Французский историк Жак Мерсье объявил на научной конференции в Оксфорде, что уже в V-VI веках нашей эры в Эфиопии существовала собственная школа книжной миниатюры. Эта искусствоведческая подробность заставляет по-новому взглянуть на историю христианской книжности, церкви и культуры.
Вывод Мерсье основан на изучении кодексов Гаримы — двух огромных пергаменных книг, хранящихся в монастыре святого Гаримы близ города Адуа на севере Эфиопии. Каждая из книг содержит каноническое четвероевангелие на геэзе (древнеэфиопском языке, доныне используемом в богослужении) и украшена яркими миниатюрами и орнаментами. Согласно местным преданиям, эти книги изготовил сам святой Гарима — один из Девяти преподобных, проповедовавших христианство в Эфиопии в конце V — начале VI века.
Изучение этих ценнейших манускриптов сопряжено с большими сложностями: монахи не слишком охотно показывают чужеземцам свои святыни. О существовании кодексов Гаримы ученый мир узнал еще в 1950-е годы, но первое полноценное исследование и научную реставрацию удалось провести лишь Жаку Мерсье в 2006 году.
Мерсье поначалу считал, что книги созданы в X-XI веке — в эфиопских монастырях хранится немало иллюминированных пергаменных кодексов этого периода. Уезжая из монастыря святого Гаримы, он прихватил небольшие фрагменты пергамента, отвалившиеся от книг, и отдал их в лабораторию радиоуглеродного анализа. Исследование, впоследствии несколько раз перепроверенное, позволило датировать кодексы рубежом V-VI веков. Это, во-первых, на пятьсот лет древнее любых других известных эфиопских книг, а во-вторых, примерно совпадает с традиционной датировкой миссии Девяти преподобных, в том числе и святого Гаримы.
Стиль орнамента и книжных миниатюр навел Мерсье на мысль, что иллюстратор был сирийцем. Сирийские города были важнейшими центрами раннего христианства и христианской культуры. Эфиопское христианство имело традиционные связи с Сирией: первым христианским проповедником и первым епископом в стране был Фрументий (умер около 383 года), выходец из сирийского Тира, грек по происхождению и римский гражданин.
Иллюстрации из кодекса Гаримы
Фото: Ethiopian Heritage Fund
Первоначальная гипотеза Мерсье заключалась в том, что некие сирийские мастера подготовили кодексы и нарисовали в них миниатюры, а затем книги переправили в Эфиопию, где монахи вписали в них текст евангелий на геэзе. Однако при более внимательном исследовании ученый обнаружил, что под слоями краски на страницах различимы линии, обозначающие не только строки, по которым писал писец, но и края миниатюр и орнаментальных рамок. То есть писец и художник работали синхронно. Поскольку предположение, что текст на геэзе написали в Сирии, маловероятно, остается считать, что кодексы полностью изготовлены в Эфиопии. По всей видимости, эфиопский художник имел перед глазами некий сирийский образец, ныне утраченный.
Выводы Мерсье ставят кодексы Гаримы в один ряд с древнейшими из известных иллюминированных рукописей, таких как «Амброзианская Илиада» (изготовлена между 493 и 508 годами в Константинополе), «Коттоновское Бытие» (рубеж V-VI века; вероятно, Александрия Египетская), «Венский Диоскорид» (около 515 года, Константинополь), «Венское Бытие» (первая половина VI века, Сирия), Россанский и Синопский кодексы (середина VI века, Сирия), кодекс Рабулы (586 год, монастырь святого Иоанна в Загбе, Сирия). То есть Эфиопия, наряду с Сирией, Египтом и Константинополем, была одним из первых центров искусства книжной миниатюры. Наступали Темные века, и это искусство становилось одним из важнейших.
В эту эпоху аграрного и экономического кризиса, варварских нашествий, утраты античной образованности и массовой грамотности книга не могла быть предметом повседневного обихода. Писцов становилось все меньше, писчие материалы дорожали, утонченные философские концепции и блестящий литературный стиль все меньше интересовали публику, по мере того как она скатывалась к варваризации, — книга становилась предметом роскоши, вещественным украшением, ценным не только из-за своего содержания, но и из-за своей красоты и дороговизны. Просто исписать некоторое количество листов и переплести их было уже недостаточно — и родилось искусство иллюминирования.
Стеллы в Аксуме
Фото: Артем Ефимов
Эфиопия была избавлена от треволнений Западного мира. В VI веке это была мощная держава с центром в Аксуме, контролирующая важнейший торговый узел — вход в Красное море. Подобно сухопутному Великому Шелковому пути, морской Великий Пряный путь из Индонезии через Индию и Красное море на Ближний Восток питал несколько торговых империй, из которых Аксумское царство было, пожалуй, самым значительным. Именно через Эфиопию жители Средиземноморья получали из глубины Африки слоновую кость и черных невольников. Кроме того, в пределах Аксумского царства находилось озеро Тана — исток Голубого Нила, который связывал страну с Египтом.
Аксумское царство было одним из первых в мире государств, официально принявших христианство в IV веке. С этого момента, наряду с торговыми, установились его прочные культурные связи со Средиземноморьем. По всей вероятности, саму традицию книжности эфиопы импортировали вместе с христианством — и сразу в том виде, который она приобрела к началу Темных веков.
Эфиопская церковь исторически подчинялась патриарху Александрийскому, и зародившееся в Египте в IV-V веках христианское монашество вскоре распространилось в Эфиопию. Кроме того, Халкидонский собор 451 года принял символ веры, который оказался неприемлем для паствы александрийского патриарха, состоявшей преимущественно из монофизитов. Не вдаваясь в богословские тонкости, скажем: монофизиты считали первичной природой Христа божественную, тогда как Халкидонский символ веры утверждал равнозначность его божественной и человеческой природы. Монофизитство было объявлено ересью, его проповедники подверглись гонениям, и многие из них вынуждены были бежать. По всей вероятности, те самые Девять преподобных были как раз такими беглецами-монофизитами. (Ныне православные и католики продолжают считать Эфиопскую церковь, наряду с Коптской, Армянской, Сирийской и некоторыми другими, монофизитской. Последователи этих церквей с таким определением не согласны: монофизитство они тоже считают ересью, а свое учение называют миафизитством — но чтобы уловить разницу, требуется изрядная богословская подготовка.)
Таким образом, на рубеже V-VI веков в Аксумском царстве было, в общем, все, что нужно для развития христианской книжности и искусства иллюминирования: богатство, монастыри и изрядное количество людей, сохранявших живую связь со средиземноморскими богословскими и художественными традициями.
Вывод Жака Мерсье, что в Эфиопии уже в V-VI веках существовала собственная школа книжной миниатюры, влечет за собой другие далеко идущие выводы: в обсуждаемый период Эфиопия на короткое время вошла в ареал западной (средиземноморской) культуры. Впрочем, продлилось это совсем недолго: уже в середине VII века начались арабские завоевания, которые лишили Аксумское царство сначала владений на Аравийском полуострове, а затем и контроля над Красным морем; следом пали и обратились в ислам Египет и Сирия, и Эфиопия вновь на тысячу лет оказалась в экономической и культурной изоляции. Эфиопское христианство как будто так и застыло в той седой древности: эфиопы, например, сохраняют традицию обрезания и кашрут, давно отвергнутые большинством христианских церквей.
Искусство иллюминирования, распространившееся в VII-VIII веках в Европе под византийским влиянием, в Эфиопии сохранялось и развивалось многие столетия. В древних церквях в Аксуме и Адуе, в горных монастырях на севере страны до сих пор хранятся целые библиотеки пергаменных книг с очень яркими миниатюрами, некоторым из которых около тысячи лет. Любопытным посетителям — благо, в этой глуши их немного — иногда даже разрешают их полистать.