Рак убивал еще древних людей, и они не могли с этим ничего поделать. Однако уже тогда их воображение рисовало картины, в которых заболевание оживало и приобретало гротескный, а порой и антропоморфный образ. «Лента.ру» рассказывает, как люди представляли заболевание в те времена, когда медицина была немного другой.
Застой соков
В труде выдающегося французского лекаря и анатома Пьера Диониса (Pierre Dionis), созданном в 1707 году, рак описывался как «самое страшное из всех зол, что преследуют человечество»: «Хотя войны и чума убивают за меньшее время, они не так жестоки, как рак, который, хоть и более медленно несет тех, кто страдает от него, в могилу, но вызывает такие боли, что заставляет каждый день желать смерти». Заболевание пугало не только пациентов, но и практикующих врачей, вызывая ожесточенные споры и дискуссии: никто не верил, что тело может ополчиться против самого себя. Этот иррациональный страх наделял в глазах людей болезнь личностью, отчужденной от плоти и отличной от тела, которое она пожирает. Для описания рака и объяснения причин его возникновения использовали метафоры, которые не только прочно ассоциировались с недугом, но и трансформировались в объяснительную причину.
Возможности диагностировать рак в XVI-XVIII веках были крайне ограничены: увидеть опухоль внутри тела не представлялось возможным вплоть до терминальной стадии заболевания. Диагностика осуществлялась по внешним признакам, связанным с появлением язв и уплотнений на поверхности кожи. Более видимыми и осязаемыми частями тела были ноги, лицо и женская грудь, а также матка, поскольку при инструментальном обследовании или пальпации врач мог поставить диагноз.
В древнейших представлениях о болезни ее появление описывали как повреждение гуморальной регуляции и нарушение функционирования телесных «соков» организма (это толкование ведет начало еще от Гиппократа). Предполагалось, что черная желчь (bad humor, «соки меланхолии») накапливалась в наиболее рыхлых участках тела, таких как «женская утроба» (матка) и грудь. Тогда существовало мнение, что они связаны в теле женщины между собой напрямую, следовательно, «соки меланхолии» способны циркулировать между органами, разнося болезнь по телу. Врач Джон Сэдлер (John Sadler) в 1636 году даже настаивал на том, чтобы матери не кормили детей грудным молоком, так как оно не содержит ничего полезного, а состоит из «нечистот организма». Однозначного мнения о связи рака и черной желчи не существовало: некоторые врачи полагали, что опасен именно застой желчи в одной части тела, сравнивая это с «тиной в грязной луже», другие определяли «сок» как нечто, в чем пребывает «меланхолия и зло». Метафоры, которые использовали анатомы и медики, стирали грань между литературным описанием болезни и ее соматическим проявлением.
Свирепый волк в теле
Визуальное изображение раковой опухоли было отвратительным даже по меркам того времени. Она была узнаваема для врачей по ряду симптомов: жару, боли и характерному покраснению. Красно-багровые «язвы» (canker) в сердцевине с ярко-видимыми сине-черными венами вокруг и длинными красными отростками, похожими на конечности, описывал еще Дионис. Использование слова «язва» в медицинских трактатах стало повсеместным. Позднее появился еще один термин, дошедший до современности, — cancer. Название позаимствовали у краба (karkinos на греческом, cancer на латыни), на внешнее сходство с которым ссылались при описании язвенной опухоли на коже больного.
Болезни приписывали зооморфное поведение, все больше представляя недуг как нечто отличное и отчужденное от тела больного. Врачи заметили, что быстрое угасание пациента и внешнее уменьшение поверхности кожи похоже на действие паразита, который буквально «ест тело»: чем больше опухоль — тем меньше пациента. В религии черви и разложение плоти после смерти было свидетельством греховности человека — совести, которая «грызет изнутри». Впоследствии некоторые медики стали буквально рассматривать чудовищное множество мелких паразитических червей (parasite worm, пищевая гусеница) как причину рака. Подобное пытались лечить подобным: Уильям Сэлмон (William Salmon) в 1687 году предлагал пить утром и вечером червей с элем; среди некоторых вариаций лекарств использовались компрессы из измельченных червей на язву. В качестве одного из самых популярных паллиативных лечений использовались прикладывания сырого телячьего, куриного мяса или мяса кошек и собак на рану. Считалось, что это дает «передышку» пациенту, так как паразит временно прекращает грызть его тело и поедает подачку.
Лечение рака груди (XVII век)
Фото: ihm.nlm.nih.gov
«Прожорливость» и «свирепость» рака породила и еще одну метафору: его называли волком, хотя представить себе волка в теле пациента было куда сложнее, чем паразитического червя. В 1714 году английский врач Дэниэль Тернер (Daniel Turner) в своей работе о заболеваниях кожи (De Morbis Cutanels) описал, как вылечил раковую язву, проведя над ней куском сырого мяса и обнаружив «голову волка». Опухоли на ногах навевали на мысли о захвате добычи хищником. Дионис предполагал, что «люди говорят, что рак называется “волк”, потому что он ест курицу каждый день, и если он не получит ее, то съест человека». Волк в XVI-XVIII веках символизировал алчность и свирепость (вспомнить, к примеру, три волчьих басни Эзопа), и это определение как нельзя лучше подходило под описание двуличной и жестокой болезни.
Термин «злокачественный» по отношению к раку появился примерно в этот же период. Врачей пугало то, что болезнь не только быстро разрастается и уничтожает плоть пациента, но и раз за разом возвращается, несмотря на лечение. В связи с этим большинство видов рака считались неизлечимыми, разрабатывались методы паллиативного поддержания жизни: диеты, отвары и мази, призванные изгнать тоску и укрепить тело. Представление о недуге как о жестоком враге, свирепом и неотступном, порождало такие же бескомпромиссные способы сражения с ним: химическое отравление с помощью мышьяка или ртути с целью умерщвления агента раковой язвы, хирургические вмешательства. Лечение в большинстве случаев приводило к смерти больного, а врач рисковал быть обвиненным в убийстве. Несмотря на огромный риск пациенты выбирали быструю смерть — вместо медленного угасания с постоянной болью.
В 1685 Джон Мойл (John Moyle) произнес: «Рак это или волк, он может быть вылечен только полным уничтожением». Врачи Нового времени не только заложили дух упорной борьбы со страшной болезнью, но и положили начало развитию основных направлений лечения: хирургии и химиотерапии.