Латинская Америка всегда манила путешественников необыкновенной природой и колоритной культурой. Рельефные горные пейзажи, живописное карибское побережье, опасные тернистые джунгли, красочные фестивали, города древнейших цивилизаций и протянувшиеся через многовековую историю традиции — все это уместилось на одном континенте. Журналист и писатель Игорь Ротарь решил изучить все особенности Латинской Америки и отправился в многомесячное путешествие, которое началось с Колумбии — родины Габриэля Гарсиа Маркеса, или Габо, как называли его соотечественники. Рассказ о его приключениях — в репортаже «Ленты.ру».
«Здесь дождь идет с XVI века»
Первые неожиданности начались в аэропорту колумбийской столицы Боготы. Прилетевшие со мной в одном самолете американские колумбийцы отговаривали меня ехать в город на такси в ночное время — «Небезопасно!». И дело не только в том, что в Боготе якобы ночью рискованно — по их мнению, в колумбийской столице можно доверять далеко не каждому таксисту.
К счастью, до гостиницы я доехал без проблем, а уже на следующее утро пошел гулять по городу. Его центр очень похож на все колониальные латиноамериканские города: узкие улочки с черепичными крышами, бесчисленные костелы. Если уж быть совсем честным, то меня поразила не столько архитектура, сколько необычная (по моему предыдущему латиноамериканскому опыту) местная пища.
Фото: Игорь Ротарь
Здесь очень популярны асадэро (по-русски дословно «жаровня» или «шашлычная»), специализирующиеся в основном на шашлыках и другом жаренном на гриле мясе. Кроме того, колумбийцы неравнодушны и к куриному супу — почти такому же, как у нас.
Такая любовь к мясу объяснима. Богота расположена в Андах, на внушительной высоте над уровнем моря. Поэтому здесь почти круглый год льет дождь — погода очень напоминает московский октябрь. Ливни тут настолько заурядное явление, что во многих гостиницах даже зонтики напрокат дают бесплатно. Возможно, именно из-за нетипичных для экваториальной страны холодов пища в колумбийских Андах напоминает русскую. Еда мне нравилась, а вот холодная мрачная погода стала угнетающе действовать на психику очень скоро.
Тем не менее Габриэль остался в этом месте на несколько лет. Здесь он учился праву в государственном университете и опубликовал первые рассказы в газете El Espectador, а также принял участие в волнениях 1949 года. Увы, восстание было подавлено, и Маркес вернулся к родному карибскому берегу, а именно в город Картахена.
Карибские берега
Я решил последовать примеру классика и тоже полетел в старинный населенный пункт, который сразу же удивил меня своей непохожестью на столицу. Так, если Богота напоминала мне горные районы Перу и Эквадора, то карибское побережье Колумбии было очень похоже на тропические районы Мексики, Никарагуа, Коста-Рики: та же расслабленность, долгая сиеста, ленивое покачивание в гамаках и вечерние посиделки на улице после того, как спадает жара.
Воздух в Картахене пахнет полусгнившими фруктами, вкусной едой, иногда даже мочой. Там было невыносимо влажно и жарко — настолько, что через несколько минут начинает пощипывать кожу. Именно поэтому днем город вымирает, и жизнь просыпается ближе к вечеру, после захода солнца: люди выставляют столы прямо у своих домов, играют в карты и домино, пьют пиво и нередко танцуют. Пища здесь совершенно не похожа на столичную: вместо жирных супов и шашлыков на побережье Карибского моря главенствуют фруктовые салаты и морепродукты.
В общем, все так сильно отличалось от Боготы, что я наконец понял значение распространенной в Колумбии шутки: «Единственное, что объединяет жителей разных регионов, — это национальная футбольная команда».
Картахена — один из наиболее старых городов на побережье, и его центр не уступает по достопримечательностям самым известным европейским городам. Больше всего здесь радуют глаз, пожалуй, даже не бесчисленные костелы, а увитые растениями колониальные особняки, на балконах которых стоят ряды горшков с ярчайшими тропическими цветами.
Очень интересны и граффити (по-испански «муралы», от слова «стена») Картахены. Этот вид искусства — без сомнения главная фишка всей Латинской Америки. Тем не менее если в Мехико все муралы преисполнены революционной романтикой, то в Картахене они аполитичны и лиричны: негритята, колибри и тот же Габо.
Любовь не купишь
В целом колумбийцы очень дружелюбны, однако в старом городе, испорченном многочисленными туристами, надо быть готовым к легкому вымогательству. Местные попрошайки поражают своей изобретательностью; так, когда я сказал каким-то молодым людям, что я русский, они стали выкрикивать рэп во славу Путина, а когда я добавил, что живу в США, без смущения начали исполнять американский гимн. Как выяснилось позднее, это очень распространенные приемы среди местных «вымогателей».
Крайне осторожно нужно относиться и к уличным гидам. Например, однажды ко мне подошел приличного вида старичок с повязкой на глазу и предложил «бесплатный» — то есть платишь сколько хочешь — тур по городу. Купившись на почтенный возраст «карибского пирата», я предложил ему показать мне за пять долларов Старый город.
Он с радостью принял мое вознаграждение, однако через полчаса начал приглашать меня в «район красных фонарей» и уверять, что женщины там просто супер. «Можешь не брать, просто видео поснимаешь», — заверил меня колумбиец, и мое журналистское любопытство взяло верх.
Увы, вместо «квартала красных фонарей» он привез меня в какой-то скучный бордель. Правда, девушки действительно согласились давать интервью и сниматься на видео, но очень расстроились, когда узнали, что денег я оставлять не буду. Владелец заведения даже пытался выпросить у меня чаевыe, однако я отказал. Хозяин публичного дома спорить не стал, а вот старичок, когда мы вернулись в Старый город, начал требовать в три раза больше оговоренной платы. Еле от него отвязался.
Кстати, как выяснилось потом, для того, чтобы общаться с так называемыми жрицами любви, необязательно куда-то ехать — к вечеру ими заполнен весь Старый город. Судя по всему, местные не осуждают любовь за деньги, а тот же Маркес в молодости жил в борделе и ходил оттуда на работу в газету.
Пороки Картахены
Сразу после прокола с гидом я наткнулся на группу туристов, идущих за экскурсоводом с зонтиком free tour. Решил рискнуть еще раз и спросил их по-английски: «Ребята, давно экскурсия идет?».
— Да только началась, присоединяйся! A ты сам откуда?
— Я русский, но в США живу.
— Та же фигня, мы русские из Лос-Анджелеса.
Сразу пожаловался землякам, что хотел посмотреть Старый город, а меня затащили в бордель. «Да ты что! A адресок есть? Здесь девки — просто огонь!» — воскликнули мои новые русскоговорящие знакомые.
Меня со страстью убеждали, что самый знаменитый мафиози Латинской Америки просто боролся за социальную справедливость: он отбирал деньги у богатых и отдавал их бедным. Забавно, что с таким же отношением к бандитам я сталкивался в Мексике, однако там все еще более запущенно: мексиканцы даже умудрились построить церковь в честь одного из наркобаронов и поместить туда иконку с его изображением! Наверное, такими симпатиями к «благородным разбойникам» частично объясняется и популярность коммунистических идей в Латинской Америке.
По местам партизанской славы
Кстати, как раз отчасти благодаря коммунистическим идеям следующим пунктом в моем маршруте оказалась деревенька Минка, окруженная непроходимыми джунглями. Еще десять лет назад в здешних лесах орудовали коммунистические повстанцы, а местные жители по сути были их заложниками. Мне было любопытно узнать подробности о тех событиях.
Минка оказалась вполне туристическим местом с множеством отелей и ресторанов. Все потому, что после окончания гражданской войны здешние места очень полюбили бэкпекеры и любители экстремального отдыха.
Я снял бунгало у пожилой четы — Хосе и Марго. Старички были весьма любезны и доброжелательны, но когда я спросил их о гражданской войне, они как-то внутренне сжались.
«Во время гражданской войны Минка контролировалась партизанами. Не могу сказать, что они как-то зверствовали, с местными жителями они обращались вполне нормально, — рассказывает Хосе. — Правда, если они узнавали, что кто-то передавал информацию правительственным войскам, человека казнили без долгих разговоров. Мне также запомнился день, когда правительственные войска начали штурм Минки. Партизаны собрали всех жителей деревни на площади и заставили их лечь на землю. Не знаю даже, что они хотели, — то ли мы были их заложниками, то ли они, напротив, пытались нас спасти, так как армия стреляла по домам...».
Фото: Игорь Ротарь
На мой вопрос, кто был лучше — партизаны или правительство, Хосе отвечать категорически отказался. А вот сотрудник частного краеведческого музея в Минки Мануэль Балегеро рассказал мне другие подробности тех событий.
«Все началось с того, что в конце 80-х годов прошлого столетия крестьяне Минки вместо фруктов решили выращивать марихуану. Это принесло как деньги, так и проблемы: в 1988 партизаны-коммунисты захватили отделение полиции в Минке, а всех полицейских увезли с собой в горы. Через несколько дней они их отпустили, но объявили, что теперь горы Сьерра-Невады находятся под контролем партизан», — пояснил Мануэль.
Кроме того, по его словам, в 1991 году Минка перешла под контроль парамилетарес (силы самообороны). Это было очень хитрым изобретением властей: убивали людей, мол, не правительственные войска, а восставшие против коммунистов крестьяне. Обычным видом казни, практикуемой парамилетарес, было распиливание человека бензопилой.
Разве богатый не может иметь сердце?
Еще один интересный взгляд на гражданскую войну я услышал от 30-летней Анжелики, владелицы заповедников в джунглях, с которой я познакомился в поездке. Без тропинок по джунглям ходить я не рискую, поскольку точно заблужусь, а эта дама вызвалась меня провести. Перед походом не только сама взяла мачете, но и мне дала —« Мало ли что?! Лиану перерубить, от пумы отбиться».
Анжелика училась на антрополога в Канаде и прекрасно говорит по-английски, что здесь огромная редкость. На вопросы о политике она отвечала как-то уклончиво, но было ясно, что, по ее мнению, после окончания гражданской войны лучше в стране не стало. Так, например, во время войны Армия народа (ФAРК, или иначе — коммунистические повстанцы) контролировала кокаиновые плантации на Амазонке, а после войны эти плантации поделили между собой мексиканская, итальянская и ближневосточная мафии.
— Так что, ФAРК хороший был? — спросил ее я.
— Нет, они дестабилизировали обстановку. Но, если честно, раньше я им сочувствовала, ведь мои родители были коммунистами.
— Да вы же богатая! Кем работал ваш отец?
— У него была своя электронная фирма. A что, богатый не может иметь сердце? Вот Габриэль Маркес тоже был богатым, но сочувствовал коммунистам!
Как утверждает моя новая знакомая, хоть ФАРК и прекратил свое существование, парамилитарес (негласно созданные правительством отряды самообороны, борющиеся с коммунистами, аналог нашего ЧВК) по-прежнему действуют в здешних горах и пытаются обкладывать данью население: «Моей маме они тоже угрожали, но она не заплатила, нашла помощь».
Вообще, как мне показалось из разговоров с колумбийским средним классом, ФAРК хвалить нельзя. Стандартный ответ, что они были «дестабилизирующей силой». Но как только заходит разговор об их противниках, включая власти, выясняется, что те были даже хуже.
Не коммунизмом единым
К счастью, знаменита деревня не только коммунистическим прошлым, но и великолепной природой. Джунгли в окрестностях Минки — это настоящая мечта для человека, стремящегося спастись от цивилизации. Сразу же за деревней начинаются девственные леса. Здесь можно купаться в запрудах у бесчисленных водопадов, наблюдать за попугаями, колибри и другими экзотическими птицами и, наконец, просто гулять.
Если хочется забраться далеко, то придется взять мототакси (автомобилей здесь нет). Но, сказать по-честному, стиль езды местных мне показался довольно рискованным и, судя по всему, чутье меня не подвело: вдоль дороги здесь нередко встречаются кресты в память о погибших.
Удивительно, но в столь небольшой деревеньке, как Минка, есть вечерняя жизнь. В деревушке несколько вполне приличных ресторанов и достаточно часто устраиваются мероприятия с участием артистов из больших городов. Так я попал на фестиваль. Кроме великолепных танцев, артисты разыгрывали небольшие сценки скабрезного и пошлого содержания — мужчины шутили про свои половые органы, а женщины задирали юбки перед восторженными зрителями.
Еще одним поразительным местом в Минки оказалась школа йоги, которую держала парочка из России. Алексей и Катя приехали сюда десять лет назад первыми из иностранцев. Здесь у них родились двое детей, одного из которых зовут Савва. Мальчик мне напомнил сына знакомых американских отшельников, живущих в 500 километрах от деревни в тайге на Аляске. Он тоже немного сторонится незнакомых людей, не играет в компьютерные игры и не смотрит телевизор.
Савва был в России один раз в двухлетнем возрасте и имеет очень смутное представление об исторической родине, по-русски он говорит хуже, чем по-испански. Но все же у него есть конкретный интерес к родной стране: ему очень хочется увидеть снег.
Жертвы Кастанеды
Отец же его внешне очень напоминает Распутина, к которому он, кстати, относится с большим уважением и уверяет, что он его предок. Судя по всему, Алексею даже передались какие-то магические способности знаменитого старца. Так, например, я не верил в гипноз и всякую мистику, но на уроке с Алексеем я неожиданно впал в какое-то сомнамбулическое состояние, и двухчасовое занятие пролетело как за минуту.
Выяснилось, что Алексей не только йог, но и поклонник Кастанеды и шаманизма. В окрестных джунглях живут индейцы, и россиянин учится у их шаманов. Колдуны, в частности, используют психоделические растения, которых здесь очень много. Кстати, листья коки растут под Минкой почти везде, местные готовят из них чай, который, как они уверяют, не вреден, а полезен для здоровья.
Фото: Игорь Ротарь
К слову, обучаться шаманизму сюда приезжают многие туристы и иногда, увы, заканчивается это не очень хорошо. Например, как-то в Минку приехала семья из России с двумя детьми. Они были сторонниками сыроедения и надеялись, что в местных джунглях можно будет питаться разнообразнее, чем в России.
Как рассказал Алексей, он пустил их пожить к себе, но очень быстро понял, что с ребятами что-то не то. «Ну ладно, ты сыроед, но зачем же детям нормальную пищу не давать! Их сын у Савы хлеб воровал. Посмотрел я на это все и сказал им уходить. Потом парочка стала собирать в джунглях не только фрукты, но и психоделические растения. От них глава семьи сошел с ума. Некоторое время он бомжевал в ближайшем городе и умер прямо на улице», — рассказал жуткую историю мой новый знакомый.
Латиноамериканский дух
Существует отдающее расизмом мнение, что все латиноамериканские народы одинаковы: мол, во всех регионах континента испанцы перемешались с дикарями и привили им свою культуру. Верно это лишь частично. На деле древняя культура майя, ацтеков и инков действительно почти не воздействует на современную жизнь мексиканцев, гватемальцев и перуанцев, а остальные индейские цивилизации были слишком слабы, чтобы хоть как-то влиять на современное общество.
Например, довольно сильно отличаются диалекты испанского в разных регионах Латинской Америки. Как-то я спрашивал у мексиканского портье, где живут мои знакомые, но он никак не мог понять, кого я имел в виду.
Серьезный довод в пользу разности народов Южной Америки — это еще и отличия в пище. В Перу сохранилось много инкских блюд, в Аргентине обожают стейки, а в Мексике заворачивают в блинчики (бурито) все, что оказалось под рукой. Да что там говорить, в той же Колумбии пища побережья и горных районов отличается кардинально!
Тем не менее справедливо будет заметить, что и у единства латиноамериканцев есть свои приверженцы. Пожалуй, первым из «интегристов» был Симон Боливар, хоть у него ничего не получилось: жители разных регионов были категорически против создания единого латиноамериканского государства. О единстве народов Латинской Америки любил порассуждать и Че Гевара, в котором, к слову, не было ни капли индейской крови.
И наконец, убежденным «интегристом» был Маркес. Да, он недолюбливал колумбийских горцев и считал себя «карибским парнем», но неоднократно говорил, что в своих книгах пытается отобразить «особый латиноамериканский дух».
«Мои книги… помогли построить латиноамериканскую идентичность, они помогли латиноамериканцам осознать свою культуру», — заявил писатель в одном интервью. Эту точку зрения классика разделяет большинство поклонников его творчества: неслучайно Нобелевскую премию Габриэль Гарсиа Маркес получил за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента.
