Ядерный переворот. Европа готовится поддержать новые газовые и атомные проекты. Что от этого выиграет Россия?

Газовая конфронтация с Россией и энергетический кризис вынудили Еврокомиссию пересмотреть свой взгляд на зеленые проекты. Теперь инвесторам рекомендуют обратить внимание не только на возобновляемые источники, но и на атом и газ. Спорное решение уже вызвало бурную критику экологов и даже самих инвесторов, а также раскололо Европу изнутри — вплоть до судебных угроз. Россия же может стать потенциальным бенефициаром сложившейся ситуации. Атомный рывок — в материале «Ленты.ру».

Изменение климата, несущее с собой риски масштабных природных катаклизмов, колоссальных убытков и огромных человеческих жертв, заставляет мир искать способы измениться. Чтобы остановить катастрофу, критически важно трансформировать энергетику, уйдя от вредного ископаемого топлива и сократив выбросы парниковых газов. Во главе спасительного зеленого перехода годами идет Европа: к 2050 году Евросоюз хочет довести уровень выбросов до чистого нуля, потому активно вкладывает в освоение возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Их доля в общей структуре энергетики в последние годы стремительно росла, в регионе появлялись все новые солнечные и ветряные электростанции. В период с 2015-го по 2020 год генерируемые ими объемы энергии удвоились, благодаря чему по итогам 2020 года ВИЭ в Европе впервые в истории обошли ископаемое топливо в генерации электричества: 38 процентов против 37.

Однако по итогам 2021-го преимущество было утрачено: показатели ВИЭ и ископаемого топлива сравнялись на уровне 37 процентов. Доля возобновляемых источников снизилась, несмотря на наращивание мощностей. Спрос на электричество в 2021-м при том рос — по мере восстановления экономики после пандемийного 2020-го. Предложение между тем за спросом не успевало, и осенью 2021-го в Европе разразился энергетический кризис. Цены на газ взлетали до немыслимых исторических рекордов, достигая 2200 долларов за тысячу кубометров. В генерации электричества на газ к тому моменту приходилось около 20 процентов, и Европа столкнулась с колоссальной проблемой: энергия становилась слишком дорогой, вынуждая бизнес сокращать производство.

Что-то пошло не так

Одно из возможных объяснений кризиса заключается в том, что альтернативные источники энергии оказались не способны обеспечить необходимые объемы генерации в сложивших условиях. Солнечные и ветряные станции по очевидным причинам зависят от погодных условий, а с ними в 2021-м Европе не слишком повезло: скорость ветра была низкой. Общие объемы генерации оказались все же чуть выше прошлогодних благодаря солнечным станциям, но в целом ситуация наглядно иллюстрирует тезис о нестабильности ВИЭ-генерации. Проблему можно решить с помощью технологий накопления электроэнергии, но у сектора есть свои трудности, значит, поставки электричества оказываются зависимыми от капризов погоды.

Тем временем подорожание энергии разогнало общий рост потребительских цен: инфляция в еврозоне стала бить многолетние рекорды. Одновременно дороговизна газа заставила Европу притормозить с отказом от угля — несмотря на его общепризнанный вред для климата.

На фоне трудностей в Европе стали обсуждаться идеи о том, чтобы начать считать зеленой — на определенных условиях — газовую и атомную энергетику. Речь идет о включении их в «Зеленую таксономию» Евросоюза — предназначенную для инвесторов классификацию проектов, соответствующих курсу Брюсселя на защиту экологии. О начале консультаций по поводу изменений в таксономии Еврокомиссия официально объявила в последний день 2021-го, за несколько часов до Нового года. К началу февраля ЕК представила итоговый документ — так называемый делегированный акт, который после процедуры одобрения будет иметь силу закона.

Таксономия не определяет напрямую, какой именно будет структура генерации в том или ином европейском государстве, и никого ни к чему не обязывает. Тем не менее она должна поощрять инвесторов вкладываться в признанные зелеными сферы и способствовать отказу от более вредных энергоносителей, таких как уголь. Частное финансирование очень важно для достижения чистого нулевого уровня выбросов к 2050 году: зеленый переход требует ежегодных инвестиций в энергетику на уровне 390 миллиардов евро (для сравнения — расходы российского федерального бюджета в 2022 году составят около 280 миллиардов) Государственными деньгами обойтись не получится, признают в ЕС.

Выбор конкретных секторов объясняется тем, что работа атомных электростанций (АЭС) сама по себе не вызывает практически никаких выбросов СО2, а работающие на газе электростанции пусть и вредят климату, но не так сильно, как станции на угле. Однако и газ, и атом вошли в таксономию в качестве переходных источников — временной альтернативы более экологичным вариантам — и с целым рядом ограничений, в том числе по времени. Газовый проект может быть одобрен и бессрочно, но только в том случае, если может уложиться в лимит в 100 граммов СО2 на киловатт-час с учетом всего цикла работы (то есть начиная с процесса добычи). До 2030 года разрешение могут выдать тем станциями, которые уложатся в 270 граммов выбросов на киловатт-час (в данном случае речь идет уже о прямых выбросах объекта). Показатель примерно сопоставим с актуальным средним уровнем для европейской генерации в целом (230,7 грамма эквивалента СО2 на киловатт-час). Для сравнения: в России производство электроэнергии в среднем сопровождается, по данным на 2019 год, 510-520 граммами выбросов на киловатт-час.

При том к проектам второго типа есть еще одно требование: к 2035 году их нужно будет перевести на возобновляемые, или низкоуглеродные газы. К ним относят, например, водород, вырабатываемый с использованием ВИЭ-генерации, или газ, получаемый в результате биохимических процессов. Что касается атомных станций, то к ним предъявляются высокие требования по безопасности, и строить их можно до 2045 года.

Ад и Чернобыль

Однако у экологов и общественных организаций к «зелености» атома и газа в энергетике есть масса вопросов. Идеи Еврокомиссии вызвали сопротивление даже в рядах инвесторов, хотя именно для них таксономия должна была открыть новые возможности. Влиятельная Institutional Investors Group on Climate Change, под управлением которой — активы на 50 триллионов долларов, уже обратилась к ЕК с открытым письмом, заявив о категорическом неприятии включения в таксономию газа. Для достижения климатических целей к 2035 году должны быть закрыты даже уже существующие газовые электростанции, а об инвестициях в новые и речи быть не может. Многие другие инвесторы, включая Европейский инвестиционный банк, планируют просто игнорировать новый вариант таксономии. Эксперты Платформы устойчивого финансирования (Platform on Sustainable Finance), уполномоченной официально оценивать инициативы Еврокомиссии, тоже критически относятся к нововведениям.

Природный газ считают наименее вредным из всех видов ископаемого топлива, а компании, которые его добывают и продают, стремятся представить свой товар как экологичный. Однако добыча и транспортировка газа связана с риском утечек метана — газа гораздо более опасного с точки зрения изменения климата. Масштабы утечек позволяют раскрыть данные со спутников. Так, один из самых заметных инцидентов последнего времени в июне допустил «Газпром»: речь идет об объеме в 2,7 миллиона кубических метров метана, что эквивалентно годовым выбросам от десятков тысяч автомобилей. Еще одну серьезную утечку зафиксировали всего через пару месяцев. Кроме того, хотя газ и может позволить сократить выбросы по сравнению с другими видами ископаемого топлива, масштабов такого сокращения недостаточно для сдерживания изменения климата, настаивают экологи. Между тем, как предупреждают в ООН, провалы в борьбе за климат грозят миру «адским» ростом температур.

Что касается атомных электростанций, то им тоже нужно топливо — уран, и процессы добычи руды, обработки и транспортировки опять же сопряжены с выбросами, будучи энергоемкими сами по себе. Чтобы построить заводы, требуется много металла и цемента — их производство тоже безвредным не назовешь. Остается и проблема радиоактивных отходов, и отработанного ядерного топлива, требующих особого обращения. Кроме того, существует риск аварий, подобных катастрофам в Чернобыле и в Фукусиме. Считается, что их вероятность очень невелика, но опасения противников АЭС понятны, учитывая потенциальный колоссальный ущерб и для экологии, и для населения. Именно пример японской катастрофы убедил отказываться от атомных электростанций крупнейшую экономику Европы, Германию.

Руководитель направления «Климат и энергетика» в российском Greenpeacе Василий Яблоков объяснил «Ленте.ру», что проблема АЭС заключается не только в потенциальных рисках аварий. С точки зрения климата атомная энергетика тоже имеет недостатки, отмечает он. Срок строительства АЭС составляет порядка 10 лет. «Той же мощности ветропарки и солнечные станции можно возводить за год-два. А климатический кризис — это история в том числе про время, у нас нет времени на раскачку», — подчеркивает он. С ним согласна и старший научный сотрудник РАНХиГС, генеральный директор ассоциации «Цель номер семь», содействующей переходу к чистой энергии, Татьяна Ланьшина. «Атомная энергетика точно не является необходимой для осуществления энергетического перехода. Более того, учитывая сроки строительства атомных электростанций (зачастую более 10 лет), а также сроки их эксплуатации (для современных реакторов от 60 лет), она и не может рассматриваться как подходящее решение на пути к возобновляемой энергетике», — объяснила она.

А мы за стабильность

В Еврокомиссии спорное решение оправдывают тем, что газовые и атомные проекты обязательно требуются Европе на данном этапе, и отрицать подобный тезис означало бы отрицать реальность. Хотя ключевую роль в достижении чистого нулевого уровня выбросов должна сыграть альтернативная энергетика, региону нужны и стабильные источники энергии, указали в Еврокомиссии.

Эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, гендиректор консалтинговой компании «КарбонЛаб» Михаил Юлкин объяснил «Ленте.ру», что, судя по всему, Европе действительно не удается решить проблему снижения выбросов только одними солнечными и ветровыми станциями. Он подчеркнул, что зеленым атом назвать нельзя, но декарбонизации АЭС способствовать могут.

Юлкин добавил, что проблему со стабильностью ветровой генерации сейчас пытаются решить за счет шельфовых и плавучих станций, поскольку на море ветер есть всегда. «Но этого тоже может не хватить, и принято компромиссное решение: давайте дадим и атому возможность развиваться тоже. Но там десять тысяч оговорок, и главная касается переработки ядерного топлива. Это атомная генерация, грубо говоря, нового поколения», — пояснил он.

Василий Яблоков из Greenpeace считает, что решение стало попыткой найти баланс между интересами разных стран ЕС, поскольку не все государства справляются с переходом к возобновляемой энергетике. Кроме того, энергопереход стоит денег, а в теплогенерации отказаться от газа в пользу зеленой альтернативы вообще гораздо сложнее: соответствующие технологии уже существуют, но масштабировать их пока не получается. Потому газ, вероятно, действительно может сохранить за собой статус переходного источника энергии, заметил Яблоков.

Однако в целом решение он оценивает отрицательно. «Вопрос в том, что они действуют исходя из своих краткосрочных целей. А в долгосрочной перспективе, конечно, это решение пагубно повлияет на достижение климатических целей и на экономику в принципе. Нужно отказываться от ископаемого топлива (а в данном случае уран — тоже ископаемое топливо), самая устойчивая энергетика — возобновляемая, поскольку ресурс не кончится: солнце не перестанет светить, ветер не перестанет дуть», — объяснил специалист.

Татьяна Ланьшина, в свою очередь, уверена, что решение Еврокомиссии можно объяснить лишь очень сильным влиянием отраслевого лобби. Тем не менее и она признает, что новые проекты с природным газом еще могут быть необходимы в некоторых случаях, «однако именно в некоторых случаях и как временное решение».

Движемся по инерции

Еще один повод для критики в адрес Еврокомиссии — опасения по поводу того, что по-настоящему зеленая энергетика теперь не получит достаточного внимания со стороны инвесторов. В ЕК опасения постарались развеять, но ответ получился не слишком аргументированным. Еврокомиссар по финансовым вопросам Мейрид Макгиннесс лишь заявила, что «не предсказывает» подобных трудностей. «Все знают, что гораздо лучше инвестировать в ВИЭ, если вы можете это делать», — заявила она.

Судя по подсчетам инвестбанка Lazard, инвестировать в ВИЭ не только лучше, но — потенциально — выгоднее. Специалисты оценивают так называемую приведенную стоимость энергии (levelized cost of energy, LCOE), которая позволяет корректно сравнивать различные способы генерации по чистой средней стоимости на протяжении всего срока работы предприятия. Стоимость технологий в секторе ВИЭ продолжает снижаться на протяжении последних лет, с точки зрения расходов такие проекты уже могут конкурировать с традиционной энергетикой «на определенных условиях».

При том эксперты отмечают, что разница в расходах может быть довольно существенной от региона к региону. Тезис о разнице подтверждают российские реалии: по состоянию на 2020 год цена электроэнергии новых солнечных и ветряных электростанций была в среднем выше, чем для АЭС и новых парогазовых установок. В 2019 году ассоциация крупных промышленных потребителей энергии указывала, что в России LCOE по объектам ВИЭ в 4-7 раз превышает среднемировой уровень: ситуацию там связывали, в частности, с неадекватностью мер поддержки возобновляемого сектора.

Внедрение новых технологий в любом случае требует трансформации энергосистемы. На практике не все страны одинаково успешно справляются с развитием альтернативной энергетики и в Европе: к примеру, трудности с требованиями ЕС возникают у Польши. Чтобы решить проблему, Варшава предложила программу субсидирования для малых частных солнечных электростанций. Программа оказалась весьма успешной и позволила даже превзойти намеченные цели по генерации. Правда, с точки зрения властей, успех оказался чрезмерным: возникли проблемы со стабильностью инфраструктуры, потенциально — катастрофические, из-за чего условия программы решили ужесточить. Сторонники возобновляемой энергетики возражают, что операторы электросетей игнорируют необходимые работы по модернизации, и теперь страна может не справиться с очередными требованиями ЕС к наращиванию доли ВИЭ.

Татьяна Ланьшина полагает, что провал Польши объясняется на уровне политических решений. По словам специалиста, объективные препятствия для развития ВИЭ в странах с низким уровнем распространения возобновляемой энергетики, как правило, отсутствуют. «Практически в каждом регионе мира, где проживают люди и ведется экономическая деятельность, доступно использование хотя бы одного возобновляемого источника энергии, а чаще всего — сразу нескольких. В Германии и Польше примерно одинаковая инсоляция, при этом доля солнечной энергии в производстве электроэнергии в Польше составляет всего 1,3 процента, а в Германии — 10,5 процента. И причина заключается в разной энергетической политике. Если Германия целенаправленно развивает ВИЭ уже несколько десятилетий, то Польша традиционно полагалась на угольную энергетику и оказывала сопротивление энергетическому переходу, лишь недавно начав активную поддержку ВИЭ», — объясняет она. По оценкам специалиста, существующие технические проблемы, в том числе в тепловой генерации, решаемы. Главным препятствием для ВИЭ она считает сильное лобби традиционной энергетики в сочетании с инерционностью развития сектора и недостатком политической воли.

Как бы то ни было, с проблемами в реализации целей в области альтернативной энергетики сталкивается не только Польша, но и, к примеру, вторая европейская экономика, Франция, пусть и не в таком масштабе. По оценкам Международного энергетического агентства (МЭА), солнечные и ветряные электростанции внедряются в стране недостаточно быстро. При этом АЭС обеспечивают около 70 процентов генерации электричества в стране — именно Франция, заручившись поддержкой еще девяти государств, изначально и пролоббировала изменения в таксономии.

Во Франции атомный сектор очень развит, что могло послужить дополнительным стимулом для того, чтобы провести его в таксономию. Париж мог руководствоваться внутриполитическими и социальными соображениями, заметил Яблоков из Greenpeace. «Это отрасль, в которой задействовано огромное количество людей, это условная визитная карточка Франции — атомная энергетика, и резкие заявления о том, что мы ее сворачиваем, могут быть накануне выборов восприняты не совсем хорошо. Так совпало, хотя до этого тот же президент Макрон говорил про постепенный отказ от атома. Но мы помним, что резкие движения во Франции вызывают протесты: "желтые жилеты", например», — напомнил эксперт.

Европейский переполох

Новая таксономия должна будет вступить в силу с начала 2023 года — правда, для этого его еще должны одобрить Европарламент и Совет Европы. У них есть до шести месяцев на изучение документа ЕК, после чего они смогут представить возражения. Чтобы отвергнуть проект на уровне Совета, потребуется несогласие не менее чем 20 стран, население которых составляет как минимум 65 процентов от всего населения ЕС. Такого широкого протеста, скорее всего, организовать не удастся: пока о сопротивлении заявили всего несколько государств.

Одно из них, Австрия, даже собирается судиться, и «проатомные» французские СМИ не жалеют иронии в адрес Вены, замечая, что тарифы в стране, где на долю ВИЭ приходится 80 процентов потребления электроэнергии, самые высокие в Европе. Впрочем, большей частью генерацию в Австрии обеспечивают гидроэлектростанции, а к ним с точки зрения экологии тоже есть вопросы: речь идет о потенциальном негативном воздействии на реки.

Помимо Австрии возражают против новой таксономии Дания, Люксембург и Испания, а также, что гораздо важнее, первая экономика Евросоюза — Германия, которая тоже не исключает судебных исков. Однако ФРГ по-прежнему сильно зависит от газа, и ее позиция по проекту в целом остается противоречивой. Берлин, комментируя проект решения ЕК, указывал на его важную роль в переходный период и даже лоббировал смягчение требований к газовым проектам. Впрочем, мнения партнеров по правящей коалиции по поводу предложения Еврокомиссии расходятся. По неофициальным данным, в начале января Германия планировала вовсе воздержаться во время общеевропейского голосования по вопросу, чтобы избежать острых разногласий.

Противники идеи пока сохраняют надежду добиться отклонения проекта в парламенте: в данном случае достаточно голосов простого большинства депутатов. Решение нужно принять по инициативе в целом — отказаться от части пунктов нельзя. Впрочем, предполагается, что масштабного сопротивления противникам идеи организовать не удастся: 80 депутатов даже писали в Еврокомиссию с просьбой смягчить ее изначальные требования. Итоги противостояния можно будет подвести только к середине года, однако все же весьма вероятно, что новая таксономия все же будет принята — и новых газовых и атомных проектов в Европе станет больше.

Шанс для России?

Планы по постройке в Евросоюзе АЭС и газовых электростанций потенциально могут оказаться выгодными для России. По последним доступным данным на первую половину 2021 года, на страну приходилось почти 50 процентов поставок природного газа. Обострившаяся напряженность в отношениях с Москвой заставляет Запад искать альтернативу российскому топливу, но опыт показывает, что полноценно заменить его будет по меньшей мере непросто.

Ослабить зависимость от России в Евросоюзе собирались как раз за счет развития ВИЭ, однако стимулирование газовых проектов благодаря новой таксономии такие усилия может подорвать. По мнению заместителя директора группы операционных рисков и устойчивого развития KPMG Евгения Тананайко, в таких условиях текущие объемы поставок российского газа в ЕС в среднесрочной перспективе сохранятся. По оценкам МЭА, в 2022 году поставки российского трубопроводного газа на европейский рынок могут приближаться к 200 миллиардам кубометров. Москва пока не комментировала возможные перспективы экспорта в связи с новым решением Еврокомиссии, «Газпром» на запрос «Ленты.ру» не ответил.

Михаил Юлкин из «КарбонЛаб» в шансах «Газпрома» выиграть от новой таксономии сомневается. В случае с первым типом описанных в таксономии проектов, где есть требование уложиться в лимит в 100 граммов выбросов на киловатт-час по всему циклу, «Газпром» могут дискредитировать резонансные инциденты с рекордными утечками 2021 года. «Если мы посмотрим на то, сколько выбрасывает наш замечательный "Газпром", пока добывает и тянет газ по трубопроводу, 100 граммов на киловатт-час нельзя сделать», — указал он, заметив, что инциденты с утечками отвращают партнеров независимо от того, были ли утечки допущены при поставках в Европу или нет.

Во втором случае — с проектами, которые должны уложиться в лимит прямых выбросов, — Европа теоретически могла бы покупать газ и у российского гиганта, пояснил Юлкин. Здесь у страны в принципе появляется окно возможностей, но после энергетического кризиса конца прошлого года у Европы могут быть претензии к политике «Газпрома», полагает эксперт. Возлагать на российскую компанию вину в кризисе нельзя, но масла в огонь она подлила, замечает Юлкин. «Позиция "Газпрома" "я не продаю на споте" — недружественная, что ни говори. Тебе разрешили построить дополнительную трубу не ради того, чтобы ты вставал в позу, а чтобы Европа могла получить газ, когда надо», — отметил специалист.

По его словам, дополнительные потребности могла бы закрыть другая российская компания — «Новатэк», с поставками сжиженного природного газа (СПГ), «если подсуетится вовремя». В целом пробовать занять открывающуюся нишу можно, полагает эксперт. «Нужно было бы воспользоваться возможностями, если есть интерес, заработать деньги, по возможности не проесть их, не на войну потратить, извините, а использовать для создания того самого нового газа, который будет востребован в Европе после того как все эти возможности с природным газом закончатся. Надо за то время найти возможность инвестировать в зеленый газ», — подчеркивает Юлкин.

Потенциально от новой таксономии Россия может выиграть и в случае с атомом — новые заказы на сооружение АЭС могут достаться «Росатому», который активно строит станции за рубежом, в том числе в Венгрии и Финляндии. Госкорпорация решение Еврокомиссии уже приветствовала, заметив, что «в ситуации, когда климатические цели и амбиции повышаются, невозможно игнорировать уже существующие низкоуглеродные технологии». Впрочем, на практике решения о контрактах будут приниматься с учетом политических соображений: Польша, к примеру, намерена строить свои АЭС в партнерстве с США. Аналитик банка «Открытие» по товарным рынкам Оксана Лукичева предполагает, что в лучшем случае можно рассчитывать на большие объемы работ в тех странах, где «Росатом» уже присутствовал: так, в Болгарии могут достроить замороженный проект АЭС «Белене».

Но в перспективе следствия включения атома в зеленый список могут оказаться более широкими. Так, Россия последовательно выступает за признание «принципа технологической нейтральности», согласно которому атомную энергию можно относить к климатически дружественной, поскольку она не предполагает выбросов. В России АЭС уже признаны зелеными без дополнительных ограничений, и Министерство экономического развития неоднократно подчеркивало важность международных договоренностей в отношении атома. Зеленый статус энергии мог быть помочь компаниям снижать углеродный след своей продукции, что становится особенно важным в свете планов Европы брать налог за ввоз «грязных» товаров.

Включение новых проектов АЭС в таксономию не означает автоматического признания атомной генерации зеленой на европейском уровне, но может, как предполагают эксперты, упростить переговоры по этому поводу. В Минэкономразвития воздержались от комментариев по запросу «Ленты.ру» о том, позволяют ли предложенные перемены в таксономии говорить о сближении европейского и российского подходов. Так или иначе потенциально Россия от нового решения Еврокомиссии — если оно вступит в силу — выиграть может. Выиграют ли от него климат, планета и человечество в целом — большой вопрос.