рыбная. Достаточно сказать, что доля сезонных рабочих из числа мигрантов на рыбодобывающем и обрабатывающем флоте Сахалинской области превышает 70 процентов занятых; есть примеры, когда в море выходят суда, полностью укомплектованные гастарбайтерами. Аналогичная картина в строительстве, сельском хозяйстве и даже нефтегазодобывающей отрасли. Другими словами, Сахалин не получает каждый год 60-титысячную прибавку населения. Если бы это было так, что численность населения региона не убывала бы, а росла.

По данным 2009 года, которыми я располагаю (смотрите таблицу), на миграционный учет в УФМС было поставлено 63780 иностранцев, по трудовым договорам работало 27179 иностранных граждан из 80 стран. Так что разница между 2009 и 2010 годами составляет 3 тысячи человек.

Помимо прямого сезонного рекрутирования иностранной рабочей силы, на Сахалине существует и "неорганизованный" приток мигрантов. Выходцы из Средней Азии часто приезжают "на удачу", соблазненные рассказами о потенциальных заработках. На месте им приходится мобилизовать тот небольшой запас возможностей, который есть в их распоряжении: связи в национальном сообществе, случайные знакомства, родственников на родине. Часто единственный доступный для них ресурс – это согласие на тяжелый низкооплачиваемый неформальный и социально незащищенный труд. Оценки численности среднеазиатских мигрантов в Сахалинской области сильно разнятся.

Например, по словам руководителя сахалинской общественной организации "Киргизская диаспора", в регионе находится порядка 10,5 тысяч граждан Киргизии. Это более чем вдвое превышает данные официальных сводок УФМС, и в тоже время вдвое меньше цифры, называемой в Агентстве по труду. Такие разночтения касаются и выходцев из других среднеазиатских стран. Среди среднеазиатских мигрантов только 20 процентов являются квалифицированными специалистами, заполняя пустующие рабочие места в сфере коммунального хозяйства, образования и здравоохранения, особенно за пределами Южно-Сахалинска. Основная масса мигрантов – разнорабочие, большинство молодежь, выходцы из сельской местности, плохо владеющие русским языком. Живут среднеазиатские мигранты в условиях скученности, по 4-5 человек в однокомнатной квартире. Работают в строительстве, на рыбзаводах и на сезонных работах во время путины, зимой, если не уезжают, пополняют отряд безработных, некоторые бомжуют. Выходцы из Средней Азии хотели бы заниматься и сельским хозяйством, но эта ниша занята китайцами и корейцами. Порядка 5 процентов среднеазиатских мигрантов приезжают с семьями и детьми. Говоря о своих планах на будущее, только около 10 процентов выбирают Сахалинскую область как постоянное место жизни.

Если говорить о работниках высокой квалификации, то среди жителей региона часто просто нет необходимых специалистов, и они привлекаются из-за рубежа. На шельфовых проектах до сих пор работает не менее 30 процентов иностранных специалистов, а российские работники должны пройти специальную подготовку, занимая затем преимущественно технические должности. В сфере инженерного труда, образования и здравоохранения в области существует острая нехватка кадров.

То, что регион, страдающий от хронического оттока населения, начал получать население, благодаря шельфовым проектам и развитию сферы услуг, конечно, является благом. Другой вопрос, что уезжают молодые и образованные, а приезжают тоже молодые, но необразованные. Поэтому вопрос для Сахалина стоит в выработке социальной (а не миграционной) политики, которая способствовала бы сохранению собственного качественного человеческого капитала и интеграции приезжих.

Если под коренным населением в США вы имеете в виду индейцев, то их намного меньше половины. Если Россию ждет судьба Франции, Европы в целом или США, то это, наверное, неплохо. Вы перечислили развитые регионы мира, где население всех национальностей живет явно не хуже, чем в России. Да, в этих странах есть трудности, связанные с миграцией, но возникающие там проблемы решаются демократическим путем. Миграция в эти страны не привела ни к утрате ими своих культурных особенностей или идентичности, ни к падению их экономической мощи, ни к снижению международного авторитета, ни социальной привлекательности. Сила этих стран в их способности меняться и демонстрировать адаптивность к условиям глобализации, сохраняя при этом свои ключевые ценности и приоритеты. Для Франции и США – это ценности республики, гражданства, прав человека и поддержка национальных институтов в сфере образования, языка, науки и культуры. Фактически – это то, что задает культурную рамку жизни нации, понимаемой в широком политическом, а не узком этническом смысле.

Мне кажется, что в России только и делают, что борются с нелегальной миграцией. Ключевые слова для российской миграционной политики – это запрет, контроль, ограничения. Проблема как раз и состоит в том, что запретительная и ограничительная миграционная политика порождает нелегальную миграцию и является неэффективной в борьбе с ней. Это касается и введения визового режима. Во-первых, визы даются на определенный срок. Если вы хотите "отсекать" людей, то сроки виз не должны быть "размытыми" и неопределенно длительными. Несложно догадаться, что виза, выданная на конкретные даты, будет создавать "нелегалов", находящихся в России с просроченными визами, как это происходит сегодня с просроченными разрешениями на временное пребывание. Хотелось бы напомнить, что просроченная виза служила и служит одним из каналов эмиграции россиян в западные страны. Во-вторых, визы создают проблемы скорее для добропорядочных и законопослушных людей, особенно из числа родственников, а не для криминала. Они препятствуют разного рода деловым и культурным контактам, совместным социально-экономическим проектам, что особенно ощутимо в приграничной зоне. Визы будут мешать не только приезжим из других стран, но и россиянам. В-третьих, безвизовый режим с постсоветскими странами является важнейшим инструментом российского геополитического влияния, функционирования Единого экономического пространства и Таможенного союза.

Вячеслав, не знаю, что вы подразумеваете под словом "внятная". Мне кажется, что российская миграционная политика вполне внятно артикулирована как ограничительная. Другое дело, что она противоречивая. Но! Миграционная политика и не может быть никакой другой, поскольку она должна сочетать одновременно меры по привлечению и ограничению потока мигрантов. Это сложный баланс, в котором перевес получают то одни, то другие процессы, силы и интересы. Изменение и адаптация российской миграционной политики к потребностям экономики прямо связано с демократизацией жизни в стране, поскольку миграция выдвигает запрос на плюрализм общества и толерантность в отношении растущего разнообразия форм поведения и образов жизни.

Я согласна с вами, что вопросы получения вида на жительство и процедура введения в гражданство забюрократизированы. Полагаю, что трудности испытывают все, независимо от этнической принадлежности. Однако коррупция в российских государственных органах создает "зеленый коридор" для готовых давать взятки, и это не секрет. Насколько я знаю, в новой концепции миграционной политики предусмотрено облегчение процедуры вступления в российское гражданство для лиц, обладающих высокой профессиональной квалификацией.

Способы контроля миграции из Средней Азии такие же, как и с Украины, - миграционный учет, развитие оргнабора, создание профессиональных программ, развитие системы трудовых патентов и так далее. Полицейские запретительные меры менее эффективны, чем введенный в правовое русло диалог с работодателями. Образование мигрантов не нуждается в особом контроле. Большинство из них работает в сферах экономики, требующих не особого образования, а трудовых навыков. Эти навыки у людей чаще всего есть или же приобретаются в процессе трудовой деятельности.

Я не считаю, что политика государства по отношению к мигрантам "мягкая", скорее напротив. Думаю также, что вы ошибаетесь, предполагая, что основные каналы наркотрафика соответствуют миграционным. Наркотрафик контролируется организованной преступностью, коррумпирующей представителей различных государственных институтов. Это слишком крупный бизнес, чтобы зависеть от сезонных потоков мигрантов и опираться на случайных людей. Конечно, какая-то часть мигрантов вовлечена в наркоторговлю, но это явно не основной канал.

Уважаемый синоптик, а я живу возле продовольственного магазина и каждый день вижу группы полупьяных матерящихся мужиков, которые связано свою мысль выразить не умеют, распивают алкоголь на детской площадке и оставляют после себя горы мусора, уверенные, что мигранты для того и существуют, чтобы за ними убирать. Честно говоря, мне тоже надоело. Мужики эти работают плохо, ведут себя отвратительно и приличными людьми уже никогда не станут. Что делать будем? Ведь это тоже люмпены, хотя и городские, источник преступности и агрессии.

Я также плохо понимаю, зачем переселять русских, татар или украинцев, если они этого не хотят. Государственная программа по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, фактически провалилась. На конец 2011 года, после нескольких лет реализации программы, число переселенцев не превысило 57 тысяч человек. Дело не только в том, что обещанные российскими властями блага тяжело получить (часто переселение превращается в мытарство), но и в том, что люди уже адаптировались к новым условиям жизни и не хотят менять место жительства.

1. Умные люди обязательно задумаются. Но "бунта" мигрантов вряд ли стоит ожидать, поскольку мигранты не представляют хорошо организованную структуру и приезжают в России не бороться за свои права, а зарабатывать деньги. Скорее демонстрацию устроят собственные граждане, права которых также не защищены. Мигранты, конечно, могут примкнуть к этому движению.

2. К России, русскому языку и россиянам мигранты относятся позитивно, но, конечно, у них не хватает времени на то, чтобы изучить программу по русскому языку и литературе хотя бы в объеме средней школы. Это осуществляет второе поколение мигрантов, проходящее через обычную систему социализации. От качества школьного образования, которое, увы, снижается, в значительной степени зависит интеграция иноэтничных мигрантов в российский социум.

3. Думаю, что взятки и откаты получают не власти, а отдельные представители властей.

4. Потому и не закрывают, что поток "нелегальных" мигрантов, идущих через границу невелик. Большинство постсоветских стран имеет с Россией безвизовый режим. Так что мигранты пересекают границу вполне легально, а "нелегалами" становятся уже на территории России, поскольку не всегда регистрируются, получают разрешение на работу или просрочивают разрешение на безвизовое пребывание в стране. Наркотрафику закрытая граница не помеха, поскольку организованная преступность находит свои каналы для распространения и транзита наркотиков.

5. и 6. На поставленные вами вопросы нет однозначных ответов. Мой совет – не слишком верить информации националистов. Я вполне допускаю, что среди мигрантов из Средней Азии есть люди, торгующие марихуаной. Цифр у меня нет, это отдельный серьезный вопрос, и я им не занималась. Однако, уверяю вас, если каким-то образом "не допустить" среднеазиатских мигрантов в страну, марихуаной будут торговать русские, не исключаю, что среди них найдутся русские националисты. Наркотики – это крупный преступный бизнес, и каналы его осуществления весьма разнообразны. Думаю, что самодеятельные наркоторговцы из числа мигрантов быстро попадаются, а если они "прикрыты" различными структурами, включая местную полицию, то, какое значение имеет их национальность?

Прежде всего, мигранты бывают "внешними" и "внутренними", само понятие "мигрант" не содержит в себе ничего обидного или уничижительного. Этническая преступность как факт и как понятие связана с миграцией. Ибо такая преступность становится "этнической" только в иноэтничной среде. У себя "на родине", даже если это малая родина, точно такое же нарушение закона не попадет в категорию этнической преступности. Другими словами, этническая преступность – это эвфемизм, обозначающий организованную преступность в случае группировки, скрепленной этническими связями. Этнической преступностью, независимо от гражданства, должно заниматься МВД и другие силовые ведомства, связанные с вопросами безопасности.

Вы правы в том, что особой остротой в России отличаются не отношения россиянине – иностранные мигранты, а отношения между гражданами России разных национальностей, преимущественно русским населением городов и выходцами с Северного Кавказа. Вы также правы, что проблемы внутренней и внешней миграции часто валятся "в одну кучу", что, конечно, недопустимо. Я думаю, что использование определения "иностранные мигранты" в отношении выходцев из республик Северного Кавказа является следствием не политкорректности, а неграмотности.

Думаю, что министерство по делам национальностей в многонациональной стране необходимо, и основные направления его работы связаны с реализацией мер, предлагаемых в рамках национальной политики. Поэтому ключевой вопрос заключается не в наличии или отсутствии министерства, а в самой этой политике. До сегодняшнего дня тема необходимости выработки такой политики замалчивается. Концепция государственной национальной политики, принятая в 1996 году, дожила без изменений до сегодняшнего дня, несмотря на то, что реалии изменились и нуждаются в политическом переосмыслении. Дефектной является и принятая в нашей стране модель выработки такой политики, затрагивающей интересы практически всего населения. Если в развитых странах запада основные приоритеты политики в сфере миграций и межэтнических отношений формулируются политическими партиями, опирающимися на поддержку населения, демонстрируемую в ходе выборов, и затем превращаются в законодательные инициативы и меры, реализуемые министерствами, то в России процесс поставлен с ног на голову. Вначале глава государства формулирует свое видение национальной политики, например, в предвыборной статье по национальному вопросу, а затем все – от квази политических партий до представителей исполнительной власти всех уровней - бросаются эти инициативы исполнять. Очевидно, что при такой схеме серьезная экспертная и общественная проверка предлагаемой политики не предполагается. Ну, выскажут эксперты свои сомнения на радио или в интернете, этим дело и заканчивается. При этом многие политики демонстрирует безответственность и популизм, заигрывая с праворадикальными националистическими движениями. В таких условиях деятельность министерства по делам национальностей зависит от мудрости руководителя, имеющего достаточно самостоятельности, чтобы опираться на научное и экспертное знание, а не на точку зрения вышестоящего начальства.

Дорогой Шахмардан, до чего приятно получить от тебя весточку. Ты как всегда рассказываешь удивительные вещи, которые даже трудно предположить. Меня тоже поразили таджики и узбеки в высокогорных селах Дагестана – отчаянные люди, готовые преодолевать любые трудности. Сам по себе факт замещения горного населения иммигрантами заслуживает пристального внимания. Хотелось бы узнать больше деталей. Как люди узнали о такой возможности, какие каналы проникновения, как у них выстраиваются отношения с местным населением, какие проблемы в ходе адаптации и планы на будущее. Пример Дагестана еще раз показывает, что даже в условиях трудоизбыточных регионов могут существовать структурные диспропорции и неудовлетворенная потребность в работниках: либо квалификация не соответствует требованиям, либо требования, предъявляемые к оплате труда, слишком высоки при низком качестве труда, либо низкий статус имеющихся рабочих мест. Внутренняя миграция обеспечивает баланс спроса и предложения на рынке труда, а если равновесия не возникает, то эту нишу заполняют иммигранты.

Вы правы Анна, инфраструктура интеграции мигрантов в России развита недостаточно, хотя в столичных городах, таких как Москва и Петербург, существуют школы русского языка, где могут учиться люди всех возрастов. Но они востребованы у значительно меньшего числа людей, чем предполагалось изначально. Есть и центры специализированной помощи мигрантам, но, конечно, их недостаточно. Вопрос создания инфраструктуры интеграции мигрантов активно обсуждается, при этом анализируется опыт таких стран, как США, Канада, Германия, Франция, Великобритания и других.

Проблема в России состоит не столько в незнании международного опыта, который известен, сколько в сопротивлении со стороны общества, не готового "платить" за интеграцию. Например, в Москве только 5 процентов респондентов считают, что обучение иммигрантов русскому языку должно проводиться за счет средств налогоплательщиков, 48 процентов полагают, что оплачивать учебу должны работодатели, а еще 37 процентов, что мигранты должны учиться сами. В городах миллионерах ситуация еще более жесткая: 2-3 процента согласны с необходимостью создания инфраструктуры интеграции мигрантов за счет бюджетных средств (налоги), 45-56 процентов - за счет работодателя, 33-40 процентов считают, что сами мигранты должны думать, как им интегрироваться.

Дмитрий, где-то вы напутали. Эмигранты – это те, кто выезжает из страны, возможно, что для части из них, особенно для представителей компрадорского бизнеса, Россия выступает в роли дойной коровы. И вывоз капиталов из нашей страны действительно имеет значительные масштабы. Но мне почему-то кажется, что вы имели в виду иммигрантов, то есть тех, кто въезжает в нашу страну из-за рубежа. Для части из них действительно важно больше заработать и меньше потратить (хотя тратить все равно приходится, даже при самом скромном питании и проживании), чтобы отправить деньги домой. В этом случае, иммигранты скорее являются "дойной коровой", поскольку они жестко эксплуатируются, обменивая свое здоровье и жизнь на средний заработок. Хотя конечная оплата труда иммигранта сравнима с заработком российского работника, работать гастарбайтеру за те же деньги приходится в два раза дольше и интенсивнее.

Труды нашей лаборатории имеют по преимуществу аналитический характер, хотя часто содержат и рекомендации. Представители власти, хотя мы все их дружно ругаем, далеко не всегда дремучие люди. Думаю, что аналитику они читают и неплохо разбираются во многих проблемах. Но у них свои взгляды на вещи. По моему наблюдению, время, которое проходит от публикации исследователем идеи (концепции, выводов…) до попадания в речи политиков и журналистский обиход, составляет 8-10 лет. Так что сегодня в публичной сфере мы обсуждаем идеи, которые были сформулированы в начале 2000-х годов. Это (а не только знания) делает исследователя экспертом, он как бы видит следующий этап развития идеи и может что-то прогнозировать.

Хотелось бы обратить ваше внимание на то, что научная деятельность – это не производство полного цикла – от добычи "умственной руды" до конечной продукции в виде решения принципиального вопроса в жизни общества. Если те или иные идеи не учитываются прямо, они все равно принимаются в расчет опосредованно, поскольку рождают новые идеи и создают общее информационное поле мнений, аналитики и объяснений.

Вы во многом правы. Российское общество не является по определению ксенофобским. Скорее, это расколотое общество, часть которого поражена ксенофобией, а часть нет. Действительно, рынок труда создает более благоприятные предпосылки для позитивных контактов людей, нежели рынок жилья. Другими словами, гораздо большее число россиян не видит никаких противопоказаний для совместной работы или сотрудничества с представителями других стран и народов, и гораздо меньше готово жить с ними рядом или вступать в брак. Вы также правы, что люди, негативно относящиеся к гражданам Закавказья и Средней Азии, заражены этноцентричным мышлением, порождающим этнический национализм. Именно поэтому "славянофилы", а точнее те, кто разделяют точку зрения "Россия для русских", демонстрируют более высокий уровень ксенофобии. К сожалению, мнением "дилетантов", как вы выразились, пренебречь нельзя – это значительная группа населения, претендующая к тому же на правоту и знание рецептов разрешения проблемы. Рецепт для преодоления противостояния существующего в российском обществе, причем не только между местными и мигрантами, но и между разными группами российского общества, один – это широкий публичный диалог, требование корректности его ведения, формирование позитивного общественного мнения в отношении разных групп населения, образование и прочие инструменты социальной политики.

Первый вопрос мне не очень понятен, а второй очень сложен для ответа. У меня, конечно, нет рецептов, что делать в описанной вами ситуации. Наверное, сначала для себя нужно признать, что не только ваши близкие симпатизируют подобным идеям. Они популярны, поскольку дают простые ответы на сложные вопросы, и при этом те, кто удовлетворяются такими ответами, чувствуют уверенность в себе и превосходство над другими. Такая негативная солидаризация (возвышение себя через принижение других) типична для значительной части российского населения. Наверное, единственный путь изменить позицию своих близких – это бесконечные дискуссии на заданную тему, высмеивание примитивизма представлений (если конечно в столь сложной ситуации хватает чувства юмора), вылавливание из всего потока информации ситуаций, показывающих, что любой националист также может оказаться "жертвой" другого национализма, и наконец, доказательство того, что успех человека зависит от его усилий, а не от унижения или уничтожения другого.

У мигрантов нет изначального предубеждения к членам принимающего сообщества, иначе они бы не рискнули приехать. Конечно, у людей есть личный опыт контактов, который может быть очень разным и порождать самые разные эмоции – от ненависти до любви. Последний случай совсем не редок. Многие мигранты создают семью в месте своего временного пребывания и оседают там на постоянное жительство. Не стоит забывать, что население Москвы и Петербурга сформировано мигрантами, и практически в каждой семье был опыт миграции. В целом, мигранты настроены значительно более позитивно к членам принимающего сообщества, нежели члены принимающего сообщества к мигрантам.

Нельзя путать процесс национально-государственного строительства, который во всех постсоветских странах сопровождался ростом национализма, снижением статуса русских (доминирующая группа превратилось в диаспору) и их вытеснением со всех привилегированных позиций, и отношение к России и россиянам мигрантов из постсоветских стран. Большинство населения постсоветских стран (исключение составляет Прибалтика) не боролось за свою независимость и отдельную государственность, не испытывало особой неприязни к русским и России, а резкое снижение уровня жизни в результате распада СССР заставило люди сожалеть об общем совместном с Россией прошлом. Поэтому позиция элит заметно отличается от позиции рядовых граждан. Первые проявляют относительную нелояльность России, выставляя ей претензии за колониальную эксплуатацию, а население демонстрирует лояльность, веря в Россию как в страну, на поддержку которой можно опереться.

К сожалению, не нашла первоисточника вашей информации. Подозреваю, что вы что-то напутали. В любом случае, ваше сообщение смахивает на теорию Чезаре Ломброзо о прирожденных преступниках, популярную во второй половине 19 века. Ломброзо считал, что внешность человека отражает его склонность к определенным типам асоциального поведения, его теория была невероятно популярна и породила огромное множество ошибок и несправедливостей. В вашем случае получается, что принадлежность к исламу уже сама по себе указывает на потенциальную криминальность. Хотелось бы обратить ваше внимание на то, что преступность – это явление социальное, а не этнокультурное. Нет ни одного народа, который рассматривал бы преступление в качестве культурной нормы. Терроризм, который сегодня ассоциируется с исламом, а в 19 веке ассоциировался с русскими революционерами, атеизмом (фундаментализмом наоборот) и нигилизмом, осуждается всеми религиозными течениями, хотя и поддерживается отдельными сектами. Если исходить из социальной сути преступности, то приводимые вами данные (если конечно они верны) свидетельствуют не о линейной связи между исламом и преступностью, а о социально-экономическом неблагополучии мусульманского населения в европейских странах, вызванном многими причинами.

Мигранты легкая добыча организованной преступности, их легко соблазнить заработком, и они слабо защищены и с точки зрения закона, и с точки зрения своей социальной позиции. Думаю, что мигранты, торгующие у метро дорогими мобильниками, в большинстве являются лишь безответными продавцами, которые ничего не знают и с которых нечего спросить. Думаю, что организованной преступности нужны такие бесправные и безответные люди, поэтому, легализуя мигрантов и определяя их права, мы "выбиваем" одно из оснований преступности и мошенничества.

Это серьезная проблема. Но мне хотелось бы перенести ответственность за снижение уровня образования с детей, которые "слабо владеют языком и предметом", на взрослых, которые не умеют организовать процесс обучения в одном классе детей с разным уровнем подготовки. Особенно это касается начальной и первых ступеней средней школы, где никаких предметов, особенно трудных для восприятия, нет. Конечно, этот процесс требует большой отдачи и умения педагога. Проблема, скорее, кроется здесь, нежели в составе детей и подростков.

Ваш случай ярко демонстрирует негибкость российской миграционной политики и необходимость ее пересмотра в сторону большей либерализации. Предложения, прописанные в новой концепции миграционной политики, направлены на то, чтобы облегчить воссоединение семей, получение вида на жительство или гражданства для профессионалов и снизить миграционные барьеры для бывших соотечественников, желающих переселиться в Россию.

Спасибо, за подробный рассказ. Мне как исследователю очень важны самые разные детали, чтобы не быть в плену однобокой информации. История, которую вы описываете, отражает конфликт образов жизни, но только не московского и северокавказского (как вы это интерпретируете), а городского (причем уже не в первом поколении, если я вас правильно поняла) и полугородского-полусельского, маргинального и в городе, и в деревне. В северокавказских селах (особенно в горах) царит скорее чистота и трепетное отношение к окружающей среде, зато малые города поражают своей неухоженностью. К проблеме столкновения образов жизни добавляется проблема поколений. Те, кто по ночам врубает лезгинку на всю мощь во дворе, - молоды, а те, кто недовольно ворочается в кровати и не может уснуть под эту музыку, - не очень. Всего каких-то 50 лет назад такая же реакция была у москвичей-горожан на москвичей-недавних сельских жителей, когда последние "гуляли" до утра под гармонь. Сегодня этот "конфликт" поколений и образов жизни объясняется межэтническими различиями. Однако, думаю, что пройдет десять-двадцать лет и сегодняшние танцоры лезгинки будут недовольно ворочаться в кровати и негодовать по поводу других песен во дворе.

Нет, не кажется. Модернизация не отменяет ручной труд, она лишь меняет сферу приложения этого труда – с производства на услуги и потребление. Мне даже кажется, что наличие дешевого труда облегчает модернизацию, поскольку создает возможность маневра, играя роль фактора, компенсирующего недостаток средств, необходимых для достижения желаемого результата. Хотелось бы обратить ваше внимание на то, что наибольший приток дешевой рабочей силы наблюдается в наиболее модернизированных странах, продолжающих модернизироваться.