Датский костолом Он потерял родителей и сына, так и не стал чемпионом, но ни о чем не жалеет

Стиг Тефтинг, возможно, самый невезучий футболист в мире. В детстве он остался сиротой — его отец застрелил мать, а затем совершил самоубийство. За долгую карьеру Стиг выиграл лишь незначительные титулы. Проведя почти 10 лет в составе сборной Дании, Тефтинг не прошел в состав на триумфальный чемпионат Европы-1992, лишившись шанса поднять над головой заветный кубок. Его единственный сын умер в младенчестве. Он приобрел репутацию дебошира и костолома и даже успел отсидеть в тюрьме. «Лента.ру» продолжает рассказ о ярких спортсменах в экспериментальном формате — диалоги в материале вымышленные, но описанные события и основные персонажи реальны.

Дом, ненавистный дом

Унылые, серые пейзажи за лобовым стеклом, скрипучая дверь, которую уже давно должен был смазать механик, хмурые, недовольные лица пассажиров — водитель автобуса Поуль Тефтинг в очередной раз хотел взвыть от отчаяния. Вместо этого он засунул руку под куртку, где держал флягу с коньяком, поскреб по ней ногтями и, вздохнув, взялся за «баранку», чтобы отъехать от остановки.

Перед маневром он с трудом подавил искушение зажать дверьми старуху Сесиль, которая регулярно насыщала салон парами старческого слабоумия, жалуясь, что автобус всегда опаздывает, что водитель недостаточно любезен и расторопен и вообще от него за версту разит алкоголем.

Многие постоянные пассажиры догадывались, что Поуль был не дурак выпить, но водитель никогда не прикладывался к бутылке на работе. Вот только старая карга Сесиль каждый раз, взбираясь по ступенькам, нарочито громко говорила, будто бы «бездельник Поуль набрался еще до того, как сесть за руль». В этот раз, правда, она промолчала, да и то лишь потому, что с ней была очаровательная дочь Матильда, которая отвлекала ее разговором о погоде.

Поуль с щемящей тоской наблюдал в зеркало заднего вида за этой цветущей, вкусно пахнущей блондинкой с задорными зелеными глазами и маленькими ямочками на чуть полноватых щечках. Ему хотелось прикоснуться к красавице, зарыться лицом в длинные вьющиеся волосы, узнать, о чем она думает, какие у нее мечты, желания.

Когда рабочий день закончился, Поуль поплелся домой. Там он продолжит прикладываться к фляжке, изредка заедая алкоголь бутербродом с ветчиной, приготовленным его женой Кирстен. При мыслях о ней Поуль поморщился и тут же представил себе Матильду, чтобы вытеснить ненавистный образ супруги. Кирстен добилась куда большего в жизни, чем он, устроилась в стоматологическую клинику, получала больше денег, всегда была в почете у местных жителей, и это сводило Поуля с ума.

— Дорогой, сегодня на ужин жареная треска, — раздался голос Кирстен с кухни. Поуль приземлился на диван и положил ноги в грязной обуви на журнальный столик. Из детской комнаты выглянул его сын Стиг и, увидев флягу в руках отца, нахмурился.

— Хочешь глотнуть? — ухмыльнулся Поуль, протягивая ему флягу. Стиг фыркнул и юркнул обратно в комнату. Поуль знал, что его сын занимался футболом, каждый день пробегал по десять километров, а перед сном отжимался как сумасшедший. Кирстен потакала любым его капризам, одобряла увлечение футболом, но Поулю было на это плевать. Он лишь ворчал, что пацан мог бы уже и зарабатывать научиться.

Из кухни показалась Кирстен в фартуке, испачканном рыбьими потрохами. У женщины было хорошее настроение, она улыбалась, в то время как муж ее готов был на стенку лезть. Поуль сжал зубы и швырнул в жену флягу, хотя она не успела сказать ни слова. Вскочив, он бросился в гараж, схватив по пути шланг от пылесоса.

Мысль, что со всем можно покончить раз и навсегда, уже давно грела ему душу, и он придумал план, как это организовать. Соединив шланг с выхлопной трубой, Поуль пустил в машину смертоносные пары, после чего закрыл глаза, мечтая, чтобы они никогда не открылись вновь.

Уже с трудом понимая, что происходит, он услышал вопль Кирстен и тут же провалился в черную бездну.

Впрочем, в этот раз все обошлось.

Впервые за долгое время он улыбался

Очередной день, очередная каша на завтрак. Поуль мешал ложкой серую массу, глядя красными от алкоголя глазами на сидевшую напротив супругу. Она была в приподнятом настроении, пролистывала газету, иногда комментировала какие-то новости.

— А знаешь, вчера на работе клиент, который почти никогда никого не хвалил, сказал, что свои зубы может доверить только мне, — рассмеялась Кирстен, откладывая газету. Схватив печенье из блюдца, она громко захрустела. Поуль смотрел, как крошки вываливаются у нее изо рта, пачкая белоснежную скатерть. Не говоря ни слова, он резко встал, ушел в комнату, достал из шкафа ружье и, зарядив его, поспешил на кухню.

Впервые за долгое время Кирстен увидела, как ее супруг улыбается. Это было последнее, что она видела в жизни.

Прошло несколько часов. Стиг активно крутил педали велосипеда, желая поскорее вернуться домой, чтобы рассказать родителям, как его детская команда пробилась в финал Freja Cup. Уже в 13-летнем возрасте он находился в шаге от первого крупного трофея.

Возле дома мальчик посигналил, зная, что мама обязательно откроет окно и скажет что-нибудь ласковое. Этого не произошло. Стиг постоял с минуту, а потом услышал скулеж собаки, которая никогда так себя не вела, если кто-то был дома.

— Куда это могли уйти предки?! — недоуменно почесал затылок Стиг, после чего, приставив велосипед к забору, отправился в дом. Он открыл дверь, из которой пулей вылетела собака.

Через минуту вслед за ней выбежал Стиг, с мертвенно-бледным лицом, трясущимися руками и поломанной жизнью. В доме он увидел родителей, лежавших в луже крови, — они были уже давно мертвы.

На следующий день Стиг Тефтинг вышел на поле, сыграл в финале, показал невероятный футбол и получил приз «Лучшему игроку матча».

Получая трофей, Стиг улыбался и плакал одновременно.

За лучшую игру в решающем матче Freja Cup Стиг Тефтинг получил награду из рук Зеппа Пионтека, немца, который был кумиром как для юного героя финала, так и для многих других датских мальчишек. Пионтек много лет руководил сборной Дании (с 1979-го по 1990-й) и добился с ней неплохих результатов. Экс-футболист «Вердера» впервые в истории датской команды вывел ее в финальную стадию чемпионата мира (в 1986-м). Именно при нем эта сборная получила грозное прозвище «датский динамит». Вот почему в интервью Стиг с трепетом вспоминает, что тогда именно Пионтек вручал ему приз.

По прозвищу Питбуль

— Эй, да что ж ты творишь?! – кричали парню с безумными глазами, когда он поднимался с газона. Хмыкнув, Стиг Тефтинг пошел прочь от барахтавшегося молокососа. Только что опорник по кличке Питбуль совершил бесчеловечный подкат, и у его соперника что-то хрустнуло в ноге. Судья, наклонившись над изувеченным футболистом, едва подавил в себе рвотный рефлекс, а затем судорожным движением руки полез в кармашек, откуда далеко не с первого раза достал красную карточку.
Стиг сжал кулаки, сплюнул, потом, остановившись возле кричавшего от боли соперника, прорычал: «Цыпленок!» Проходя мимо тренера «Орхуса», он невинно улыбнулся, пожал плечами, а когда тот громко выругался, показал средний палец ему в спину.

Сорвав с себя липкую майку и черные от грязи трусы, он подставил покрытое синяками и кровоподтеками тело под душ и вновь прокрутил в голове эпизод с подкатом. Стиг искренне не понимал, за что можно удалять человека, который делает все, чтобы отобрать у соперника мяч. Разве это не его работа? Разве не за это ему платят деньги? Его бесили все эти неженки, которые от малейшего прикосновения падали на газон и начинали молотить кулаками, притворяясь смертельно ранеными.

Он вспомнил, как впервые в жизни у него появился кумир в футболе. Ким Циглер в том памятном матче был словно бешеный пес, готовый порвать в клочья любого, кто захотел бы отнять мяч у него или у его партнера по команде. Один из соперников посмел надерзить Циглеру, он что-то втолковывал ему, и тогда Ким схватил мяч и бросил его в голову наглецу. Стиг прекрасно помнил, как все, кто смотрел матч, начали кричать «Бу-у», и только он один демонстративно аплодировал Циглеру.

После душа Стиг присоединился к шпане, которая терроризировала Орхус. Среди малолетних преступников был Кенни Андерсон, матерый вор, который подрабатывал грузчиком по ночам и прямо на работе воровал компакт-диски и еду. А его новый знакомый, Джимми Нильсен, гонял на байке и участвовал во всех массовых потасовках. Стиг любил мотоциклы, они были так же брутальны, как он, когда мчались на космической скорости по горячему асфальту, убивая тишину бешеным ревом мотора.

— Что-то пошло не так? — усмехнулся Джимми. — Давай уже, бросай футбол, вступай в наш клуб «Северная звезда». Будем рвать асфальт, бузить, сколько влезет, и крошить черепа уродам из правительства. Ну, что скажешь?

Стиг вскочил на мотоцикл, надел шлем, и когда Джимми уже не ждал ответа, пробасил:
— Футбол для меня — это жизнь. А байк — развлекуха, не более.

Вечный неудачник

— Бетина? – уставшим голосом спросил Стиг, заглядывая в спальню. — Ты еще не спишь?

Вместо ответа брюнетка сладко потянулась и, откинув одеяло, показала свое обнаженное тело.

Стиг каждый раз смотрел на жену будто впервые, не веря, что ему так подфартило. Много лет назад он зашел в бар, увидел у стойки знойную красотку, на которую положили глаз сразу несколько мускулистых парней со смазливыми личиками. Но тогда Бетина выбрала его, бритоголового футболиста с бешеным взглядом и тощим кошельком.

Стиг, вспоминая, как впервые притянул к себе Бетину для сладкого поцелуя, неожиданно заплакал.

— Ну-ну, дорогой, что это ты? — удивилась брюнетка, прижимаясь к мужу, утирая слезы с его глаз. Затем она принялась целовать Стига в щеку, в нос, в губы, и только после этого он чуть-чуть успокоился.

— Мне кажется, я — неудачник, который не заслуживает такой прекрасной женщины, как ты, — заговорил Стиг, немного помолчав. — От меня давно отвернулись все футбольные боги. Я мог запросто оказаться в сборной Дании на историческом чемпионате Европы, когда мы всех там порвали, но тренеры обратили на меня внимание лишь спустя год. А ведь тот же Клаус Кристиансен, черт бы его побрал, провел всего пять матчей за сборную, но зовет себя чемпионом Европы! Всю жизнь этот парень месил грязь в матчах за паршивый «Люнгбю», но однажды вышел на замену в финале Евро-1992, и теперь он, считай, круче меня, причем пожизненно. Потом-то я, конечно, поиграл с Петером Шмейхелем, братьями Лаудрупами, всеми теми крутыми ребятами из золотой сборной, но они уже были опьянены победой, им, по большому счету, все было по барабану. Я смотрел на них и чувствовал, как мне хочется прокричать: «А как же я? Я тоже хочу стать чемпионом! Ну-ка, давайте, не спите на поле, вспомните, кто вы такие!» В итоге, провалившись на Евро-1996, эти хваленые звезды зажигали в самолете, бухали по-черному. Шмейхель вливал в меня виски так, что у меня потом была амнезия. А буквально через два года, уже на чемпионате мира, вся скамейка покатывалась со смеху, когда я прокинул мяч мимо Роналдо в четвертьфинале. Они всегда считали меня дуболомом, поэтому, увидев классный финт, всерьез подумали, что Роналдо вышел на матч пьяным, раз позволил с собой сотворить такое. Дурни просто не понимали, какая у меня была мотивация, какая была жажда успеха… Эта жажда мучает меня до сих пор. Тот матч с бразильцами… Мы ведь могли, могли выиграть! Счет был 2:2, но что делать, если за соперника играет такой гений, как Ривалдо.

— Милый, уже совсем скоро — новый чемпионат мира! И я знаю, что ты очень хорошо к нему готовился, — так зачем ворошить прошлое…, — попыталась успокоить мужа Бетина, но только распалила его еще больше.

— Ладно, не получилось добиться чего-то значительного в сборной, но почему, черт возьми, я не заиграл в каком-нибудь крутом клубе? — вскрикнул Стиг. — Помнишь, как мы с тобой поженились в Германии, как мы были тогда счастливы, и при этом — наивны? Думали, в «Гамбурге» я стану звездой, а потом тренер взял да и поставил меня на позицию крайнего защитника. Это же надо быть таким кретином! Я — прирожденный опорник, разрушитель, должен был целиком перестраивать игру из-за того, что какого-то клоуна посетила идиотская идея. Потом меня и вовсе посадили на «банку», и в результате я с позором вернулся домой.

— Но Стиг, ты же снова попал потом в «Гамбург», и даже поиграл в Лиге чемпионов!

— О-о, фееричный домашний матч групповой стадии с «Ювентусом» я запомнил на всю жизнь, — впервые за все время разговора улыбнулся Стиг, мечтательно закатив глаза. — Полные трибуны, народ гонит нас вперед. Я выхожу на замену, кости кладу на поле, лишь бы мы победили. И вот мы сравниваем, потом выходим вперед, счет 4:3 и… Если бы не тот гребаный пенальти, глядишь, вышли бы из группы в плей-офф. До сих пор жалею, что не сломал Филиппо Индзаги, нужно было в конце вмазать ему по ногам. Шельмец забил нам тогда три гола… Но, дорогая, в любом случае это все мелочи. По большому счету, на клубном уровне я так и не заиграл, да и не заиграю уже.

— Не важно, милый, ведь даже если и так, у тебя есть я! — Бетина выключила свет, после чего быстро заставила мужа отвлечься от грустных мыслей.

Тефтинг впервые сыграл за основную сборную Дании в 1993 году, спустя год после того, как команда Рихарда Меллера-Нильсена сенсационно обыграла в финале чемпионата Европы немцев с Юргером Коллером, Маттиасом Заммером, Штефаном Эффенбергом и Юргеном Клинсманном в составе и Берти Фогтсом у руля. С тех пор хавбек по кличке Питбуль и Газонокосилка играл за сборную девять лет, провел 41 матч и забил два мяча. Что касается клубной карьеры Стига, то больше всего матчей он провел за родной «Орхус», однако наибольшую известность получил по матчам за «Гамбург» — всего за немецкий клуб он сыграл 56 поединков и записал на свой счет два гола. Есть в его активе и финал Кубка Германии-1998, правда, играл Стиг тогда за «Дуйсбург» (69 матчей, четыре гола).

Облитый кетчупом

Ресторан в центре Копенгагена под названием «Кетчуп» был забит под завязку. Футболисты сборной Дании, среди которых был и Тефтинг, подняли уже немало тостов за неплохую игру на чемпионате мира в Японии и Корее.

Там датчане сумели выйти в плей-офф из убийственной группы. Стиг был одним из лучших игроков команды, в решающем матче с действующими чемпионами французами он находился на поле почти до конца. Зидан, Виейра, Джоркаефф и прочие «мушкетеры» разбили шпаги о датскую броню, с позором вылетев с мирового первенства.

— Vores drenge! — кричали посетители ресторана, узнавая национальных героев. — Наши мальчики! Спасибо вам…

Стиг ни в чем себя не ограничивал, выпивая с размахом. Через пару часов активных возлияний он вскочил и предложил остальным членам команды спеть в честь успешного выступления на ЧМ-2002.

Рядом проходил менеджер ресторана, и Стиг схватил его за рубашку.

— Постой, — сказал он. — Слушай сюда. Ты… Ты можешь врубить нам музыку? Ну, там, We are the champions, все дела. Парни хотят спеть. Понимаешь? Мы — герои, и героям нужна музыка, чтобы спеть. А?

Менеджер поправил бабочку, потом, смерив взглядом Стига, вежливо отказал.

— Это еще почему? — заорал Стиг, теряя контроль. — А ну зови сюда владельца, отморозок!

Он прекрасно помнил, как несколько лет назад устроил скандал в ресторане в Орхусе, где побил человека, за что получил условный срок, который висел теперь над ним как дамоклов меч. Но в жизни Стига часто возникали моменты, когда ему было очень тяжело себя контролировать. В «Кетчупе» был тот самый случай.

Стиг улыбнулся, покачал головой, отпустил менеджера. Вскоре появился владелец ресторана Микаэль Уилсон.

— Боюсь, мы не станем сейчас включить музыку, которую вы требуете, — у нас в заведении еще 250 человек, и нужно уважать интересы всех клиентов, а не только ваши, — произнес Микаэль, после чего одарил Стига своей самой обаятельной улыбкой. Стиг улыбнулся в ответ, встал, похлопал Микаэля по плечу, а потом ударил его в глаз. Тут же появился шеф-повар, который решил вступиться за начальника. Стиг повернулся к нему, но пропустил удар. Хавбек сборной Дании Томас Гравесен, друг Стига, попытался сдержать разбушевавшегося приятеля, но тот вырвался, догнал шеф-повара, слегка отклонил голову, а затем со всей дури ударил его лбом по черепу, и бедолага рухнул на пол, окропив его кровью.

Стиг безумно расхохотался. Он понимал, что теперь пресса уничтожит его. Она припомнит ему все — и связь с байкерами Hell’s Angels, многие из которых были преступниками, и потасовку в ресторане, и нападение на Йеспера Грункьяра, партнера по сборной, которого он поколотил из-за невинной шутки.

Но больше всего ему следовало опасаться не журналистов, а судебной системы. По совокупности преступлений Стигу дали четыре месяца тюрьмы (наказание отсрочили на год), а это значило, что о славной карьере в английском «Болтоне» 33-летнему футболисту можно было забыть.

Казалось, ничего хуже с ним уже не могло случиться. Но, видимо, у Стига была карма такая — притягивать к себе все самое худшее.

Похороненное сердце

Бетина вынуждена была справляться без мужа одна, пока тот прозябал в «Болтоне», почти не появляясь на поле. Супруга футболиста заботилась о новорожденном сыне Джоне. У Стига уже были две дочки, и рождение сына стало для него едва ли не главным событием в жизни. Но контракт с «Болтоном» обязывал его находиться в Англии.

— Эй, Джонни, ну же, просыпайся, ты должен покушать, — говорила Бетина, раскачивая сына, которому было всего 12 дней от роду. Тот почему-то никак не мог проснуться, при этом у него был горячий лоб. Градусник показывал, что у малыша температура. Но больше всего Бетину тревожило, что тот не просыпался, хотя до этого ночью обязательно кушал хотя бы несколько раз.

— Приезжайте скорее! — крикнула она в трубку сотруднице таксопарка ближе к утру, осознав, что жар у Джона стал сильнее. Как только приехало такси, Бетина решила отвезти его в больницу.

По дороге у младенца несколько раз останавливалось сердце. Бетина, сама теряя от ужаса сознание, проводила реанимационные работы.

— Быстрее! — орала она таксисту. — Да что ж такое, неужели нельзя добавить газу? Ребенок умирает!

В больнице быстро определили, что у малыша очень опасная форма энцефалита. Бетина тут же позвонила Стигу, и вскоре после их разговора он уже направлялся в аэропорт. Но болезнь развивалась так стремительно, что когда он приехал в больницу, ребенок уже бился в конвульсиях. Держа на руках агонизирующего младенца, Стиг готов был рвать и метать.

— Почему вы ничего не делаете для его спасения?! — заорал Стиг на врачей, едва сдерживая слезы. — Он же страдает, мучается. Делайте же что-нибудь!

— Мы пытаемся облегчить его страдания, — сказал один из медиков. — Откачиваем жидкость из его мозга, но проблема в том, что она вновь появляется. Это, по сути, необратимый процесс. Нам очень жаль…

Джон Тефтинг умер, когда ему было всего лишь 23 дня. Стиг забрал домой маленькое тельце, чтобы они с супругой смогли побыть с сыном еще немного.

Несчастный отец обезумел от горя. Когда он вез в церковь маленький белый гробик, ему было намного больнее, чем в тот день, когда он обнаружил дома мертвых родителей. Стиг знал, что эта новая рана будет разъедать ему душу до конца жизни и что брак с Бетиной обречен. Рано или поздно они разойдутся, так как это общее горе никогда не даст им покоя, и, глядя друг на друга, они всегда будут вспоминать Джона. Ребенка, которого, вероятно, можно было спасти, вот только сделали ли они для этого все необходимое?

Стиг закопал урну с прахом сына у себя в саду. Местом могилы стала небольшая клумба, куда он регулярно носил цветы, подарки и просто подолгу стоял, что-то бормоча под нос.

Там, под землей, покоилось теперь его сердце, тогда как в груди остался осколок льда.

No regrets

Всего через месяц после трагедии Стига отправили в тюрьму за драку в «Кетчупе». Заточение помогло ему немного прийти в себя, осмыслить произошедшее. Каждый день он часами косил траву во дворике, что стало для него чем-то вроде медитации. За решеткой он впервые задумался о завершении карьеры футболиста.

Правда, когда Стигу предложили поиграть за китайский клуб «Тяньцзинь», ветеран датского футбола решил бросить себе еще один вызов. Но сказка, которую ему сулил агент, обернулась кошмаром. Датчанин оказался в беднейшей китайской провинции, где по улицам ходили люди в лохмотьях, которые готовы были душу отдать за кусок хлеба. Частенько Стиг находил в еде, подаваемой в местных забегаловках, насекомых, что было здесь нормой.

— А что, это тоже мясо! — говорили ему повара, пожимая плечами.

Игроков расселили по тесным комнатушкам, причем в каждой находилось по два-три человека. Стиг поначалу терпел, тем более после трагедии с сыном ему было плевать на многие вещи. Но однажды датский легионер проснулся и, увидев, как по стене ползет огромный таракан, понял, что пора сматывать удочки.

Вернувшись домой, Стиг попытался исполнить мечту — завершить карьеру в родном «Орхусе». Но и этому не суждено было сбыться. Во время рождественского обеда он сорвался и устроил дебош. После массовой потасовки руководство клуба расторгло с ним контракт без лишних проволочек — в нем был пункт, согласно которому Стига обязали быть тише воды, ниже травы. Никто не верил, что тот может быть нормальным человеком.

В итоге Стиг Тефтинг завершил карьеру в «Раннерсе», с которым в 2006-м выиграл свой третий Кубок Дании. Эти три датских трофея — все, что завоевал невезучий опорник в большом футболе (еще два Кубка он взял в составе «Орхуса» в 1992-м и 1996-м). При этом ему выдавали большие авансы, и на своей позиции он был одним из лучших в стране. Вот только постоянные скандалы не позволили Стигу раскрыться в полной мере.

Сейчас Стиг разведен, но у него есть подруга, а еще — две очаровательные дочки, которые подарили ему внуков. При этом с футболом датчанин до сих пор не завязал окончательно. Попробовав себя на тренерской стезе (был ассистентом в «Раннерсе» и «Орхусе»), Тефтинг успел даже выйти на боксерский ринг, проведя выставочный бой в 2011-м. В конце концов Стиг понял, что это не его, и решил стать футбольным комментатором. На этой должности он трудится по сей день.

Несмотря на очень сложную жизнь, полную лишений и горя, Стиг смотрит в будущее с оптимизмом. Да, судьба постоянно издевалась над ним: сделала сиротой, лишила золотой медали Евро-1992, наградила образом дуболома на поле и бузотера по жизни, отняла единственного сына…

И все-таки Стиг ни о чем не жалеет — не зря слова No regrets выведены у него на животе в виде татуировки.