Трипнул стариной Кайф, ломка и параллельные миры Духовны, Сальникова и Конрада

Автобиография и рассказы польского классика британской литературы Джозефа Конрада впервые выходят на русском языке в сборнике «Личное дело». Дэвид Духовны написал уже третий роман — и этот роман снова хорош. Автор «Петровых в гриппе» Алексей Сальников тоже выпустил третий роман — про наркотическую поэзию, которая штырит не хуже веществ, — но получилось хуже, чем у Духовны.

Джозеф Конрад «Личное дело» (перевод Мастерской литературного перевода Д. Симановского, изд-во Ad marginem)

Джозеф Конрад — поляк, ставший классиком британской литературы. Друг Голсуорси и Рассела. Непримиримый оппонент Герберта Уэллса и Бернарда Шоу. Автор, которым открыто восхищался Киплинг и чье влияние признавали Грэм Грин, Борхес, Берроуз и Салман Рушди. Писатель, по чьим книгам снимали фильмы Коппола, Хичкок, Вайда и Ридли Скотт. Не последнее впечатление производит тот факт, что Конрад последовательно отверг титул рыцаря Британской империи, а также почетные ученые степени в Кембридже, Йеле, Эдинбургском и других университетах. Иными словами, он ровно настолько велик, насколько и подзабыт, перейдя в разряд пыльных классиков. Что ужасно обидно, потому что, как показывает сборник рассказов «Личное дело», впервые переведенный на русский язык, Конрад продолжает быть современным до злободневности виртуозом.

Кстати, о виртуозности: язык Конрада — одна из самых популярных тем для исследования. И это логично, потому что совершенно непонятно, как человек, который с рождения говорил на польском, с детства на французском, впервые услышал английскую речь в 15, в 36 уже написал на этом языке роман, который сделал его писателем. В общих чертах литературоведы сошлись на том, что Конрад плеснул в английский литературный язык польской образности, поэтому вышло так красиво и необычно. Сам писатель не отрицал, что язык для него, пожалуй, самое главное в письме. В автобиографии он говорит: «Кто хочет быть убедительным, должен вескому аргументу предпочесть меткое слово. Звук всегда доходчивее смысла» и «Дайте мне правильное слово и интонацию, и я переверну Землю!» При этом отношение к нему, как к феномену, его ожидаемо раздражало.

В книгу «Личное дело» вошла собственно одноименная автобиография Конрада, несколько его рассказов и отличное послесловие Дмитрия Симановского, под чьим руководством и осуществлялся коллективный перевод этого сборника. Пересказывать автобиографию или рассказы было бы преступлением — это все равно, что сокращать до пересказа «Идиота» или «Село Степанчиково» Достоевского — каждое слово, каждый смысловой оттенок, каждый намек на перемену настроения — на вес золота. А чтобы было понятно, насколько Конрад современен, вот небольшая цитата из рассказа «Возвращение»:

«Они вращались в большом мире среди достойнейших мужчин и женщин, которые боялись своих чувств, желаний и неудач больше, чем пожара, войны и смертельной болезни; они признавали лишь самые общепринятые выражения самых расхожих мыслей и брали в расчет только удобные истины».

Дэвид Духовны «Мисс Подземка» (перевод Ш. Мартыновой, изд-во «Фантом Пресс»)

Ник Кейв, Том Хэнкс, Боб Дилан и Леонард Коэн выпускали романы, а Вуди Аллен — сборники рассказов. Надо признать, не у всех это получалось хорошо. Однако Дэвид Духовны, похоже, способен сделать карьеру и в литературе тоже. Во всяком случае его первый роман был мил, второй оказался просто отличным, а третий — только что переведенный на русский язык — не хуже второго.

Героиня «Подземки» — женщина с необычным ирландским именем Эмер — ничем не примечательная 40-летняя учительница начальных классов в одной из нью-йоркских школ, которая ездит на работу в метро каждый день и ненавидит пассажиров. Понятно, что мужчину, с которым она живет, зовут Кухулин, или сокращенно Кон. По сути, он писатель-неудачник и существует за ее счет. Но вот, кажется, удача улыбнулась ему: кинокомпания готова заключить с Коном контракт на убедительную сумму.

В ночь, когда Кон пьет с киношниками, а Эмер ждет его дома, ревнует и злится, в дверь их квартиры стучится то ли эльф, то ли лепрекон в костюме консьержа. Магический карлик по имени Сид предлагает женщине непростой выбор: или Кона прямо сейчас собьет машина, или он останется жив, но Эмер проснется в другой жизни, в которой они не будут знакомы и им запрещено приближаться друг к другу. После некоторых колебаний (да, Кон в ту минуту, когда к нему уже приближался автомобиль, держал за руку другую женщину) Эмер, выбирает жизнь Кона в обмен на их союз.

Прием с параллельными мирами, которые во вселенной Роджера Желязны назывались «отражениями», в литературе не нов, но до сих пор неплохо работает. С момента заключения сделки с карликом Сидом уже не только дорога на работу, а сама жизнь Эмер начинает напоминать нью-йоркскую подземку с пересадочными узлами, перекидывающими ее из одной реальности в другую. Но штука в том, что в каждом из миров они с Коном прут друг на друга, как намагниченные. Надо сказать, что Духовны придумал вполне изящный финал, сведя все концы с концами и не наворотив по дороге ни одной лишней метафоры. Все по делу, все нужно, ничего не окажется лишним.

Алексей Сальников «Опосредованно» («Редакция Елены Шубиной»)

Алексей Сальников — такое же большое литературное открытие последнего времени, как незадолго до него — Гузель Яхина. Слава пришла к писателю после мрачной фантасмагории «на раене» «Петровы в гриппе и вокруг него», следом был издан еще более резкий, почти чернушный, но обаятельный роман «Отдел» (на самом деле он и есть дебютный), а теперь уже без всяких хронологических прыжков издана третья книга Сальникова — «Опосредованно».

Идея романа поначалу кажется абсолютно сорокинской: герои живут в мире, в котором некоторые стихи приравнены к наркотикам и штырят не слабее — дело доходит до сердечных приступов и летальных исходов. Но воплощение этой идеи — абсолютно сальниковское. На сцене его любимые «маленькие люди»: девушка Лена живет с матерью и бабушкой в Нижнем Тагиле. Бабушка потом умирает, мать устраивает свою личную жизнь, а старший брат подруги случайно подсаживает Лену на «литру», то есть поэтический наркотик — читаешь стишок и наступает приход.

В результате жизнь Лены как бы раздваивается. В одной — она окончит пединститут, будет работать учителем математики в школе, переедет в Екатеринбург, выйдет замуж за неплохого и довольно успешного парня Володю, родит дочерей-двойняшек, окончательно испортит отношения с матерью. В другой: от простого потребления «литры» она перейдет к производству, сама начнет писать такие стихи, которые нужным образом воздействуют на сознание, продавать их за убедительные деньги, переживать кайф и ломку.

Все было бы отлично, но только первая Лена со второй не соотносятся никак, кроме того, что это, если верить Алексею Сальникову, один и тот же человек. Трип и «мысль семейная» не хотят идти в романе рука об руку. Более того, вторая половина книги с перипетиями семейной жизни Лены затмит, отодвинет на второй план ее поэтическо-наркотические опыты. И каждый раз, когда они изредка будут всплывать в тексте (надо же довести сюжетную линию до конца), станут восприниматься как нечто чужеродное.

Автору не отказать в остроумии идеи и оригинальности размышлений об истории российской словесности (нет-нет, никакого академизма — чистый стеб), но сплавить высокую литературу и быт школьной учительницы математики из Нижнего Тагила в нечто единое и новое, как это получилось с «Петровыми», к сожалению, не удалось.