Диверсию я бы полностью отмел, потому что, никому это в данный момент не выгодно. Практически со всеми космическими державами у нас успешно развивается сотрудничество в области освоения космоса. Что касается версии о том, что американская радиолокационная станция мощным радиолучом могла оказать воздействие на электронику нашей станции из-за чего она дала сбой, то, с моей точки зрения, это теоретически возможно, но практически – провели эксперименты и увидели, что процессоры и электронные системы станции, в общем-то, устойчивы к такой мощности воздействия. Поэтому не стоит все сваливать на американскую ОЛС. Я считаю, что причины этой череды неудач нужно искать в нашей промышленности. Этих причин много, но я полностью отвергаю вероятность диверсии.

Аварийность – как при выведении ракетоносителей, так и при работе космических аппаратов – во всех странах примерно одинаковая, где-то 1 – 3 процента. То есть один-два пуска из ста по определению должны быть аварийными. Этого не может избежать ни одна страна. Причем одни ракеты летают лучше, другие – чуть хуже, но средняя аварийность вот такая.

Что касается СССР – у нас в первые десять лет космонавтики была очень высокая аварийность по одной простой причине: не было стендов для наземной отработки, все отрабатывалось в полете. Поэтому специально делали и межпланетные станции, и ракеты-носители большими сериями, чтобы запускать, запускать, запускать и, находя неисправности и устраняя причины катастроф в следующем изделии, снова запускать. Американцы от этого ушли раньше, мы – в восьмидесятые…

К сожалению, после развала Советского Союза в 1991 году, в последние годы советского периода и пятнадцать лет российского периода было очень плохое финансирование космической отрасли, которое привело если не к полной гибели отрасли, то к ее сильной деградации. И несмотря на то, что в последние два года отрасль получает столько финансирования, сколько запрашивает, а в 2012 году финансирование даже было увеличено на 50 процентов, это, в общем-то, не спасает от тех последствий, которые произошли в результате недофинансирования. Таких последствий достаточно много. Более подробно я расскажу о них, отвечая на следующие вопросы.

1. Я бы не сказал, что это неожиданные вещи, просто раз мы не смогли вовремя запустить "Фобос-Грунт" (во время окна к Марсу, то есть по оптимальной траектории), то если бы вдруг удалось вступить с ним в контакт, получать с него информацию и подавать команды, вдруг бы он откликнулся на это – что тогда делать? К Марсу запускать уже поздно, какие варианты? Или погонять его вокруг Земли, или отправить к Луне, например, то есть хотя бы потренироваться управлять этим космическим аппаратом, потому что у нас очень-очень давно не было удачных космических пусков на межпланетные траектории или к Луне. Те, кто сейчас сидит в Центре управления межпланетными станциями в НПО им. С.А. Лавочкина, - молодежь - не имеют опыта управления на таких расстояниях. Поэтому если уж мы не смогли отправить "Фобос-Грунт" к Марсу, то хотя бы погоняли его вокруг Луны, поманеврировали, вывели бы его на орбиту Луны (топлива для этого было достаточно). Других вариантов просто нет. К Венере отправлять – сейчас таких "окон" нет, нужно, по-моему, ждать еще полгода, во всяком случае, несколько месяцев. К Юпитеру – тем более, это еще более сложная задача. Поэтому были варианты или не трогать "Фобос-Грунт", или сразу затопить, или погонять его вокруг Луны. Потому все и предложили хотя бы погонять его вокруг Луны.

2. Здесь неправильно поставлен вопрос: объект от "Фобоса" отделился, но никакого спуска не было, он сгорел в атмосфере. А что касается объекта – здесь, к сожалению, не было телеметрии, поэтому нельзя определить, что это такое и что случилось. Видимо, от нагрева произошел взрыв какого-то бака. При этом возможно отлетел какой-то обломок, который зафиксировали средства контроля космического пространства. Но, еще раз повторяю, телеметрии не было, поэтому точно определить, что это был за обломок, невозможно.

3. Ситуация сложилась следующая (насколько мне известно, - конечно, более подробно все доложит госкомиссия, которая завершит работу 31 января и сделает свое заключение): с моей точки зрения, аппарат умер не сразу, из-за ошибки в программировании он просто не смог выйти на траекторию полета к Марсу, у него не включился двигатель. Тем не менее, аппарат был еще жив, и у него работала какая-то внутренняя программа, которая поддерживала его ориентацию и стабилизацию относительно Солнца и так далее. Уже потом, с течением времени, как сейчас предполагают некоторые эксперты, из-за перезагрузки компьютера закончилась электроэнергия, он попал на темные витки, пополнения не произошло, и он в конце концов вышел из строя. Так вот пока он был жив, у него работала какая-то программа по поддержанию его орбиты, ориентации и так далее. К сожалению, в саму программу залезть нам не удается, мы не знаем, как она устроена, не знаем блок-схемы этой программы, что там предусматривалось. Скорее всего, там предусматривали именно автоматические коррекции для поддержания орбиты.

Нет, у меня другое мнение. Вообще эта идея появилась достаточно давно, и ее пытались реализовать в очень неудобное для России время - в период тяжелого финансирования, в период, когда специалисты уходили из НПО им. С.А. Лавочкина на другие предприятия десятками, если не сотнями. И именно тогда пытались конструировать станцию - поэтому и не сложилось. Решение этой задачи вполне возможно, но только когда все нормально, когда есть финансирование, когда нормально организована работа. Если нет ни того, ни другого, конечно, эта цель недостижима.

Но у нас же плановое хозяйство, плановое финансирование, поэтому, если проект включили в космическую программу России, финансирование идет, работа делается, и отменить все, когда уже потратили столько денег, было бы нелогично. Многие руководители (практически все) понимали, что эта станция сделана в неудачный для России период, что были использованы неудачные компоненты, что не удалось создать нормальную программу, что в конструировании были не очень совершенные конструктивные решения, но переделать станцию уже не было возможности, потому что ресурсы многих систем заканчиваются. Поэтому решили ее запустить, мало надеясь на успешную реализацию проекта.

В то же время запускать ее было необходимо, потому что НПО им. С. А. Лавочкина нужно восстанавливать опыт межпланетных полетов. Сейчас разбор причин этой аварии и этой неисправности дают очень большой опыт. И теперь, на сегодняшней элементной базе и с теперешним конструкторским коллективом, НПО им. С.А. Лавочкина справится с ближайшими задачами. А ближайшие задачи – это отправка двух автоматических станций на Луну в 2014 и 2015. Я думаю, что НПО с этим справится и пуски будут удачными. А потом, как мне кажется, новая космическая программа, которая будет сформирована в ближайшее время (сейчас над ней работают в Роскосмосе), будет включать повторение задачи доставки грунта с Фобоса. Но, конечно, станция будет спроектирована уже совсем на других базовых элементах, на другом техническом уровне, нежели сейчас. То есть в принципе это вполне решаемые задачи для нашей космонавтики.

Следующее астрономическое окно будет через два года. Думаю, что за это время повторить проект мы не сможем, так как сейчас не советское время, когда мы делали несколько станций сразу, и если одна выходила из строя, можно было или в это окно, или в следующее запустить другую аналогичную с аналогичной задачей. Такого сейчас нет, станция была в единственном экземпляре.

А если говорить о дальнейших действиях НПО им. С.А. Лавочкина, то они заняты, в том числе, и в межпланетной программе, где на 2014-2015 годы стоят запуски станций на Луну. Значит, ближайшая возможность вернуться к Марсу будет только в том случае, если это поставят в план финансирования, начиная с 2015 года и дальше. Поэтому повторение, в принципе, возможно, но не раньше 2016 года.

Такие грандиозные аварии или серии аварий, как правило, вызваны не действиями одного какого-то человека, тут нет одного виноватого. Как правило, причины носят системный характер. Здесь не конкретно ошибся, например, программист (хотя он, может быть, и ошибся - написал не ту команду, например, и из-за этого все произошло). Надо смотреть глубже: почему эту ошибку никто не отловил, не обнаружил во время испытаний, почему испытания провели не в полном объеме и так далее.

Если это касается электронной техники, то, опять же, надо смотреть, какой контроль прошли микросхемы, откуда их привезли, какое тестирование они прошли, какой контроль осуществлялся во время монтажа, были ли нарушены технологии и так далее. Вот это те цепочки, которые в конце концов приводят к аварии. Они во многих случаях у нас нарушены, то есть нарушена система контроля качества. Раньше за это отвечали военные и смотрели за этим очень жестко. После того как военных начали сокращать и пошла реформа в армии, военная приемка ослабла: для гражданских заказов она уже вообще практически не работает, а для военных еще худо-бедно работает, но тоже не в той мере, как это было раньше.

Поэтому сейчас у Владимира Александровича Поповкина и у Роскосмоса ближайшая задача – создать на каждом предприятии Роскосмоса независимую систему контроля качества, чтобы там были отделы и представители с очень большими полномочиями, вплоть до остановки производства на предприятии. Думаю, что эта новая система контроля качества, безусловно, даст результат. Хорошее и регулярное финансирование, возможность предприятиям возобновлять производственные фонды, покупать новое оборудование, нанимать на неплохие деньги новых людей, специалистов, готовить своих специалистов и финансировать студентов, чтобы они приходили на предприятие – это тот комплексный подход, который должен рано или поздно дать результат.

Роскосмос делает сейчас все, чтобы престиж нашей космонавтики не сильно пострадал. На самом деле, с моей точки зрения, пострадал он сильно. Например, после аварии с "Прогрессом" (из-за аварии 3-й ступени РН "Союз У" "Прогресс" не вышел на орбиту) все страны-участники международной космической станции, естественно, очень сильно забеспокоились. Они понимали, что без России обойтись сейчас невозможно. Если Россия не сможет наладить полеты автоматических грузовых кораблей и пилотируемых кораблей на такой же ракете, то эта станция просто свалится с орбиты, когда закончится топливо в баках. В общем, без России они не смогут ее обеспечить, и это вызвало очень большое беспокойство. Но, к счастью, с аварией "Прогресса" быстро разобрались, причину нашли, проверили соответствующие двигатели и с некоторой задержкой возобновили полеты грузовиков. То есть в данном случае мы вроде бы нашли решение проблемы.

Что касается, межпланетной станции "Фобос-Грунт", то здесь, конечно, речь идет о большом престиже, потому что, например, в составе этой станции был спутник Марса, разработанный и изготовленный китайскими партнерами. Они очень надеялись, что мы доставим этот спутник на орбиту Марса, так как сами пока этого сделать не могут. Поэтому доверие к нам значительно снизилось. Но в то же время наши приборы работают на иностранных межпланетных станциях и дают очень неплохие результаты. Например, наши приборы обнаружили большие скопление воды на Марсе и на Луне.

Конечно, неудачи бывают у всех. У Китая, например, была авария в этом году. У них тоже завалилась ракета. Но у нас какая-то не проходящая цепь неудач, и она, конечно, беспокоит весь мир.

Конечно, Китай проявил очень большой интерес к этой аварии. Очень многие наши специалисты в их СМИ комментировали это и объясняли причины аварии. Конечно, проблемы большие. Но в то же время ничего катастрофического тут не произошло, потому что все известные мне договоры с Китаем независимы от этой аварии. В свое время они заимствовали или закупили у нас технологии, определенную космическую технику, но они идут своим путем с отставанием от нас примерно на 40 лет и примерно теми же путями. Они запустили одноместный корабль, потом двухместный, затем трехместный, в прошлом году они сделали первую автоматическую стыковку, которую мы, например, в первый раз сделали в 1966 году. Они сделали первый выход в открытый космос, который у нас был еще в 1965 году. Так они и идут с отставанием примерно на 40 лет. Поэтому от этой аварии, в общем-то, ничего не зависит. А договоров о непосредственно совместных космических полетах, о создании космических станций у нас с Китаем нет. Договор по отправке этого спутника был единственный. И пока в ближайшей перспективе ни мы, ни китайцы ничего не планировали. Так что, я думаю, наши отношения с Китаем не пострадали.

1. Мне кажется, что сейчас, при нынешнем руководстве, нормальном финансировании и правильной кадровой политике НПО им. С.А.Лавочкина способно делать межпланетные станции мирового уровня.

3. По информации Роскосмоса (к сожалению, я другой информацией не обладаю, сам не считал), средняя заработная плата в отрасли в конце 2012 года достигнет 40 тысяч. Это официальное заявление Роскосмоса. А средний возраст по отрасли сейчас 45 лет. Это, в общем-то, немного, но получается, что 45-летних как раз и нет. Есть 60-летние и 20-30-летние. Вот такая ситуация.

4. Смотрите ответ выше.

5. Я категорически с вами не согласен. По одной простой причине: не Владимир Поповкин заявлял о том, что американская радиолокационная станция облучила нашу межпланетную станцию и из-за этого "Фобос-Грунт" вышел из строя. Эта версия пошла от Ивана Сафронова в "Коммерсанте".

На самом деле, за день до выхода "Коммерсанта" В.Поповкин в своем интервью газете "Известия" четко заявил, что "Фобос-Грунт" – это одно дело, а то, что достаточно часто появляются замечания к работе наших космических аппаратов в тот период, когда они находятся вне радиовидимости наших средств – другое.

Что это значит? Что наши РЛС, наши станции слежения, которые находятся сейчас только на территории России и стран СНГ, не могут отслеживать события, происходящие с нашими спутниками, кораблями, ракетами в противоположном полушарии, получать телеметрическую информацию, когда они летают не над нашей территорией. А так как они над нашей территорией пролетают всего несколько раз в день (семь-восемь раз в день, каждый сеанс – до десяти минут), все остальное время мы не можем получать от них никакую информацию. Вот что его беспокоит. И почему-то некоторые журналисты интерпретировали это как намек на то, что, когда спутники летают вблизи Соединенных Штатов, их бомбят, по ним стреляют, их облучают и так далее. Поповкин этого не говорил!

А на следующий день или через день, по-моему, в "Коммерсанте" появилась публикация по поводу РЛС на атолле Кваджалейн - что она находится на десятой параллели, и когда "Фобос" пролетал мимо нее, возник сбой и так далее. Это возбудило интерес всей прессы, и госкомиссии пришлось провести эксперименты, которые, по неофициальным данным, не подтвердили такую возможность. То есть версия Сафронова в "Коммерсанте" не подтвердилась, а причем здесь Поповкин и почему некоторые обвиняют его в неквалифицированности, я не знаю, меня это, честно говоря, удивляет.

На самом деле Владимир Александрович Поповкин, с моей точки зрения, очень квалифицированный руководитель, у него очень хорошее военное техническое образование. Он достаточно долго возглавлял Космические войска, был начальником штаба, в Министерстве обороны он был заказчиком космической техники, заместителем министра. Он, конечно, не конструктор, но в конструирование он и не вмешивается. А то, что он хороший организатор и во всей космической технике разбирается досконально, это факт. Поэтому я категорически несогласен с мнением, что он должен уйти. Более того, он меньше года у руководства, а за год навести порядок в "болеющей последствиями недофинансирования" отрасли практически невозможно. Я думаю, что любому руководителю надо дать тайм-аут как минимум на три года и только потом предъявлять претензии. Так что посмотрим, какой будет отрасль через три года.

1. Я бы не обобщал всю отрасль целиком. Есть крупные предприятия, есть мелкие предприятия, есть предприятия, выпускающие космическую технику (то есть ракеты и спутники), а есть их подрядчики, которые выпускают какие-то детали и комплектующие. Так вот, у разных предприятий разное состояние. Большие "выпускающие" предприятия, так называемые "головники", в тяжелое время получали минимальное госфинансирование, имели возможность получать зарубежные заказы, и в тяжелый период оказались в лучшей ситуации: они смогли поддерживать терпимую заработную плату и сохранять кадровых рабочих или хотя бы ведущих инженеров. Они могли худо-бедно менять оборудование, станки, на которых изготавливается космическая техника. А более мелкие предприятия этого делать не могли. Поэтому еще при предыдущем руководителе Анатолии Перминове и сейчас при Владимире Поповкине идет активная работа по объединению крупных и мелких предприятий в консорциумы, где богатые предприятия помогали бы бедным, перераспределяли доходы и технику, чтобы подтянуть мелкие, технически недоразвитые предприятия к общему уровню.

Сейчас этот процесс притормозился, потому что возникли вопросы, стоит ли объединять предприятия по темам (то есть, например, ракетчиков – в один консорциум, спутникостроителей – в другой, наземку, стартовые комплексы – в третий). Или, может быть, это стоит делать по вертикали, то есть, например, один консорциум делает от наземки до ракет и спутников и так далее, чтобы между ними была конкуренция. В этом пока загвоздка. Идет выяснение, как более логично объединять эти предприятия, чтобы не ошибиться. Но то, что их необходимо объединять, что это дает экономический эффект и, главное, улучшает качество продукции мелких предприятий, однозначно не вызывает сомнений.

2. Я бы привел такое сравнение. Можно сказать, что компания "Мерседес", одна из лучших компаний Западной Германии, держится на разработке, которую сделал "Мерседес" в конце XIX - начале XX века. Правильно это утверждение или нет? То есть они в начале века придумали, так сказать, одними из первых, четыре колеса, поставили двигатель внутреннего сгорания на них, придумали рулевое колесо, тормоза, какие-то фары – вот, в общем-то, автомобиль из этого и состоит. Прототип был создан. Но в последующие годы он многократно усовершенствовался.

И здесь то же самое: в советское время, например, была принята концепция ракеты-"семерки", как она называется сейчас, "Союз" – когда первая и вторая ступень включаются одновременно на земле. Такого не было нигде, это прогрессивное решение. Так оно оказалось настолько прогрессивным, что его используют и сейчас. А дальше, за прошедшие 50 лет, все меняется: меняется система управления, совершенствуются, модернизируются двигатели, меняется топливо, нагрузка, обтекатель, материалы и так далее. В российское время, в первые 10-15 лет, конечно, эти изменения сильно затормозились, потому что, сами понимаете, без денег никто работать не будет. Но подчеркиваю, теперешние "Союзы-2", это СОВСЕМ не те Р-7 и "Союз" 11А511, что летали при С.П.Королёве и В.П.Мишине. И так по всем направлениям.

Последнее время все чаще и чаще запускают космические аппараты уже российской разработки. И я бы не сказал, что они хуже. В общем-то, серьезных аварий, серьезных замечаний к российским разработкам до сих пор не было. Их просто мало, потому что разработать что-то серьезное, - это не один год труда. А не один год труда – значит, не один год хорошего финансирования и спокойной работы хороших специалистов. А если их нет, если им не давали работу или не создавали условия, то откуда же взять хорошую разработку? Сейчас это все постепенно налаживается.

3. С нуля нам начинать не придется несмотря на то, что кадрового потенциала не хватает. Если в первые годы российского периода катастрофически не хватало денег, оборудование старело, новое не покупалось, люди разбегались, то во второй период, когда немножко начало выправляться финансирование, стало не хватать кадров. То есть деньги уже начали появляться, на них можно было бы нанять людей, но люди ушли из отрасли. Это касается рабочего уровня и уровня инженеров-проектировщиков. Это был тяжелый период, но его в конце концов преодолели. Сейчас уже нет острого дефицита рабочих и специалистов начального инженерного уровня. Молодые и талантливые ребята идут в отрасль. Для их удержания разные предприятия находят различные методы, достаточно эффективные, чтобы к ним шли. Плюс сейчас дорабатывают свой ресурс ветераны.

То есть получается, что на предприятиях сейчас хорошее пополнение до 30 лет и ветераны после 60 лет. А вот самого активного периода – специалистов в возрасте от 35 до 55 лет - очень мало, а это как раз самый продуктивный и творческий период, когда есть и опыт, и силы претворять этот опыт в жизнь. Таких людей не хватает. Думаю, лет через пять-семь молодежь, которой сейчас 30, уже дойдет до уровня руководителей каких-то подразделений и предприятий, наверное, не главных конструкторов, но ведущих конструкторов и так далее. Поэтому через пять-семь лет эта дырка затянется.

1. Смотрите мой ответ на предыдущий вопрос.

2. Эта информация однозначно достоверна, потому что в российский период у нас практически полностью умерла электронная промышленность. Раньше, в советское время, были зарубежные микросхемы, и, как правило, наша промышленность делала неплохие аналоги, чтобы можно было заменять зарубежные комплектующие. Но даже в советское время не все зарубежные элементы наша электронная промышленность могла заменить.

В российское время этой промышленности не стало вообще. Микросхемы, микроэлементы, какие-то БИС-ы и так далее сейчас выпускают нецентрализованно, каждый для себя, мелкими партиями. Соответственно, каждый борется за качество, разрабатывает какие-то свои аналоги, в итоге - полный разброд. Поэтому приходится закупать многие комплектующие элементы за рубежом. В том числе даже для военных изделий. А что делать, если у нас нет аналогов? Например, сейчас в России вообще не производятся лампы бегущей волны (ЛБВ). В советское время производились, а сейчас нет. Так как они необходимы для ретрансляторов, получается, что все спутники связи используют зарубежные комплектующие как минимум из-за ЛБВ. И от этого пока никуда не деться.

Единственный выход здесь – тот, по которому пошла ОАО "ИСС" имени академика М.Ф. Решетнева из Железногорска. Они сначала заключили договор с европейской фирмой (ныне это Thales Alenia Space) на поставку полезной нагрузки. То есть они делали базовый аппарат своими силами, а ретрансляционный комплекс со всеми приемниками, передатчиками, антеннами и прочим делали французы. Потом они несколько изменили договор и французы поставляли это навесное оборудование в виде комплектующих, а сборка производилась у нас.

3. Насчет космодрома "Восточный" – во всяком случае, решения президента пока никто не отменял. Но все идет к тому, что ввод в строй космодрома "Восточный" действительно произойдет не раньше 2020 года. Я вижу такую тенденцию. Причины здесь простые: новый руководитель Роскосмоса Владимир Поповкин задал вопрос: а для чего мы будем строить этот космодром? Понятно, что первая причина - военно-стратегическая: мы должны иметь возможность запускать геостационарные спутники в интересах Министерства обороны вне зависимости от отношений с зарубежным государством, то есть с Казахстаном. По той же причине мы должны иметь возможность независимо ни от кого выполнять международные обязательства перед партнерами по снабжению МКС да и вообще иметь собственную независимую пилотируемую программу.

В то же время из Казахстана уходить мы не собираемся, потому что Казахстан является нашим стратегическим партнером, и часть пусков, часть стартовых комплексов останется там в совместном использовании. Вот такая программа.

Но чтобы строить "Восточный", нужно определиться, стартовые комплексы для каких ракет-носителей там размещать. Была объявлена программа "Русь", утвержденная предыдущим руководителем Роскосмоса Перминовым, по созданию ракеты типа тяжелого "Союза". Новый руководитель задал вопрос: насколько нам нужна такая ракета и для чего? И не получил удовлетворяющего его ответа. Получается, что нам ракета грузоподъемностью немного лучше, чем "Союз", в общем-то, не нужна, потому что теперешние "Союзы" выполняют свою функцию и есть более мощные ракеты "Протон", которые заменит тяжелая "Ангара" (ее разработка уже практически закончена, испытательные пуски начнутся в 2013 году). То есть непонятно, зачем нам промежуточный по грузоподъемности вариант.

Поэтому сейчас вроде бы приняли решение (правда, я не уверен, что оно окончательное) строить там стартовый комплекс для новой модификации "Союза" типа "Союз-2-1А", "Союз-2-1Б" и "Союз-2-1В", для этих ракет и для "Ангары". И вот сейчас это обсуждается, находится на утверждении. Если это все будет окончательно принято, значит, будет пересмотрен проект нового космодрома, соответственно, перепланированы и перепроектированы стартовые комплексы и так далее. Но на это, естественно, понадобится дополнительное время. Поэтому я и считаю, что это действительно отодвинется на конец этого десятилетия и начало следующего.

Общий упадок образования, с моей точки зрения, налицо. Но в то же время автор этого вопроса обобщает, говорит о том, что снижается общий уровень. Может быть, он и снижается, но в отрасль идет не общий уровень, а увлеченные люди, которые не удовлетворяются обычным посещением лекций и обычным образованием, полученным в вузе. Раз они увлеченные, помимо учебы они занимаются научной или конструкторской деятельностью. Я знаю, например, что в МГТУ им Н.Э.Баумана и в МАИ очень хорошо организовано дополнительное образование. Там есть команды молодых талантливых ребят, студентов, которые конструируют спутники, принимают участие в каких-то разработках, подрабатывают на полставки или по договорам в космических предприятиях. Естественно, они туда идут потому, что это им интересно, и они как раз составляют костяк той молодежи, которая приходит на предприятие и там остается.

В советское время все было по распределению. Приходит человек с предприятия, отбирает себе десять человек, никто не спрашивает, чего они хотят, чем увлекаются, их просто берут на предприятие, дают хорошую зарплату, а потом они там отсиживают рабочее время. Сейчас несколько другая система, и претензий к уровню образования тех, кто приходит на такие предприятия и там закрепляется, нет. Не слышал я таких претензий и от руководителей этих предприятий.

1. Такая проблема действительно есть. Не хватает инженеров, которые не только на бумаге это придумывали, а реально претворяли идеи в чертежи. Их действительно не хватает. Рисовать могут многие, а проектировать реальные аппараты – уже нет. Это первое, с этим я согласен.

Но есть и другая причина. Люди делают рисунки и эскизные проекты и потом подают их для финансирования государственными структурами, то есть ищут заказчиков, которые бы это все проплачивали. И вот здесь возникает вопрос: нарисовали десять проектов, а финансировать взялись один проект из десяти, все остальные девять приходится сдавать в архив.

То есть у нас сейчас нет выбора - не до жиру, быть бы живу. Мы не можем финансировать сразу десять параллельных проектов, например, по созданию спутников дистанционного зондирования с большим разрешением. Мы принимаем решение и по конкурсу выбираем один проект. А все предприятия, которые представили на конкурс свои проекты, остаются ни с чем. Точно так же с ракетами-носителями, двигателями, комплектующими. Так что это естественный процесс, я бы не сказал – демократизации, но, во всяком случае, теперешнего положения законодательства – выбора проектов государственного финансирования. Остается очень много брошенных, оставленных, непринятых проектов, но это естественно - они проиграли.

2. Здесь много причин. Первая причина заключается в том, что космическая промышленность в Соединенных Штатах, я не постесняюсь этого сказать, значительно мощнее, чем в России. Там больше исследовательских и конструкторских организаций, университетов, инженеров, больше конструкторов, больше ученых - там всего больше. У них никогда не было оттока кадров, а у нас отток кадров постоянный. У них не было провалов в финансировании, их всегда финансировали хорошо. У них создавали специальные лаборатории, всегда была передовая техника. Соответственно, все это использовалось и осваивалось раньше, и, естественно, это дает эффект. Это первое.

Во-вторых, это только в этом году финансирование гражданского космоса всего лишь в четыре раза меньше, чем в США. Это сложилось потому, что в 2012 году российское правительство подняло финансирование отрасли на 50 процентов, а у американцев в этом и в прошлом году из-за кризиса и закрытия программы "Спейс Шаттл" финансирование сильно сократили, поэтому соотношение и стало один к четырем. На самом деле, на протяжении огромного количества лет американцы финансировались значительно лучше, чем мы. Причем доходило до разницы в 25 раз. Если сейчас у нас разница в финансировании в четыре раза, то откуда же возьмется множество проектов, с бухты-барахты? Вот если бы нас так 20 лет финансировали, как сейчас, тогда через 20 лет мы бы могли требовать у нашей промышленности, чтобы у нас было в четыре раза меньше межпланетных станций, ракет и так далее, чем у американцев. А так как финансировали в 20-25 раз меньше, то что же требовать сейчас? Чтобы получить сопоставимый эффект хотя бы в четыре раза, нужно, чтобы эти четыре раза сохранялись очень много лет, чтобы появилась новая техника, чтобы были подготовлены специалисты, чтобы выросли новые ученые, которые поставили бы задачи, и так далее. А что может резко измениться после одного или двух лет финансирования? Ничего. Нет специалистов, нет конструкторских бюро, нет конкурирующих заводов и предприятий. Не такая мощная у нас промышленность.

Я сочувствую Андрею из ЦНИИ-4 и НИИ-50. Это были действительно очень мощные военные институты. Но вы сами понимаете, что космическая промышленность начиналась по заказу военных, а гражданская была дополнительной составляющей, которую протаскивали конструкторы типа Королёва, чтобы использовать в гражданских целях военные разработки и военное финансирование. Это понятно. НИИ-4 – это, конечно, ведущий мощнейший институт, и НИИ-50, который на его базе отпочковался, - тоже. Но, к сожалению, а может быть, и к счастью, в российское время армия сокращалась.

Последние годы идет резкое переформирование армии, и подходы к военным разработкам совсем другие. Сократилось военное образование, армия стала маленькая, запросы у нее не такие высокие. Содержать свои научно-исследовательские институты, в общем-то, стало нецелесообразно, поэтому их огражданили - например, 50-й институт, теперь он является филиалом Центра Хруничева, хотя там работают те же самые военные и руководит им тоже бывший военный. Так что никакого восстановления, я думаю, не будет, потому что методика военных заказов сейчас резко изменилась, своих разработок у них будет минимум. Они пытаются все заказывать в промышленности.

Начнем с последней части вопроса. Идеологического вектора сейчас нет вообще. Сейчас есть только один вектор – целесообразность: что нужно и сколько на это нужно денег. Сначала нужно доказать, что это нужно сделать, а потом найти для этого деньги. Вот две проблемы.

А что касается стратегии дальнейшего развития космонавтики, то здесь, конечно, большие проблемы, потому что, в общем-то, космическая программа, которая действует сейчас, не амбициозная, об этом даже президент говорил много раз. Сейчас Поповкин, руководитель Роскосмоса, формирует новую космическую программу. Очень возможно, что она будет амбициозной, раз финансирование пошло, можно поставить амбициозные задачи, которые бы вызвали, возбудили, возвратили интерес нашего народа к космическим исследованиям и космическим программам. Например, идея все-таки вернуться на Луну, создать там базу или построить лунную орбитальную станцию и исследовать ближайший спутник. Это не так дорого, как полет на Марс, и, в общем-то, реально осуществимо в рамках активного периода одной человеческой жизни. Поэтому мы очень надеемся, что следующая программа, которая будет принята, возможно, в конце этого года, будет более амбициозной.

Закон, в общем-то, очень хороший, он призван исключить взяточничество, протежирование и так далее. Но в космической промышленности он, как правило, не действует, потому что конкурирующих предприятий, которые могли бы на одном уровне выступать как конкуренты и бороться за размещение заказов, фактически нет. Предположим, если у нас какое-то предприятие разрабатывает ракету и надо найти для нее ракетный двигатель, то, как правило, кроме ведущих одного-двух предприятий в России никто больше не может ничего предложить. Более того, из этих двух предприятий одно специализируется на двигателях, которые работают на первом и втором участке полета, а второе – на двигателях для верхних ступеней. Соответственно, там все другое - требования, условия, мощности. Сразу ясно, кто выиграет конкурс. Поэтому, как правило, такие конкурсы только оттягивают время и силы на оформление заявок, документации, и не дают ничего для достижения основной цели. То есть у нас маленький выбор и маленькая конкуренция, и, к сожалению, они не увеличиваются.

Это, конечно, интересный вопрос. С моей точки зрения, последний практически удачный запуск (с определенными замечаниями, но, тем не менее, удачный) был в 1984 году, когда запускали две наши межпланетные станции, "Веги", которые исследовали сразу два объекта - Венеру и комету Галлея. Они были запущены первыми среди целой серии станций, которые запускали разные страны, являлись навигаторами и работали в комплексе с очень многими другими станциями: с европейской станцией "Джотто", с американскими станциями, поэтому получился очень хороший эффект.

С 1984 года, к сожалению, у нас ничего путевого не произошло. Были запущены две станции для исследования Фобоса, из них одну вообще потеряли по дороге туда, другая не отработала программу на орбите. Была попытка запустить на Марс в 1996 году - тоже неудачно: станция ушла с орбиты и затонула в Тихом океане. На Луну вообще не летали с 1976 года. В тот год станция "Луна-24" в третий раз доставила на Землю грунт с Луны. С тех пор мы на Луну лететь даже не пытались. То есть выросло целое поколение людей, которые не знают и ни разу не были свидетелями полета какого-нибудь нашего российского, советского аппарата на Луну.

Не могу ответить на этот вопрос. Не вижу никаких плюсов и никаких минусов для космической отрасли. Все это влияет скорее на торговлю, на все что угодно, но не на космические исследования. Я пока никакой взаимосвязи не вижу.

Считаю, что идея очень светлая. Насколько я понимаю, идея – найти у нас в России светлые умы, которые, несмотря на свою отдаленность от центра и отсутствие финансирования, придумывают какие-то изобретения, делают открытия и не могут из-за своей удаленности пробиться, не имея возможности найти финансирование. Основная задача "Сколково" – находить таких самородков, разбираться, действительно ли они предлагают передовые технологии на уровне мировых стандартов или опережающие их, и находить им финансирование - сначала поддерживать самим, потом находить производственную базу и так далее.

Там всего пять кластеров, которые пытаются находить таких самородков по разным направлениям. Один из кластеров – космический. Его возглавляет космонавт, кандидат технических наук Сергей Жуков. К сожалению, по космической тематике приходит не так много проектов, как, например, в области биомедицины или фармакологии. Многие из этих проектов не проработаны. Как правило, они все рассчитаны на продвижение навигационной системы ГЛОНАСС, и, в общем-то, за полгода, пока действует этот кластер, там финансируется лишь один проект. Поэтому я еще раз подчеркиваю: у нас очень небольшая космическая отрасль. Ее надо каким-то образом развивать, привлекать туда новых специалистов.

Если "Сколково" будет функционировать в тех целях, в которых задумано, это будет давать существенный эффект, во всяком случае, даст возможность самородкам в России не уезжать сразу за рубеж, где их примут с распростертыми объятиями, а находить здесь в России выход для своих открытий, изобретений и реализовывать их.

На второй вопрос ответить не могу. Утечка кадров была очень большая, и никто не подводил статистические данные. В США, наверное, в десятки раз больше научно-исследовательских центров, учреждений, институтов, академий, конструкторских бюро, чем у нас. Не в единицы, не в два раза, а в десять и более раз. Это мое личное мнение. Соответственно, там больше специалистов и больше возможностей.

Да. Страхование у нас в России развито достаточно хорошо, но страхуются разные аспекты космической деятельности. Например, страхуется космический аппарат на время транспортировки с завода на "Байконур" или на другой космодром. Страхуется ракета от аварии во время выведения. Страхуется нанесение вреда третьим лицам в результате возможной аварии, то есть если осколки и обломки попадут кому-нибудь на голову или что-то разрушат. Отдельно страхуется стартовый комплекс. Космический аппарат страхуется или, предположим, на первые полгода работы, или до конца гарантийного срока существования.

То есть предлагаются различные формы страхования. Возьмем, например, серийные запуски космических аппаратов в интересах Министерства обороны. Здесь, как правило, страхуются только стартовые комплексы и вред третьим лицам, потому что страховать серийные надежные ракеты и серийные надежные аппараты получается дорого. Легче даже при аварии на эти деньги сделать новый аппарат - это будет быстрее, чем получать страховку и потом на нее что-то делать.

А такие аппараты, как "Фобос", страховать очень тяжело. Во-первых, трудно определить его реальную цену - его делают более десяти лет. Трудно учесть все расходы по проекту за этот период с учетом инфляции. Надежность такого уникального индивидуального аппарата тоже тяжело определить, а ведь от вероятной надежности зависит и величина страхования. Как здесь можно просчитать надежность, если это единственный экземпляр, сборка которого началась семь-восемь лет назад бог знает с какими комплектующими. Поэтому страховые компании потратили на проект "Фобос-Грунт" очень много сил. Хотя общая стоимость проекта, которая называлась, пять миллиардов, но она среднепотолочная, происходящая просто от суммы затрат. Я думаю, что это даже примерно не соответствует действительности. А вот сам аппарат страховщики оценили в один миллиард двести миллионов, и на такую сумму он был застрахован. Сейчас ждут заключения госкомиссии о причинах, потом последуют выплаты, и сумма в один миллиард двести миллионов должна вернуться в промышленность и, может быть, будет использована для изготовления какого-то следующего аппарата.

Так что страхование идет регулярно. Одним из лидеров страхования космической деятельности является страховой центр "Спутник". Если сумма страховки достаточно большая, как в этом случае, он перераспределяет страховой риск между более мелкими, в том числе и зарубежными, страховыми компаниями (это международная практика). Поэтому даже такая стоимость потери – один миллиард двести миллионов – в общем-то, не разоряет страховые компании, они в складчину компенсируют все убытки. У нас это дело продвинуто и хорошо развито.

2. Я об этом уже говорил и еще раз повторю: у нас очень неамбициозный стратегический план - Космическая программа России, которая действует до 2015 года. Даже президентом она признана неамбициозной. Сейчас Поповкин пересматривает программу, причем в новой программе будут изменены приоритеты. Раньше первой по приоритету была пилотируемая космонавтика. Сейчас Поповкин предлагает сделать приоритетными прикладные космические программы - это дистанционное зондирование Земли, связь, навигация, система спасения от несчастных случаев, обнаружение терпящих бедствие, землетрясений, катастроф и так далее. То есть все для нужд Земли. Это будет первым приоритетом.

Второй по приоритету будет наука. Чтобы никто не говорил, что Россия – страна тупых, мы будем продвигать свою науку, в том числе, космическую. Уже сейчас в этой программе заложены две лунных станции. У нас есть целая серия спутников для астрономических наблюдений - серия "Спектр". Например, "Спектр-Р" успешно работает уже сейчас, и такая станция у нас по этой программе будет запускаться два года. Они во многом будут превосходить зарубежные аналоги, занимая свои ниши в определенных направлениях. Но этого мало.

Третьей по новому приоритету будет пилотируемая космонавтика, соответственно, и финансироваться она будет третьей. А четвертое направление - это наземные инфраструктуры: космодромы, стартовые комплексы, радиолокационные станции, центры управления и так далее.

В соответствии с этими приоритетами разрабатывается новая программа. Как я уже говорил, есть определенная надежда, что в эту программу удастся включить пилотируемые полеты в сторону Луны, строительство лунной базы, орбитальных кораблей и так далее. Здесь и наука, и пилотируемая космонавтика - получается, что второй и третий приоритеты как бы спаиваются. Так что есть надежда, что следующая программа будет более амбициозной и более интересной, что она привлечет внимание и интерес не только россиян.

3. Китай идет естественным путем, по тому же пути, который прошли мы и США, только с отставанием примерно на 40 лет. Китай будет строить орбитальные станции, в следующем году или через год они запустят в космос первую женщину (у нас это было в 1963-м году).

Пока о конкретном сотрудничестве (таком, как совместное строительство станций, как с Францией), международных полетах, совместных межпланетных станциях речь не идет. Китай недавно вернулся после многолетнего перерыва (из-за эмбарго США) на стадию коммерческих запусков. Поэтому в этом направлении они нам составят конкуренцию. А по технологиям у нас уже все давно функционирует. Мы передали им свои технологии стыковочных узлов, системы стыковки, спускаемых аппаратов, космических скафандров, системы подготовки космонавтов и так далее. Они уже много чему у нас научились.

Сейчас выходит достаточно много космических книг, просто их очень тяжело найти в книжных магазинах. К сожалению, на космонавтику книжные магазины обращают не так много внимания, раздела космонавтики, по-моему, сейчас не существуют ни в одном магазине. Все запихивают или в транспорт, или в авиацию, поэтому книги по космосу найти тяжело.

Что касается периодических изданий типа журналов и газет, то их очень мало. Есть всего два журнала: журнал "Новости космонавтики", которому уже 20 лет, выходит с августа 1991 года, и журнал "Российский космос", который выходит шестой год. Это два совершенно разных журнала.

"Российский космос" более подходит молодежи, потому что там больше гуманитарной информации, литературной, там есть какие-то чертежи для моделирования и так далее. Но его надо искать в подписке.

Что касается "Новостей космонавтики", то это для профессионалов и для любителей. Практически, это летопись космонавтики для всего мира. Если открыть журнал например за 1995 год, там описаны все более-менее важные космические события за определенный месяц года, описана подробная история всех пилотируемых полетов, всех запусков ко всем планетам всех спутников, судьбы всех более-менее важных людей – главных конструкторов, министров и так далее.

К сожалению, остальные журналы от космонавтики практически отказались. В "Технике молодежи" про космос нерегулярные публикации, о "Моделисте-конструкторе" я что-то вообще не слышал, не знаю, существует ли он. "Земля-Вселенная" – полунаучный журнал, больше астрономический, чем космический, выходит очень маленьким тиражом. Новых журналов вообще практически не появилось. То есть молодежи очень тяжело что-либо подобрать кроме этих двух журналов.

Что касается популяризации среди молодежи, то у нас есть патриоты, которые этим занимаются. Не могу не отметить Нижний Новгород, где есть специальный центр, там совершенно уникальные люди, которые работают, занимаются со старшими школьниками и студентами двух или трех вузов. Там идет подготовка, проходят конкурсы. Они ездят на космодромы, приезжают в Центр управления полетами, встречаются с космонавтами, приглашают к себе на занятия специалистов для проведения лекций и так далее. Это очень интересно.

Примерно такая же интересная программа есть в Чебоксарах в Чувашии. Там вообще один патриот построил целый район для ветеранов космодрома под названием "Байконур". Там все школы, например, получают журналы "Новости космонавтики". В каждой школе есть клуб космонавтов имени Николаева – это герой Чувашии, один из первых космонавтов. У них там культ Николаева, туда приглашают космонавтов по нескольку раз в год и принимают их на уровне президента Чувашии. Есть ряд других республик, городов, где космическому воспитанию молодежи уделяют очень много времени.

Что касается планетариев - в Нижнем Новгороде, например, сделали потрясающий планетарий с очень хорошим электронным оборудованием. В Москве больше 10 или даже 15 лет шла реконструкция планетария, в итоге сделали очень хороший планетарий, я там недавно сам побывал, смог оценить - туда стоит сходить. Знаю, что в Ульяновске очень неплохой планетарий. То есть планетарии, в общем-то, работают, работают с молодежью, несут по мере своих возможностей информацию. Тем более, в школьной программе сейчас нет астрономии, поэтому это просто необходимо.