«Как в космос слетали» Кто обучает альпинизму молодежь Норильска

Плато Путорана — обширный горный массив на северо-западе Среднесибирского плоскогорья, расчлененный сетью долин и ущелий. Это поистине дикие места, где до сих пор остаются неисследованные уголки. Стоит немного отклониться от туристического маршрута — и перед наблюдателем предстает девственная природа. Здесь совершают первые восхождения юные альпинисты из норильского молодежного клуба «Сокол», благо от города до подножья плато рукой подать. В 2015 и в 2016 годах клуб выигрывал гранты «Норникеля». На эти средства совместно со станцией детско-юношеского туризма и экскурсий «Сокол» провел Альпиниаду, посвященную 70-летию Великой Победы. «Лента.ру» поговорила с основателем клуба Анатолием Павельевым и узнала, с чего начинать горную подготовку, как правильно отпугнуть медведя и почему в СССР альпинистам было легче.

«Лента.ру»: Как вы начали заниматься альпинизмом?

Павельев: На плато Путорана есть гора Сокол — своего рода кузница альпинистов: она самая популярная, на ней есть сложные места. Еще будучи школьниками, мы ходили к ней как туристы, а потом совершили восхождение. Этот опыт запал в душу.

Горы невозможно не полюбить. Они украшают любую местность, в каждом горном районе своя красота. Зимой, летом и осенью горы разные. Горная природа всегда привлекала меня. Кому-то это скучно, а я могу в походах и на восхождениях жить месяцами, мне не надоедает, я всегда для себя нахожу что-то новое.

Когда вы совершили свое первое серьезное восхождение и почувствовали себя настоящим альпинистом?

Это случилось еще в 1982 году. Я ездил в горы Узбекистана, там мы покоряли пик Калькуш. Это было восхождение категории трудности 1Б. Где-то приходилось лезть, где-то — веревочку крепить, и для нас все это было в новинку.

Вся система в альпинизме построена от простого к сложному и опасному. Кто-то боится высоты, кого-то просто рельеф пугает, поэтому с начинающими проводятся занятия, изучение природы гор, правил поведения. Начинаешь в это вникать, читать литературу, а потом пробовать все это делать самостоятельно под руководством опытных людей. В альпинизме инструктор — царь и бог. Мы с женой сейчас — инструкторы. Нас выучили, и мы уже вырастили поколение альпинистов на Севере.

Сейчас, наверное, альпинизмом стало легче заниматься — нет такого дефицита снаряжения, как это было в СССР?

Да, но мне все же кажется, что в СССР было лучше. Тогда альпинизмом раз в десять больше людей занималось, это было массовое увлечение. К тому же было много баз — везде, где есть крутые горы, в том числе в Узбекистане, Таджикистане, Казахстане и Киргизии.

Любой человек мог там остановиться и переночевать. Мы туда ездили и по путевкам, и дикарем, организовывали сборы… На этих базах было все отработано, имелось оборудование, специальные тренажеры для начинающих (постигая азы альпинизма, человек же не сразу в высокие горы лезет).

Разрядная система находилась в отлаженном состоянии, перед получением каждого разряда альпинисту полагалось выполнять все более сложные тренировки и получать более глубокие знания. Мы даже изучали историю мирового альпинизма и альпинизма СССР, сдавали экзамены. Нас на мякине было не провести: мы знали, где находятся все семитысячники-восьмитысячники, кто и как на них заходил и что использовал.

А сейчас?

Сейчас за все нужно платить. Вот мы ездим в горные районы — везде нужно договариваться, чтобы тебя туда пустили, разрешили. В каких-то местах вообще теперь нельзя находиться без местных инструкторов. В других странах все еще строже: нужно обеспечивать работой всех этих людей, и носильщиков в том числе. Так, конечно, проще — за нас все несут, мы только идем, лезем, пробираемся…

То есть господдержки вам не хватает?

Наверно, всем ее не хватает. Раньше всего два процента бюджета страны шло на спорт, а сейчас всем просто предлагают выживать. К тому же есть олимпийские виды спорта, а есть неолимпийские. Последние постоянно задвигают на второй план, их либо вовсе не финансируют, либо делают это по остаточному принципу. Да и олимпийским непросто, особенно на нижних ступенях: пока отберут из общей массы претендента на медали, много времени пройдет. Но им хотя бы что-то перепадает, у нас же все держится на личной инициативе и энтузиазме.

Какое восхождение в вашей карьере вам запомнилось больше всего?

Наверное, на вершину Аксу Северная в горной системе Памиро-Алай в Киргизии. Оно было очень сложным, стенным. Мы шли десять дней, подвешивая палатку в воздухе. Это специальные палатки — из полотна и особых конструкций делается эдакий «кусочек земли».

Это маршрут шестой категории сложности — самой высокой. Это такие восхождения — уходишь и забываешь про все. Высокое физическое и психологическое напряжение, все время висишь, все время передвигаешься, ошибиться нельзя. Погода постоянно меняется — то дождь, то снег, то ветер. Нам тогда досталось — и погода, и маршрут были достаточно тяжелыми. Мы даже шутили — вот, мол, как в космос слетали: ушли как на другую планету и с нее вернулись. Потом недели две отходили, травку под ногами щупали.

Как вы создали клуб «Сокол» и быстро ли он стал популярным?

Он возник не на пустом месте. Прежде всего, у нас много лет существовала альпинистская секция, в которой была группа из 10-15 человек, увлекающихся альпинизмом. Потом кто-то уехал, кто-то приехал, кого-то в армию забрали — жизнь шла, набирались новые члены клуба. А потом мы разрослись настолько, что решили: почему бы нам не создать клуб? Будем растить своих инструкторов и проводить свои норильские сборы! В 1991 году мы получили официальный статус, а молодежь сама пошла, все больше и больше.

В вашем клубе есть какие-то ограничения по возрасту?

Мы стараемся принимать всех. Мы с женой — практически профессионалы, занимаемся с детьми и туризмом, и горной подготовкой в рамках дополнительного образования. В свободное от работы время занимаемся еще и взрослыми туристами и альпинистами, водим их в горы, показываем природу, интересные места. Рассказываем, как правильно страховаться, как ходить…

Ваши младшие подопечные приходят сами или их приводят родители?

Мы никогда никого не набираем специально. Обычно это друзья друзей или брат сестру приводит, когда она подрастет. Люди идут к нам круглый год.

Какая польза детям от занятий альпинизмом, кроме свежего воздуха и активности вдали от компьютера?

В походах они совместно преодолевают трудности. Альпинизм и туризм — это коллективные виды спорта — военно-прикладные, если угодно. В полевых условиях разрабатывается тактика преодоления препятствий, вырабатываются навыки применения снаряжения, ночевки в сложных условиях. Им приходится переправляться через горные реки, взбираться по скалам, находить проходы в них… Бывает, погода не жалует: три дня хорошая, три дня плохая, но мы все равно идем, работаем на маршруте. Все это сплачивает людей, ребята становятся более самостоятельными, учатся принимать решения, правильно себя вести в экстремальной среде. Эти навыки и эта дружба остаются с ними на многие годы — альпинизм тем и хорош, что им занимаются до преклонного возраста, фактически до гробовой доски. Пока ноги двигаются — люди идут.

Людей не пугают трудности? Были такие, кто уходил после первого похода?

Конечно. Ведь нужно понять, твое это или нет. У человека может быть просто мечта совершить восхождение хотя бы раз, и ему предоставляют эту возможность. Люди потом так и распределяются: одни этому посвящают десять процентов своего личного времени, другие — 50, а для кого-то это становится смыслом жизни. Но запоминают этот опыт все. К нам приходят дети и говорят: «Моя мама (или папа) у вас занималась, много рассказывали».

Чем интересно плато Путорана?

Это горы террасного типа, скалы чередуются с плато. Горные реки там образуют водопады, природа красивая. Конечно, плато Путорана — северные горы, они доступны только в течение двух летних месяцев — июля и августа, когда можно куда-то доехать, доплыть, чтобы тебя не снесло, чтобы реки были не такие полноводные.

Почему оно плохо исследовано?

Оно огромное — 500 квадратных километров. Люди обычно идут по ущельям проторенными путями — там, где проще пройти. Но если двигаться не по основной реке, а по ее притокам, то и следа человека не увидишь. Ни бумажки, ни консервной банки, ни срубленного дерева, а тропы — только звериные.

Во время походов все проходит гладко или бывают инциденты?

По-разному. Бывает, трудная переправа не сложится, с погодой не угадаешь, и приходится буквально выживать: ветер палатки ломает, а мы их снова ставим. Встречаем диких зверей — медведей, например, учимся с ними расходиться, делить территорию.

Как медведи реагируют на вас, на «понаехавших»?

То ли на Севере они более мирные, то ли еще что, но мы всегда с ними спокойно расходились. Медведь в одну сторону идет, а мы — в другую. Или останавливаемся, не показываем, что боимся, держимся группой, и он уходит. У нас всегда с собой отпугивающие средства — петарды, например, взрываем в случае опасности.

Альпинисты разыгрывают друг друга?

Конечно. Бывает, приятель камень в рюкзак положит или дрова, а потом посмеивается, когда ворчишь, что тяжеловато.

У клуба есть далеко идущие планы?

Мы строим планы на год: какие мероприятия провести. В этом году мы с активистами — с теми, кто повзрослее и поактивнее — едем на Камчатку. Взойдем на сопку Ключевскую, на Авачинский вулкан. На этот год у нас планы в России.

А за рубеж планируете выезжать?

Да, мы мечтаем поехать на Арарат, но он находится в Турции, а там сейчас как-то неспокойно.