1. Я думаю, что шансы очень высокие, даже несмотря на то, что у нас сейчас происходят такие неприятности. Я считаю, что и мужская, и женская команды хорошо подготовлены, по моему мнению, медали будут. Однозначно будут первые—вторые места в эстафете. И в индивидуальных гонках, конечно, все (и девушки, и ребята) постараются добиться самого высокого результата. Может быть, шансы у нас не такие, как были на прошлом чемпионате мира, но я надеюсь, что будут похожие результаты, так как команда в хорошем состоянии.

2. Во-первых, повлиял тот факт, что у нас подтянулись две сильных спортсменки: Светлана Слепцова и Екатерина Юрьева. Они очень выросли за последние два года. Также повлиял тот факт, что в сборную вернулись мамы — Медведцева, Ахатова, Зайцева. Они пришли на помощь молодым спортсменкам, поэтому женская команда у нас сейчас очень сильная, можно спокойно менять состав участвующих в эстафете. Чего пока нельзя сказать про мужской состав, сейчас такого выбора у Аликина (старший тренер мужской сборной России по биатлону — примечание Ленты.ру) нет.

Сейчас очень сложно что-то сказать по этому поводу, потому что очень мало информации, мы мало соревнуемся. Я уже говорил о том, что надо больше вывозить спортсменов на Кубки Европы и давать молодым спортсменам выступать на Кубках мира, для того, чтобы хотя бы их увидеть (потому что Кубок Европы показывают не всегда, очень редко; а на Кубках мира с декабря по март выступает практически тот же самый состав мужской команды). Мы не видим молодежь. Молодых спортсменов можно увидеть только на чемпионате России, или сейчас, на чемпионате Европы в Уфе. Хотелось бы, чтобы молодых спортсменов больше задействовали в этапах Кубка мира, чтобы они набирались опыта, тогда можно будет смотреть, вырастет из них кто-то или нет.

Например, Антон Шипулин, вроде, в целом хорошо выступал, на Кубках Европы тоже, но, видите, как только попал на Кубок мира — сразу нет тех результатов, которых от него ожидали.

В смешанной эстафете у белорусских биатлонистов очень хорошие шансы, причем, не только у белорусов, но и у остальных команд, потому что у всех команд есть по два сильных спортсмена в мужской и женской команде. Таких, которые могли бы дать бой. Тем более что эстафета - это такой вид программы, где можно реально собраться, например, той же белоруской команде и показать такой же результат, как и в прошлом году. И мы надеемся, что они очень хорошо пробегут эстафету в этом году.

Я думаю, что сейчас вырос очень хороший спортсмен — это Эмиль Свендсен, из молодежи он сейчас один их самых сильных. Мы надеемся, что Максим Чудов может пробиться и выйти на такой же уровень, ему необходимо немного подправить качество стрельбы.

Конечно, мы также надеемся, что подтянется еще кто-то из наших молодых спортсменов, но пока уровень наших ребят, я считаю, позволяет им быть в десятке, в призерах, но не на всех гонках. Такого как Бьорндален пока нет. Я думаю, что Свендсен и Чудов — вот два спортсмена, которые реально могут выйти на такой высокий уровень.

Если сравнивать Свендсена и Чудова, то я могу сказать, что Свендсен более качественно стреляет, более уверенно, хотя по ходу гонки он не всегда сильнее нашего Чудова. Мы надеемся, что Максим сможет подтянуть качество стрельбы. А так, как мне кажется, они равные, но стечение обстоятельств таково, что иногда бывает, что Максиму не хватает одного выстрела, чтобы попасть на пьедестал или чтобы выиграть, не хватает буквально чуть-чуть, и вот это чуть-чуть надо доработать.

Нет, конкуренция такая же, как была раньше. Она всегда была достаточно серьезной в мужском биатлоне. Конечно, она намного выше, чем в женском биатлоне. Это понятно даже из того, что, например, в первой тридцатке женских гонок разрыв между первым и тридцатым местом очень большой, а разрыв между аналогичными местами в мужских гонках может быть меньше минуты. Поэтому конкуренция у мужчин очень высокая, но нельзя сказать, что она выше, чем раньше.

Я думаю, что этого не случится.

Я бегал с обычной стандартной винтовкой Anschutz, но ложа делается каждому спортсмену на заказ, под его размеры. По-моему, вся наша команда тоже выступает с Anschutz, весь мир выступает с этими винтовками. Некоторые спортсмены выступают с комбинированными винтовками: ствол немецкой фирмы Anschutz, а ствольная коробка ижевского производства, это очень хороший вариант, такая винтовка безотказна. У Anschutz бывают проблемы, которые мы видели на чемпионате мира в Остерсунде (чемпионат мира 2008 года — примечание Ленты.ру).

Тут сложно сказать. Во-первых, у спортсмена должно быть очень много пар лыж, примерно в пределах 20 пар. Винтовка сейчас стоит в районе 2500-3000 евро (это примерная стоимость винтовки, полностью оборудованной по высшему стандарту). Лыжи стоят около 250-300 евро. Палки — 100 евро, ботинки — 150. Так что считайте.

Я предпочитаю лыжи Fischer и всю жизнь на них бегал, считаю, что это лучшие лыжи в мире.

В основном, финансовая поддержка возрастает от энтузиазма спонсоров, если они хотят помочь биатлону. Потому что чисто коммерческой выгоды от этой помощи никакой нет. Это просто меценатство. У нас нет таких рычагов — если бизнес помогает спорту, то это помогает бизнесу. Поэтому поддержку оказывают либо меценаты, либо большие любители спорта, я, например, тоже помогаю чем могу.

От такой помощи, естественно, нет никаких привилегий. Если бы у нас бизнесу дали возможность получать какие-то льготы от того, что они помогают биатлону или любому другому виду спорта, то было бы гораздо лучше.

Можно сказать, что ушла идея, то, что мы бегали за Родину (раньше мы смеялись и говорили, что бегаем за талоны на питание).

Естественно, хотелось бы, чтобы труд спортсменов вознаграждался. Потому что в спорте огромные потери, как моральные, так и физические. Спортсменам надо платить, в современном спорте без этого никак. Сейчас никто не будет заниматься спортом за просто так, потому что это огромная нагрузка и люди от этого теряют свое здоровье.

Это очень сложный вопрос, очень много можно сказать и за, и против. Можно долго говорить о том, что происходит.

Я в данной ситуации, конечно, сделал бы хорошую антидопинговую комиссию у нас в стране, хороший антидопинговый центр, для того, чтобы проверять спортсменов до выезда за границу на соревнования по такой же схеме, как это делает WADA. Проверить всех спортсменов и вывозить их на соревнования, будучи на 100 процентов уверенными в том, что они "чистые". Чтобы не получалось таких ситуаций, как сейчас.

Я считаю, что это самый лучший вариант — сделать хороший медицинский центр, антидопинговый, который можно было бы использовать для всех видов спорта - и летних, и зимних.

1. Возможно, такой вариант можно обсудить, но я пока не готов это комментировать. Думаю, что это можно рассматривать, как один из вопросов.

2. Кадровые изменения происходят, просто, может быть, они не так заметны. Например, после Турина они были, думаю, вы о них знаете.

Я не могу ответить на этот вопрос, потому что я считаю, что это дело Федерации биатлона, ее руководителей. Они должны решать, кого ставить, а кого снимать.

Первая причина заключается в том, что у нас нет такого механизма, с помощью которого мы могли бы проверить спортсменов на допинг до выезда.

А вторая причина - в том, что каким-то образом произошла утечка информации в прессу (непонятно, откуда), и сразу журналистами был раздут такой скандал, который, в принципе, нигде в мире никогда бы не раздули. Сейчас для прессы это хлеб.

Не знаю, почему случилась такая утечка информации, но подобные данные не должны выходить за рамки узкоспециализированных кругов, такая информация должна быть только для своих, она должна быть закрытой вплоть до выхода проб "В". А в данном случае информация вышла очень рано, кто-то сдал это все в прессу.

Я думаю, что в те времена мы немного больше работали на свое физическое состояние, спортсмены были посильнее. Может быть, это связано с тем, что и трассы были сложнее и тяжелее, и снега было больше, он был более рыхлый, был не такой быстрый и скоростной. Функционально спортсмены были сильнее, чем на данный момент. Конечно, не на голову сильнее, но все-таки.

1. Тем, что это очень дорого. У нас просто нет денег, чтобы содержать такой огромный медицинский центр. Даже взять одну пробу - это очень дорого. Из этого и вытекают эти скандалы. Мы не можем сами проверить спортсменов на допинг. Хотя, в принципе, это на совести спортсменов.

2. Это видимое впечатление, которое иногда возникает из-за брызг от габарита. Мишень устроена следующим образом: если рассматривать стрельбу из положения лежа, то есть большой диск, в котором маленькое отверстие диаметром 45 миллиметров, когда спортсмен попадает в край мишени, брызги попадают в центр, мы видим не вот этот край, а то, что брызги попали в центр мишени. И визуально кажется, что было попадание в центр. Но силы этого попадания не хватает для того, чтобы выбить заслонку, там все отрегулировано таким образом, что только точное попадание выбивает заслонку. Но бывают такие моменты когда габарит падает, а бывает, что нет. Здесь все зависит от части пули, которая ушла в центр (например, 50 или 30 процентов).

К сожалению, пока нет никаких больших центров, чтобы протестировать спортсменов. Сейчас мы предлагаем создать такой центр, чтобы там можно было посмотреть детей различного возраста, к какому виду спорта они более приспособлены (к борьбе, бегу или, например, к хоккею). У нас часто бывает, что дети занимаются совсем не тем видом спорта, к которому они предрасположены.

Лично у меня получилось так, что мне предложили выступить за команду Белоруссии. А в команде России сказали, что я уже не нужен, так как уже старый. Я решил, что можно год повыступать за сборную Белоруссии, чтобы таким образом продлить свою спортивную карьеру. А получилось, что я выступал не год, а четыре.

Это очень сложный вопрос, я даже не знаю, как на него ответить кратко. Сборная Белоруссии многие годы жила за счет приезда молодых спортсменов из Мончегорска, Мурманска, Карелии, Свердловска и так далее в школы-интернаты. Приглашали молодых спортсменов 18-20 лет, они проходили обучение в институте или в каких-то других учебных заведениях и выступали уже за команду Белоруссии.

На данный момент такие приглашения сделать очень сложно, мало людей поедут туда в юниорском возрасте. Раньше селекция была очень большая, сейчас они стараются обходиться своими силами. К большому сожалению, в Белоруссии, возможно, нет такой базы, чтобы на ней выросли хорошие спортсмены высокого уровня.

Я считаю, что над этим всем ведется очень большая работа, но пока команде сложно выйти на высокий уровень. Хотя на чемпионате мира среди юниоров уже проявляются некоторые ребята, они очень даже здорово пробежали в эстафете. Мне было приятно смотреть выступление как российской команды, так и белорусской.

В принципе, для биатлона в Белоруссии есть все условия. Я не знаю, что можно сделать еще лучше, чем это сделано там.

Я думаю, что перенести этап Кубка мира из Ханты-Мансийска будет очень сложно, потому что там будут задействованы уже другие силы. Ханты-Мансийск это уже привычное место для проведения этапа Кубка мира, как и Рупольдинг, Оберхоф. Ханты-Мансийск у нас теперь место биатлона в России. Я не видел эту трассу, поэтому не могу о ней ничего сказать. Место, конечно, очень перспективное.

Самое значимая победа для меня — это, конечно, победа на Кубке мира в 1996 году. В биатлоне это считается самой большой заслугой. И чисто индивидуально мне понравилось, когда я в 2003 году был вторым в Кубке мира после Бьорндалена.

Вот эти победы, когда я, можно сказать, на завершении своей карьеры довольно-таки неплохо выступал, для меня более значимы, чем те, которые у меня были в более молодом возрасте.