У каждой страны есть особенности политической системы, и в США, где сложилась исторически двухпартийная политическая система, существует весьма необычный механизм отбора делегатов на государственные посты внутри партий. В ходе так называемых первичных выборов, или праймериз, граждане, зарегистрировавшиеся в качестве членов Демократической и Республиканской партий, получают возможность голосовать за претендентов от «своей» партии на тот или иной пост. Поскольку в этом году избирается президент США, то наибольшее внимание привлекают первичные выборы среди претендентов на роль кандидатов в президенты США. В разных штатах в первичных выборах принимает участие различное число избирателей, но в этом году их оказалось необычно много – 20-25 процентов. Это означает, что в определенной степени рядовые члены партий имеют возможность влиять на выбор кандидата в президенты уже на данном этапе.

Но у республиканцев и у демократов есть особенности в процессе организации первичных выборов. В принципе, каждый штат сам устанавливает правила проведения и сроки проведения первичных выборов, но партия, тем не менее, обладает определенной «свободой рук» в интерпретации этих правил. Поэтому, скажем, у республиканцев в большинстве штатов сохраняется принцип «победитель получает все», то есть независимо от того, сколько голосов получили кандидаты, тот, кто набрал больше, получает голоса всех делегатов от этого штата на съезде партии. Например, в Нью-Йорке, Джон Маккейн с трудом набрал чуть больше 50 процентов голосов республиканцев, но на грядущем съезде Республиканской партии он получит голоса всей делегации от штата Нью-Йорк, как если бы в ходе праймериз в этом штате за него проголосовали все 100 процентов республиканцев.

Более того, в ряде штатов тот же Маккейн получал полностью всю делегацию, хотя на первичных выборах, где участвовало довольно много претендентов, он побеждал, набрав лишь 35-40 процентов голосов.

У демократов это правило не работает, там существует достаточно сложная схема, когда голоса делегатов от штата определяются по довольно сложной формуле: большинство делегатов на съезд избирается по округам внутри штата; а оставшаяся часть членов делегаций определяется по общим результатам голосования в штате. Поэтому на первичных выборах нынешнего года в каких-то штатах побеждает Барак Обама, в каких-то штатах побеждает Хиллари Клинтон, но в каждом штате они получают хотя бы несколько делегатов на съезд. И пропорция эта обычно не соответствует тому, как точно распределились голоса избирателей.

Но есть и еще один нюанс. Больше 20 процентов делегатов на съезд Демократической партии – это так называемые суперделегаты, то есть члены Палаты представителей и Сената США, а также губернаторы штатов от Демократической партии, которые автоматически становятся делегатами на партийный съезд. Кроме того, автоматом получают делегатские мандаты и члены Национального комитета Демократической партии. Поэтому складывается такая ситуация, когда, скажем, на первичных выборах до недавнего времени Обама смог получить больше голосов делегатов на съезд, чем Клинтон. Но Хиллари опережала его по количеству объявивших о ее поддержке суперделегатов.

Только после последнего тура праймеризм в городе Вашингтон и штатах Вирджиния и Мэриленд Обама вышел вперед. Теперь у него 1096 избранных делегатов и 156 суперделегатов, а у Клинтон – соответственно 977 и 234.

Избранные делегаты обязаны при первом туре голосования на партийном съезде голосовать именно за того кандидата, по списку которого они были избраны. Суперделегаты не связаны такими обязательствами, но никто и ничто не мешает им объявить заранее о поддержке Хиллари Клинтон или Барака Обамы. Несколько таких деятелей объявили, скажем, о поддержке сенатора Эдвардса, который уже вышел из борьбы. Но это, что называется, неюридическое обязательство, так что они могут поменять свое мнение. Во всяком случае, не исключен такой вариант, при котором, скажем, Обама наберет на первичных выборах немножко больше делегатских мандатов на съезд, чем Хиллари Клинтон. Но Хиллари, у которой более тесные связи с партийным аппаратом (все-таки не стоит забывать, что Билл Клинтон еще 15 лет назад построил мощнейшую политическую машину, и очень многие лидеры Демократической партии, официальные лица Демократической партии обязаны своей карьерой машине Клинтона), может победить, если за нее проголосует большинство суперделегатов.

Еще у Демократической партии есть один нюанс, связанный с тем, что обычно первичные выборы растягивались на полгода, начинались они в Айове и Нью-Гэмпшире, а до крупных штатов, таких как Нью-Йорк и Калифорния, очередь доходила только в мае или июне. Скажем, сенатора Роберта Кеннеди застрелили в 1968 году после того, как он 4 июня одержал победу на праймериз в Калифорнии. А в нынешнем году очень многие штаты передвинули сроки проведения праймериз, и в «супервторник», 4 февраля, больше 20 штатов одновременно проводили первичные выборы, в том числе и Нью-Йорк, и Калифорния. Но процесс переноса сроков принял хаотический характер, и несколько штатов попытались слишком далеко забежать вперед. И чтобы покончить с этим безобразием, Национальный комитет Демократической партии наказал их, потребовав, чтобы они изменили сроки, в противном случае обещая аннулировать голоса всех членов делегации от этого штата, то есть лишить их делегатских мандатов на съезд. То есть фактически партийное руководство признало эти выборы незаконными из-за того, что они нарушили сроки праймериз.

В результате все кандидаты от демократов, кроме Клинтон, заявили, что они снимают свои кандидатуры при проведении первичных выборов во Флориде, где сроки проведения праймериз были нарушены вопреки требованиям Национального комитета Демократической партии. А Хиллари тоже вроде заклеймила, но кандидатуру не сняла и победила. Такая же примерно истории и в штате Мичиган. Флорида и Мичиган – достаточно крупные штаты – где-то порядка 300 делегатов, а всего у демократов – четыре тысячи. И если разница голосов между Обамой и Хиллари Клинтон будет составлять всего несколько десятков, то, скорее всего, делегация Хиллари Клинтон потребует признания мандатов делегатов на съезд от Флориды и от Мичигана. Если это произойдет, то скандал будет грандиознейший. Поскольку другие-то кандидаты, по существу, не участвовали в этой борьбе.

Кроме того, нынешняя избирательная кампания началась необычно рано. Обычно где-то лишь осенью накануне предвыборного года начинается выдвижение кандидатов, а тут сразу же после выборов в Конгресс 2006 года караван тронулся. И это было связано с тем, что появился «супервторник», и стало совершенно ясно, что тот кандидат, который задержится с выдвижением своей кандидатуры, с началом своей кампании и, главное, не соберет денег (в общем, существуют довольно жесткие правила финансирования избирательной кампании, и в качестве минимума требуется собрать 100 миллионов долларов), тот шансов не имеет.

Практика последних нескольких десятилетий показала, что штаты, где праймериз проводились в последнюю очередь, не оказывали серьезного влияния на конечный результат. Как правило, к этому моменту лидирующий кандидат, в общем, на волне этого успеха (тем более, когда действует правило «победитель получает все»), уже гарантировал себе победу. И, скажем, в той же Калифорнии, когда до нее добирались, обычно уже было заранее ясно, кто заручился подавляющим большинством голосов делегатов на будущем съезде. Поэтому многие, так сказать, позаброшенные штаты и решили, что надо провести праймериз пораньше. Некоторые из них, что называется, обнаглели, как Флорида и Мичиган, и решили попытаться провести их чуть ли не раньше Нью-Гэмпшира. Из-за этого Нью-Гэмпшир перенес сроки своих выборов на 5 января. И вот чтобы с этим безобразием и самоуправством покончить, партийный аппарат попытался, так сказать, напугать их дисциплинарными мерами. Но с Флоридой и Мичиганом это не получилось.

Да, надо еще напомнить, что в некоторых штатах сохранилась старая система выборов делегатов на съезд – так называемый кокус. То есть голосуют не все избиратели, а только те, кто приходят на партийные собрания. Скажем, у демократов первичные выборы прошли примерно в 30 штатах, и только в 20 были праймериз, тогда как в 10 - кокусы. То есть надо быть профессионалом, специалистом по американской политической системе, чтобы разобраться в этом винегрете.

Ну, и самый последний момент. Больше 30 процентов американских избирателей сегодня именуют себя независимыми, но в большинстве штатов независимые получили право принимать участие в первичных выборах и демократов, и республиканцев. И, скажем, в Нью-Гэмпшире именно независимые избиратели стали причиной победы Маккейна. И в 2000 году так произошло, и сейчас. И поскольку Маккейн пользуется большой поддержкой среди независимых избирателей, в тех штатах, где им разрешено принимать участие в праймериз, Маккейн побеждал с большим преимуществом. В тех же штатах, где им запрещено принимать участие в первичных выборах, Маккейн не набирает 50 процентов голосов республиканцев.

В общем, американские выборы – это чрезвычайно красочное политическое шоу, это игра по очень сложным правилам, и праймериз – конечно же, это составная часть игры. Хотя не стоит забывать, что, скажем, на первичных выборах Демократической партии проголосовали почти 25 миллионов человек.

В целом можно сказать, что, конечно, праймериз – демократический процесс, который дает рядовому избирателю, рядовому члену партии возможность как-то влиять на решение партии в целом. Но формула влияния настолько сложна, что в значительной степени оно нивелируется очень сложными правилами игры.

Чтобы разбираться в различиях позиций основных претендентов на место хозяина Белого дома, надо понять, что нынешние президентские выборы – это первые выборы в США после того, как потерпела крах модель однополярного мира. Когда Буш пришел к власти, казалось само собой разумеющимся, что Америка, одержав победу в «холодной войне», стала единственной сверхдержавой и консолидирует однополярную модель мира, поскольку других равных по силам соперников нет. И сегодня ясно, что эта модель при Джордже Буше-младшем потерпела крах.

Это связано и с войной в Ираке, где США зашли в тупик, это связано с очень серьезными экономическими и финансовыми изменениями в мире. Уолл-стрит утратил роль единоличного лидера в мировых финансах, сегодня по основным финансовым показателям со Штатами сравнялись Лондон и восточно-азиатские биржи. Доллар уже больше не является единственной мировой валютой, евро становится де-факто второй мировой валютой. У Америки же возник колоссальный бюджетный дефицит из-за расходов на иракскую войну при одновременном сокращении налогов. Первая война в истории, которую ведут, не увеличивая налоги для оплаты войны, а уменьшая их, то есть целиком и полностью в кредит.

И большинству американцев стало понятно, что так дальше жить нельзя. 75-76 процентов американцев, по опросам – никогда такого не было – говорят, что Америка идет по wrong way (неправильному пути). Показательно, что никто из претендентов от Республиканской партии не хотел быть «наследником» нынешнего президента. И поэтому нынешние выборы могут стать водоразделом: по их итогам либо произойдет поворот в американской и внутренней, и внешней политике, будет предпринята попытка не диктовать, а приспособиться к тем изменениям, которые происходят в мире и внутри самих США; либо все продолжится по-прежнему, война до победного конца. И с учетом этого становятся ясны различия между тремя основными претендентами.

Все трое – это очень интересные, незаурядные личности. Но Клинтон и Обама представляют либеральное крыло Демократической партии. Хиллари немножко больше сдвинута к центру в своих политических взглядах (как и Билл Клинтон). А Обама по результатам голосования в Сенате 2007 года самый либеральный сенатор, более либеральный, чем Тэд Кеннеди, который его поддержал. Но различия между Хиллари Клинтон и Обамой заключаются в довольно серьезных нюансах. И он и она резко критикуют политику Буша, но если смысл того, что говорит Хиллари Клинтон, - назад, к счастливым временам Билла Клинтона, когда в 90-е годы Америка процветала, а бюджетный дефицит превратился в колоссальный профицит, то Обама, как молодой кандидат (ему 46 лет), как раз пытается сформулировать программу фундаментальных изменений, утверждает, что надо жить по-новому, преодолеть старые стереотипы, преодолеть расовый раскол Америки на белых и на черных, ну и по-другому вести себя на международной арене в XXI веке.

Джон Маккейн – человек весьма консервативных взглядов, но он на протяжении многих лет, будучи ярым консерватором, тем не менее, был «кошкой, которая гуляет сама по себе». По целому ряду важных вопросов он грубо нарушал партийную дисциплину и голосовал совсем иначе, чем голосовало большинство республиканцев. Например, по такому болезненному вопросу, как пытки в американских тюрьмах, в первую очередь в Гуантанамо. Именно Маккейн, объединившись с демократами, стал лидером кампании в Сенате за запрет этих пыток. Может быть, это связано с тем, что он все-таки во время вьетнамской войны просидел пять с лишним лет в лагере для американских военнопленных в Ханое и примерно представляет себе, каково приходится тем, кто находится в подобного рода концлагерях. Также Маккейн, в отличие от большинства республиканцев, серьезно воспринимает проблему глобального потепления. В Сенате он голосовал против снижения налогов, которое осуществлял Джордж Буш. Хотя по большинству вопросов он жесткий консерватор, например, противник абортов. И главное, он выступает за войну до победного конца в Ираке. «Хоть 100 лет, - заявил, - будем воевать, но добьемся победы». В то же время и Клинтон, и Обама говорят, что если они будут избраны президентами, то немедленно начнут вывод американских войск из Ирака.

Вот такой расклад между тремя основными претендентами, он, в общем, отражает ту сумятицу, тот сумбур, который сегодня существует в американском обществе. Но он отражает еще и разницу между поколениями. Маккейну в этом году исполняется 72 года, то есть он родился до Второй мировой войны. Это поколение, которое выросло в годы «холодной войны», борьбы с Советским Союзом, и поколение, которое сохранило представление о том, что Россия – враг номер один, отсюда и такая жесткая позиция Маккейна в отношении России. Обама же был совсем молодым человеком, когда «холодная война» кончилась, и для него стереотипы времен «холодной войны» кажутся совершенно непонятными и устаревшими. Неслучайно, скажем, для Обамы, как и для многих молодых людей, проблема глобального потепления куда важнее традиционных стратегических соображений. Обама заявил, что если будет избран президентом, то будет готов вести переговоры с Ираном, и с Северной Кореей, и с другими противниками США, от чего Маккейн категорически отказывается, война до победного конца – его лозунг. В свою очередь Хиллари Клинтон, которой под 60, - это среднее, промежуточное поколение.

В общем, получается, что хотя по предвыборной риторике, конечно, сложно делать выводы о том, какова конкретно будет политика того или иного кандидата, если он будет избран, - ведь на выборах, надо обещать всем и много, а в реальной политике приходится вести себя по-другому, - ясно, что, скажем, победа Обамы – это будет достаточно серьезный отход от устоявшихся основных принципов американской и внутренней, и внешней политики. В случае победы Обамы можно рассчитывать, что произойдет достаточно фундаментальная переоценка ценностей в американской политике. При Маккейне такой вариант исключен. При Хиллари Клинтон немножко того, немножко сего. Да, она сейчас выступает против войны в Ираке, но пять лет назад голосовала за нее. Ну, и вспомним, что администрация Билла Клинтона провела войну в Югославии против Сербии.

Америка вообще страна довольно пестрая, где сама политическая система – это не политические партии, к которым привыкли мы, я имею в виду не только КПСС, а политические партии с четкой программой, с четкой социальной базой, которые существуют в Европе. В США - это партии-коалиции, которые под одним зонтиком пытаются объединить довольно разные интересы, и если находят общий знаменатель, то эта партия-коалиция становится партией большинства и надолго сохраняет свое лидерство. Вот в ХХ веке это произошло дважды: в 1932 году, когда победил Франклин Делано Рузвельт и либеральные демократы почти полвека доминировали в американской политической жизни; и выборы 1980 года, когда с приходом Рональда Рейгана настала новая эпоха – эпоха торжества консервативных республиканцев.

Но говоря об этом, я еще раз подчеркиваю, что в каждом случае при какой-то главной, приоритетной позиции и у демократов, и у республиканцев были достаточно широкие и пестрые коалиции. И сегодня происходит очень серьезная перегруппировка сил на американской политической арене. В общем-то, можно констатировать, что начался очень большой сдвиг в американской политической элите. 200 с лишним лет американская политическая элита состояла из так называемых «васпов» (WASP – White Anglo-Saxon Protestant Прим. Ленты.ру) – белых американцев англо-саксонского происхождения, придерживающихся тех или иных направлений протестантской религии. Вот это было ядро американской нации. Каждая новая волна эмигрантов в результате перемалывалась и ассимилировалась, хотя не полностью, все равно сохранялись определенные различия, тем не менее, американская нация как нация иммигрантов на протяжении всей своей истории складывалась вокруг ядра. Так вот, «васпы» еще 20 лет назад перестали быть большинством в Америке. Сегодня доля белого населения США – всего 66 процентов, а к 2050 году она будет составлять лишь 48, то есть белые перестанут быть большинством в течение жизни одного поколения.

Пока они большинство. Но вот в Калифорнии, например, и в Техасе белые уже составляют меньшинство, тогда как испаноязычных жителей – 30-40 процентов, азиатов - выходцев из Китая, Вьетнама, Филиппин - около десяти процентов, а черных – 12 процентов. А к 2050 году белые будут составлять 48 процентов, испаноязычные – около 40 процентов, а азиаты обгонят по своей доле негров. То есть американская нация изменит свой облик, ее ядро станет тоже меньшинством. Фактически американская нация превратится в нацию меньшинств.

Не будет однозначно доминирующей расы. И вообще США, так сказать, почти страна третьего мира. Трудно сейчас такое себе представить, но процесс идет. И, скажем, иммиграция - один из вопросов, по которому Маккейн отошел от партийной дисциплины, кстати, как и Джордж Буш. Ведь они предложили в качестве борьбы с незаконной иммиграцией (таких нелегальных иммигрантов в Америке, как считается, 12 миллионов человек – это в основном испаноязычные из Мексики и стран Центральной Америки) построить забор, но легализовать тех, кто уже прибыл. И, в общем, американская экономика не может без этих иммигрантов функционировать, так как любую низкооплачиваемую, грязную работу в Америке выполняют так называемые «латиносы». Однако республиканская консервативная база приняла в штыки такое мягкое отношение к незаконным иммигрантам.

Так вот, с учетом демографических сдвигов, давайте вспомним первоначальный набор кандидатов. В Республиканской партии лидером считался Джулиани, итальянец, католик. Итальянец никогда не был президентом США, католик был только один – Джон Кеннеди. Ромни – мормон. Мормоны воспринимаются до сих пор большинством американцев как экзотическая секта, которая, собственно говоря, к христианству имеет весьма странное отношение со своим многоженством (хотя вроде бы они от него отказались). По результатам опросов выясняется, что большинство американцев сегодня готовы голосовать за женщину или негра, а за мормона – нет. Маккейн – я уже говорил про особенности его позиции, он хоть ирландец, но он протестант. И Маккейн, в общем-то, может считаться «васпом», поскольку в данном случае ирландское происхождение не принципиально, и в Республиканской партии он и Хаккаби отвечали стандарту «васповскому».

У демократов единственный «васп» - это был Джон Эдвардс, который вышел из борьбы. И основные претенденты – это Хиллари Клинтон, которая хоть и «васп», но все-таки женщина, чего тоже никогда не было в американской истории, и Барак Обама – первый в истории США кандидат-афроамериканец, имеющий серьезные шансы стать президентом (раньше такое было только в кино). Но сам по себе Обама необычный афроамериканец, поскольку, как известно, его отец был эмигрантом из Кении, который приехал, поучился в Америке и уехал обратно, и Обама вырос в белой семье. Кроме того, у Обамы, в отличие от подавляющего большинства американцев-негров, в роду никогда не было рабов, а именно рабство – это бремя, которое исторически так до сих пор и тяготеет над судьбой американских негров, его последствия сказываются до сих пор. И Обама вроде по цвету кожи черный, но выступает вовсе не как защитник прав негритянского населения, как все предыдущие негритянские политические деятели, а как человек, который стоит над расовыми различиями.

То есть в любом случае новым президентом США станет необычный персонаж, и если победит демократ, то впервые станет президентом либо женщина, либо афроамериканец. И это, конечно, будет большой исторический водораздел для Америки. Единственное, что сближает всех трех кандидатов, – все они действующие сенаторы. Несмотря на то, что американская история знает множество случаев, когда сенаторы пытаются попасть в Белый дом, но, скажем, в ХХ веке это удавалось только дважды – в 1960 году Джону Кеннеди и в 1920 году сенатору Хардингу, который умер при очень странных обстоятельствах, и многие считают, что его отравили. Так что сенаторы становятся президентами США крайне редко. Но в этот раз мы можем знать наверняка, что президентом станет бывший сенатор.

Что касается иракского вопроса, я уже об этом сказал. Хочу отметить только один момент. Демократы боятся брать на себя ответственность за уход из Ирака, во всяком случае говорят, что большую часть войск выведут, но часть, какое-то военное присутствие сохранят, чтобы дальше продолжать войну с «Аль-Каедой».

Я хочу напомнить, что и Никсон вовсе не собирался уходить из Вьетнама, и американцы, американские власти до самого падения Сайгона рассчитывали, что им удастся сохранить там проамериканский режим, пусть не с помощью оккупационной армии, но поставками оружия, своими специалистами, спецназом, разведкой и так далее. Номер не прошел. Я думаю, что такая же перспектива существует и в отношении Ирака.

Америке придется сделать весьма неприятный выбор. В общем, Америка привыкла жить хорошо и жить взаймы. Это связано не только с тем, что сегодня, как и в предыдущие годы, американский бюджет сводится с огромным дефицитом, но и с огромным дефицитом платежного баланса, то есть Америка получает от мира реальные товары и услуги, а расплачивается цветными бумажками, которых столько хочет, столько и напечатает. Но так не может продолжаться вечно. И чтобы выйти из этой ситуации, надо сокращать бюджетный дефицит. Это обещают сделать все кандидаты. Но при этом Маккейн говорит, что он не будет повышать налоги и будет увеличивать военные расходы, то есть продолжать делать то же, что делал Буш-младший. Значит, святым духом дефицит не испарится. Демократы понимают, что это не пройдет. И что, тогда надо повышать налоги? А это ведь не очень популярная мера. Зато демократы обещают сохранить и даже увеличить социальные расходы, особенно на медицину, на образование. Но как можно, не увеличивая налогов, увеличить социальные расходы? То есть придется принимать очень неприятные, непопулярные решения и, по существу, затягивать пояса.

Американцы не привыкли экономить, не привыкли откладывать на черный день, и вся американская экономика построена на буме консюмеризма, то есть все больше и больше потребляй, лезь в долг, но потребляй. Вот в результате и лопнул ипотечный пузырь, поскольку на протяжении нескольких лет при администрации Буша ставка рефинансирования Федеральной резервной системы составляла один процент, то есть была ниже инфляции. Можно было брать кредит, строить дом и оставаться еще с прибылью, перепродавая его. Трудно было удержаться от такого «перпетум мобиле». Но это же невозможно было продолжать долго. Это же обычная финансовая пирамида, и рано или поздно она, как мы знаем на нашем опыте, падает. Вот и в Америке она закачалась. Конечно, американская экономика куда сильнее, чем наша экономика, тут дефолта не будет, но надо отказываться от привычного комфортабельного образа жизни. Сможет ли новое руководство США пойти на такой шаг – сказать очень и очень трудно. Но я думаю, что ситуация заставит это сделать.

В этих условиях трудные решения, касающиеся экономики внутри страны, - они, конечно, отразятся и на военных расходах. Здесь, видимо, американская гонка вооружений, которую США раскрутили в одностороннем порядке, достигнет пика. Дальше наращивать военные расходы будет очень сложно. Плюс после Ирака лезть в новые войны – против Ирана, Кореи, Китая – энтузиазма не будет.

В конечном счете, политика любого государства определяется национальными интересами. Хотя, конечно, от личности многое зависит, но пока не похоже, что в российско-американских отношениях могут произойти фундаментальные изменения в зависимости от итогов нынешних выборов. Это связано с тем, что сегодня российско-американские отношения находятся в весьма скверном состоянии. После окончания «холодной войны» и распада Советского Союза многие считали, что теперь оснований для конфликта между Россией и США нет, поэтому мы можем стать партнерами. И такое партнерство провозглашалось трижды: еще Бушем-старшим и Ельциным, потом Биллом Клинтоном и Ельциным и Путиным и Бушем-младшим. И каждый раз это партнерство оказывалось декларативным, то есть слова были красивые, а дел было очень и очень мало.

Это связано с целым рядом причин, одна из них – это инерция «холодной войны», взаимная подозрительность, которая слишком укоренилась. Но на самом деле не был создан механизм взаимодействия, согласования интересов двух стран. Отсюда по многим вопросам начинали возникать расхождения, которые постепенно превращались в соперничество. И сегодня мы видим, что такое соперничество идет и в политической сфере: достаточно упомянуть Украину, Грузию, другие страны СНГ, например центрально-азиатские государства. Это соперничество идет не в глобальных масштабах, тем не менее, оно все больше и больше начинает складываться по принципу игры с нулевой суммой, то есть: компромисс невозможен, каждый успех одной стороны есть поражение другой.

В экономической сфере, к сожалению, у нас связи с Америкой очень мало развиты. Возьмем, к примеру, Америку и Китай, между которыми очень много куда более серьезных разногласий, чем между Россией и США. По существу, Китай сегодня превращается во вторую сверхдержаву. При нынешних тенденциях в 2020 году Китай может сравняться с Америкой по объему ВВП, по паритету покупательной способности. То есть в XXI веке Китай вполне может, как когда-то пытался Советский Союз, догнать и перегнать Америку. Но, учитывая, что Китай – коммунистическая держава, учитывая, что есть такая проблема, как Тайвань, есть и основания ожидать очень серьезного соперничества между Китаем и США. И оно уже идет. Но между Китаем и Штатами сложилась экономическая взаимозависимость. По существу, китайская экономика сегодня снабжает Америку дешевым ширпотребом, и вот тот уровень консюмеризма, который существует в Америке, он обеспечивается сегодня молодой китайской промышленностью. Поэтому при всех противоречиях между Китаем и Америкой экономический фактор – это стабилизатор. Так, в Америке существует мощное прокитайское лобби, защищающее интересы тех, кто делает деньги за счет инвестиций и торговли с Китаем.

А у нас с Америкой такого нет. И получается, что сфера энергетики, например, где мы могли бы сотрудничать, превращается в сферу острого противоборства. Да, есть некоторые успехи. Скажем, недавно было достигнуто соглашение по топливу для ядерных электростанций. Но вспомним, какая идет борьба вокруг трубопроводов. И тот же Маккейн, да и другие кандидаты обвиняют Россию в энергетическом империализме.

В военной сфере возобновилась гонка вооружений, особенно острой становится проблема противоракетной обороны, размещения третьего позиционного района ПРО в Восточной Европе. И мы видим, как начинают разваливаться соглашения по контролю над вооружениями времен «холодной войны». Американцы в 2002 году вышли из Договора по ПРО. Мы в прошлом году объявили мораторий на Договор по обычным вооруженным силам. Под угрозой находится Договор о запрете ракет средней и меньшей дальности. И через два года истекает Договор СНВ о сокращении стратегических наступательных вооружений, и что-то перспектива продления его сегодня просматривается очень плохо.

И в идеологической сфере возникла ситуация, которая выглядит очень необычно. Мы привыкли, что идеологическая борьба – это коммунизм против антикоммунизма и наоборот. И Россия вроде не коммунистическая держава, а тем не менее, сегодня в Америке, да и на Западе в целом сложилось представление о том, что Россия не соответствует демократическим стандартам. И у нас, и в США стало очень модно говорить, что наши ценности не совпадают, имеются в виду идеологические ценности, а не материальные.

Все это уже начинало выглядеть как соскальзывание к новой «холодной войне». Этого пока не произошло, но это может произойти при новой администрации. Напомню, что наиболее жесткую позицию занимает Маккейн, который фактически провозгласил позицию сдерживания России, ну, как сдерживали когда-то СССР. Единственное, он не употребляет этот термин – containment, но по сути то, что он говорит в отношении России, очень напоминает возврат политики сдерживания России. Достаточно жестко отзывается о России и Хиллари Клинтон, ну, вплоть до личных выпадов в адрес Путина. Обама же избегает таких грубых выпадов, более того, он больше всех подчеркивает необходимость борьбы против распространения оружия массового поражения, необходимость сохранения контроля над вооружениями, то есть, что сотрудничать с Россией надо. Но в окружении Обамы, среди его советников есть немало людей, которые тоже очень критически относятся к России, достаточно упомянуть Бжезинского, который, вообще-то, является ярым критиком администрации Буша и ругает его в первую очередь за иракскую войну, но и за все прочее. Но, как известно, по одному вопросу у Бжезинского преобладает просто иррациональный момент – если речь заходит о России. Вот здесь Бжезинский придерживается подхода «Карфаген должен быть разрушен», и, видимо, никогда он не изменится.

Поэтому говорить о том, что для нас лучше, я думаю, было бы неверно, поскольку при любом новом президенте весьма возможен возврат к новому изданию «холодной войны», не глобальному противоборству, а просто к такой системе отношений, где и в экономике, и в политике, и в военной сфере, и в идеологии идет конфронтация. Да, будут и элементы сотрудничества, но преобладать будет конфронтация. И конфронтация достаточно жесткая. Но все-таки я думаю, что приоритеты Обамы не такие, как у Маккейна и Хиллари Клинтон. У него нет исторической памяти, что Россия – «враг номер один». Он выступает за переговоры и готов лично их вести с теми странами, которые уже объявлены врагами Америки, как Иран и Северная Корея, а в отношении России все-таки, слава богу, какие бы глупости ни говорили у нас в печати, все-таки такие термины в официальных американских документах не используются. Вот когда они начнут использоваться, вот тогда это будет действительно «холодная война». Так вот, я думаю, что с Обамой по целому ряду вопросов можно будет договориться, и это будет сделать легче, чем, конечно же, с Маккейном и, может быть, чем с Хиллари Клинтон. Хочу еще напомнить, что Обама весьма негативно относится к плану развертывания противоракетной обороны, а это один из вопросов, по которому наши отношения с Америкой могут очень быстро перейти к конфронтации.

Я думаю, что, конечно, до этого дело не дойдет. И, собственно говоря, не стоит забывать, что мы все еще остаемся единственной страной, которая может уничтожить Америку как нацию за полчаса. И Америка может уничтожить нас за полчаса. В этих условиях инстинкт самосохранения никогда не доведет нас до прямого военного столкновения. Уж на что была жестокая борьба между США и СССР в годы «холодной войны», но, тем не менее, договаривались и находили компромиссы. А сегодня у нас существуют реальные возможности таких компромиссов и договоренностей достигать, и существует реальная возможность сконцентрироваться на тех вещах, где мы можем с американцами сотрудничать.

Например, Афганистан. Неужели мы не можем согласиться в том, что «Талибан» и «Аль-Каеда» в Афганистане представляют угрозу и для нас, и для американцев, да и для Китая, для Индии? То есть тот случай, когда у всех центров силы в новом многополярном мире один враг, реальный причем. Это уникальный случай, больше у нас таких врагов и таких районов нет, но, тем не менее, возможность для сотрудничества есть. Есть и такие проблемы, как глобальное изменение климата. Вот мы сегодня ведем с вами разговор и не можем понять, что за время года за окном, то ли весна, то ли осень. Судя по всему, предсказания многих ученых о серьезных, даже катастрофических последствиях глобального потепления требуют совместных, скоординированных усилий всего человечества. И вот здесь с демократами будет, я думаю, возможно сотрудничать и находить общий язык.

Но в то же время в сфере идеологической (как не вспомнить Бжезинского), конечно, демократы куда более жестко будут критиковать Россию по вопросам демократии, прав человека. Хотя и республиканцы от них, на самом деле, не очень отстают, просто пока Буш у власти, ему не с руки сказать, что «я ошибся, поглядев в глаза Путину, и меня обвели вокруг пальца». Но любой следующий президент США уже не будет связан такой ситуацией. И это показывает, что, да, личные отношения между руководителями важны, но куда важнее взаимодействие интересов. Если есть общий знаменатель, тогда отношения действительно прочные. Да, у нас всегда с американцами какие-то расхождения, но и между, к примеру, Францией и Америкой бывают иногда очень острые противоречия, тем не менее, никому в голову не придет рассуждать о возможности войны между Америкой и Францией.

Я думаю, что и нам не надо накручивать истерию, а надо думать, где Россия должна проявлять жесткость и действительно отстаивать свою позицию принципиальную, а по каким вопросам компромис по принципу «ты мне – я тебе» возможен. В этом, кстати, еще одно существенное отличие между позициями Маккейна и Обамы, Маккейн как раз отступать и не хочет, для него Америка – это по-прежнему страна, которая силой может навязать остальным свою волю. А у Обамы очень четко проглядывает мысль, что надо приспосабливаться к миру и договариваться. Как он сказал, «Америка претерпела куда больше бед из-за того, что мы начинали войну, а не из-за того, что мы войну не начинали». Я думаю, что 2009 год в этом плане может сыграть очень важную роль в российско-американских отношениях: либо они начнут нормализоваться, либо вот это соскальзывание к «холодной войне» продолжится, и продолжится с весьма серьезными последствиями. Но это уже тема для будущего разговора.

Знаете, 40 процентов американцев считают, что Буша надо подвергнуть импичменту, но импичмент – это настолько тяжелая процедура для нации – по сути признать своего президента уголовником. Ведь импичмент Никсона так и не был доведен до конца, Никсон, в конце концов, ушел сам, и с Клинтоном то же самое. Это тяжелейший удар по моральному состоянию нации, и сегодня демократы на официальном уровне даже не ставят вопрос об импичменте, это исключено.

После выборов его тоже судить никто не станет. В Америке нет привычки судить бывших руководителей, вытаскивать их из гробов и сжигать.

Да, такие шансы считались высокими, и Блумберг мог бы вмешаться в борьбу. Тем более он начинал как демократ, потом стал мэром Нью-Йорка, избравшись от Республиканской партии, а в прошлом году вышел из нее, заявив, что он будет независимым. Но сейчас шансы у него очень невелики. И дело вот в чем - Маккейн не пользуется доверием консервативного ядра Республиканской партии, как недисциплинированный человек, который иногда голосовал против позиции консерваторов, и поэтому он популярен среди независимых. И Обама очень популярен среди независимых, поскольку он человек, так сказать, не белый и не черный, новый человек. А третий кандидат должен именно опираться на голоса независимых, и Маккейн и Обама не оставляют для него места. Если Хиллари Клинтон станет кандидатом, тогда появятся шансы у Блумберга, поскольку независимые избиратели в большинстве своем не питают к бывшей первой леди симпатий, надоели им эти семейства Клинтонов, Бушей, уже 30 лет то один, то другой вьются вокруг Белого дома. Впрочем, по некоторым опросам, если Блумберг примет участие в выборах, то может отобрать больше голосов у республиканцев, чем у демократов.

Но могут быть и другие третьи кандидаты. Например, Ральф Надер, который в 2000 году со своими двумя процентами голосов привел Буша к власти, поскольку Гор как раз этих процентов не добрал. Есть еще в Республиканской партии очень малоизвестный кандидат Рон Пол, о котором крайне мало говорят, и хотя он формально член Республиканской партии, но он «либертарианец». Либертарианство – это доведенная до абсурда идея, что государство – это главный враг, а чем меньше государства, тем лучше. Это не консерватизм, это суперконсерватизм – вот то, что называется либертарианством.

В Америке либералы – это сторонники государства, это в Европе либералы противники. А либертарианство – это чуть ли не полное отрицание государства. И он пока не вышел из борьбы, так же как и Хаккаби. На последних первичных выборах, которые прошли уже после выхода из борьбы Ромни, он набрал пару раз по 20 процентов голосов. Кстати, вот это очень неприятный фактор для Маккейна. Рон Пол может пойти в качестве кандидата-либертарианца, независимого кандидата, и это будет очень неприятно для Маккейна, поскольку ему сейчас надо убедить консерваторов-республиканцев, что он для них свой. Ведь в 1992 году, когда Буш-старший поднял налоги, консервативные республиканцы не пошли за него голосовать, и так вдруг победил неизвестный никому Билл Клинтон, хотя Буш был победителем и в «холодной войне», и в войне в Персидском заливе. Вот сейчас возникла реальная угроза того, что консерваторы не пойдут в ноябре голосовать за Маккейна, а если будет Рон Пол, то они проголосуют за него. Поэтому Маккейну надо сейчас убедить консерваторов, чтобы они его поддерживали, но тогда его популярность среди независимых упадет, и появится возможность для того же Блумберга.

Я думаю, что, конечно, вряд ли будет серьезный третий кандидат, но выборы в этом году настолько интересны, настолько много сюрпризов, настолько не оправдываются традиционные предсказания… Давайте вспомним, что еще месяц назад Джулиани считался претендентом номер один, и казалось, что у него победа в кармане. Хлоп – и нет Джулиани. Хиллари Клинтон – почти хлоп, удержалась, могла бы также провалиться. В общем, сюрпризов еще будет много.

Я думаю, что такой шанс есть. Так же как то, что объединятся Маккейн и Хаккаби. Потому что Хаккаби с его консервативными взглядами, он как раз поможет Маккейну. Хиллари Клинтон и Обама сегодня почти раскололи Демократическую партию: за Обаму голосуют молодые, голосуют афроамериканцы и голосуют образованные, то есть интеллигенция, а за Хиллари голосуют бедные, голосуют латиноамериканцы и голосуют старики. Поэтому вместе Обама и Хиллари Клинтон могут стать своего рода «дримтим», поскольку тогда возникнет очень широкая коалиция. Но остается принципиальный вопрос: а кто будет в этой связке первый? Поскольку вице-президент в американской политической системе – обычно человек, которому абсолютно нечего делать. Чейни вот исключение из правил, а так это просто фарфоровая кошечка, которая стоит на тумбочке и ничего не делает. Так что для Обамы возникает вопрос: если он пойдет вторым, ему потом восемь лет быть в безвестности? Такая идея, конечно, очень вряд ли ему понравится. И Хиллари Клинтон идти в вице-президенты тоже не очень интересно.

Но в личном плане, я считаю, безнадежно испорчены отношения между Маккейном и Ромни. Я не верю, что Маккейн и Ромни, который был бы сильным кандидатом в вице-президенты, могут объединиться. После того, как они публично друг друга чуть ли не матом обзывали – ну, такие слова, как «лжец», «обманщик». У Обамы и Хиллари Клинтон этого нет. Если исключить, что Билл Клинтон пару раз пытался обходиться в отношении Обамы расовыми стереотипами, они сегодня стараются вести борьбу достаточно корректно. Но судя по всему, борьба в Демократической партии будет идти прямо до съезда, и только на съезде – впервые с 1952 года – может в нескольких турах голосования определиться кандидат. И в этих условиях никто никому не хочет уступать заранее. Вот председатель Национального комитета Демократической партии Дин предложил, что «я могу быть между вами посредником, и мы договоримся», но это предложение было отвергнуто с порога. В общем, я думаю, что где-нибудь в сентябре, когда пройдут съезды, когда мы уже будем точно знать кандидатов, все равно ситуация с тем, кто победит на выборах, не будет окончательно ясна.