В этом году от прямой линии с президентом Владимиром Путиным ждали большого сюрприза. Уже сам факт ее переноса на июнь подстегивал фантазии экспертов. Кто-то предрекал, что президент приоткроет тайны личной жизни. Кто-то рассчитывал, что Путин наконец-то объявит о своем решении по поводу участия в предстоящей президентской кампании.
Тем более что попутно — на фоне весенних и летних протестных акций — актуализировалась тема политизации российской молодежи. Традиционный и неизбежный поколенческий конфликт приобрел неожиданную для многих остроту. А вопрос о будущем стал едва ли не самым злободневным.
Как на него ответит Путин и какие перспективы у страны после 2018 года? Прямая линия — идеальная площадка для ответа. Будет ли он дан? Или ничего не произойдет?
На первый взгляд, надежды на сюрприз не оправдались. Путин не стал прояснять контуры будущего, отвечая на весьма недвусмысленный вопрос, будет ли он проводить следующую прямую линию. Отказался он называть и имена внуков — хочет, чтобы они выросли не «принцами крови», а нормальными людьми.
Но как раз во время этих рассуждений — когда говорилось о внуках — публике предстал совершенно другой Путин. Он говорил о семье тихо и без жестких ноток в голосе.
С точки зрения драматургии это просто отлично. От образа мачо на коне, собирателя земель и геополитического стратега Путин переходит к образу дедушки и лидера-примирителя.
Тем более что потом, воздержавшись от обвинений в адрес Запада, он признал, что там «многое делается для людей», и российской власти хорошо бы действовать так же. Ответ на вопрос из Украины тоже был максимально мягким. Как бы ни приходилось оценивать действия официального Киева, накалять отношения между нашими народами — недопустимо.
А отвечая на вопрос девушки с тяжелой болезнью, Путин снова по собственному желанию заговорил о своей семье: «То же самое произошло с моим папой». И потом еще одно воспоминание об отце — о том, как он до копейки рассчитывал траты на коммуналку.
Сегодняшние «отцы» — они ведь тоже «дети». Они тоже когда-то были по другую сторону поколенческого барьера. А значит, непонимание не тотально и преодолимо. В будущее можно попасть. Наступательная риторика, красивые картинки авиаударов в далеких странах, патриотический угар, вряд ли этому помогут. Зато намного важнее, чтобы был кто-то, кто будет думать о детях и младенцах, защищать обиженных и примирять воюющих. Если угодно — добрый «дедушка», который создаст условия, чтобы «дети» и «внуки» могли двигаться дальше. Который понимает, что самые главные враги — нищета и бараки, а не технологические новинки или представители секс-меньшинств.
Тогда линия будет всегда прямой. Вне зависимости от персоналий.