Ощущение было очень тяжелое

Про митинг на проспекте Сахарова говорили, что "его делают те же люди, что и "Пикник "Афиши". Это было не совсем точно, но, как бы там ни было, за превосходную сцену, звук и экраны благодарили в основном персонально Юрия Сапрыкина. При этом сам он митингом на Сахарова был скорее удручен - не из-за формы, а из-за содержания.

"Лента.ру": Итак, 24 декабря, митинг на проспекте Сахарова. Технику уже ставят в четыре руки специалист "Солидарности" и специалист "Пикника 'Афиши'", деньги уже не немцовские, а народные, в заявителях уже не только старые активисты, но и Сергей Пархоменко. То есть это уже такой подлинный общегражданский митинг. Монополия "старых несогласных" нарушена...

Навальный. Его все очень ждут, на заседаниях оргкомитета всегда стоит свободный стул, символизирующий кричащее отсутствие Навального. В общем, понятно, что сейчас выйдет Навальный, что-то скажет, и это "что-то" будет играть очень важную роль.

Навальный выходит и, действительно, делает несколько неожиданную для многих вещь: вместе с Немцовым они едут в четверг перед митингом на второй оргкомитет. Потому что игнорировать его существование невозможно, надо с ними как-то тоже договариваться - они тоже составляют какие-то списки выступающих и тоже ведут себя как полноправные хозяева этого митинга. Поэтому как минимум надо все-таки согласовать, кто что делает.

Идут туда Навальный и Немцов и договариваются там, что будут выступать 20 победителей фейсбучного голосования, четыре человека от правых и четыре человека от левых. Кто эти четыре человека - правые и левые как-нибудь решат сами и никому ничего не скажут.

Когда про это становится известно, я понимаю, что происходит некоторый ахтунг. Потому что мы же продолжаем обзванивать каких-то представителей творческой интеллигенции: вот Лия Ахеджакова записала видеообращение, вот, может быть, Басилашвили приедет, вот, может, Горбачев придет - в общем, всех уговариваем принять в этом участие. И тут оказывается, что эти люди выходят на ту же сцену, на которую выйдет четыре представителя правых, и мы до конца не знаем, кто это. То есть выйдет Лия Ахеджакова, а за ней выйдет Тесак, к примеру, потому что правые так решили.

А про правых на тот момент, кроме Навального, вообще никто ничего не понимает. Потому что никто их никогда не видел и с ними не разговаривал. Это какие-то страшные люди, которые сидят на этом втором оргкомитете, еще периодически как-то подозрительно салютуют правой рукой. Как-то все их шугаются. Я тоже с Лешей говорил по телефону, предупреждал его, что довольно взрывоопасная ситуация, просто потом скандала не оберешься, ну и вообще, многие разбегутся, если узнают, что там будут выступать националисты, при этом непонятно, кто.

И потом ночью происходит судьбоносный разговор Навального с Акуниным. Акунин его уговаривает отменить квоты. Навальный говорит, что это не его решение, а решение оргкомитета. В итоге они договариваются, что квоты остаются, но уменьшаются до трех, по-моему, человек, и имена этих трех человек всем будут заранее известны.

Интересно, что левые никого не волнуют. То есть в квоту левых, теоретически, мог попасть хоть Чикатило - никто бы просто не заметил. Всех волнуют правые.

Самое смешное, что у второго комитета было свое голосование по выступающим на каком-то сайте. А еще было третье голосование - в ЖЖ, где победили Тесак и Мавроди. Оно было совсем флешмобное, но при этом, естественно, все начали орать: почему, мол, вы признаете это голосование, а не то?

В этот момент начинает работать "фактор четверга". Точнее, он срабатывает во второй раз, но от того, что он работает во второй раз, ты уже начинаешь понимать, что существует некоторая цикличность: в четверг перед митингом наступает полный п**дец. Все рушится, принимаются какие-то неадекватные решения, на которые явно будет просто нереально уговорить людей, и всё на грани срыва. А в пятницу все волшебным образом разруливается.

В пятницу собирается оргкомитет в Сахаровском центре, утверждает список выступающих. Остается скользкий непонятный момент, что делать с Прохоровым: то ли звать, то ли не звать. Происходят какие-то закулисные переговоры всю ночь, в результате которых Кудрин на сцену идет, а Прохоров не идет, при том, что, насколько я понимаю, предложения им были сделаны более или менее одинаковые. Прохорова точно звали, при этом Прохоров впоследствии сказал, что оргкомитет типа запретил ему выступать на этом митинге. На самом деле его просто так позвали, что он сам не захотел.

Мы обзванивали музыкантов, потому что вроде бы сцена стоит, звук хороший, все прекрасно. И оказалось, что зазвать никого не удается. При этом все люди более или менее убедительно говорили, что у них концерт в Рязани, в Казани, в Вышнем Волочке, корпоратив, еще что-то. Я, честно говоря, не ожидал на тот момент, что поддержка этого движения среди музыкантов - это три-четыре человека. Там был Кортнев, который вообще проявил себя с самой лучшей стороны: он мало того что приехал, хотя у него в этот день был концерт, так еще и привез какие-то недостающие мониторы. Там были Вася Обломов, Шумов и Леша Паперный, который тоже согласился, не раздумывая ни секунды. Обзвонили мы человек 70, в диапазоне от Макаревича до группы "Барто".

Вы говорили про Болотную, про новую публику и четкое противопоставление "партии интернета" и "партии телевизора" на Болотной. На Сахарова это ощущение было?

На Сахарова вообще ощущение было очень тяжелое. Я почти все время стоял где-то рядом со сценой. Пару раз проходил весь проспект до конца и обратно. И этой картинки с радостными креативными людьми, которую любят показывать по телевизору и в журналах, у меня совершенно не было. Потому что со сцены это все всегда выглядит совсем-совсем иначе, а на Сахарова это выглядело иначе вдвойне. Перед тобой стоит довольно жестко заряженная толпа с флагами…

До сих пор не знаю, чья это была идея, по-моему, это был кто-то из "Солидарности", - они раздали впереди стоящим активистам свистки.

Более того, ведущий митинга Василий Уткин в самом начале митинга сказал, что можно освистывать.

В общем, это была какая-то идиотская идея, которая сильно испортила атмосферу, потому что вся интрига этого мероприятия, по крайней мере, для передних рядов, заключалась в том, кому сильнее свистят. Сильнее всего свистели Собчак, Кудрину и, пожалуй, Тору.

И вот стоит эта довольно агрессивно заряженная толпа, постоянно возникают какие-то подозрительные движухи, националисты лезут через барьеры, пытаются скинуть оператора с подиума. Никакого праздника освобожденной креативности в первых 20 метрах от сцены нет и в помине. И еще все все время свистят.

Еще одна из тем, которая постоянно ходила в интернете, в ЖЖ и каких-то "лайфньюсах" перед этим митингом - якобы сделали VIP-зону для VIP-гостей, VIP-вход и так далее. На самом деле "VIP-зона" - это была выгородка перед сценой, перед операторами, куда пускали только людей без флагов, чтобы не загораживали сцену. В итоге все равно туда пролезли националисты и кто хотел, а LifeNews написали, что это зона для олигархов и их подруг.

При том, что Прохоров стоял где-то в середине проспекта.

Прохоров стоял где-то в середине проспекта. За сценой тусовались выступающие и журналисты, еще какое-то количество случайного народа. На VIP это, впрочем, не походило ни в коем разе. Там был шатер, в котором была одна печка, где все грелись. Один раз Шумов попросил чаю - я, обежав вообще все палатки, с трудом нашел ему чай. То есть степень VIP-услуг была приблизительно как на передовой. Много ходило интересного народу, Божена ходила в шубе, тогда еще преисполненная каких-то надежд.

Меня угораздило забраться на сцену перед выступлением Навального. Стояли сбоку Навальный, Собчак и Чирикова, они как-то весело щебетали, и Леша тоже стоял улыбался. Приходит время выступать, все его хлопнули по плечу, мол, давай, иди, и он выходит - и начинается вот этот рок-н-ролл - "ДА ИЛИ НЕТ?!"

Я реально стоял с отвисшей челюстью. У меня было ощущение, что над толпой какие-то волны ходят. Это было энергетически очень круто, сильно и даже страшно. И был один такой совсем звенящий момент, когда он сказал, что сейчас мы могли бы взять Кремль, - и тут повисла такая пауза, в которую вместилась целая жизнь. "Но мы сегодня этого не будем делать" - фууух!

И вот, значит, Навальный договаривает, возвращается, и все на него такие: "Леш, ты чего, офигел? Какой Кремль?" Он говорит: "Да я не знаю, я вообще не собирался это говорить, как-то само вырвалось".

Ну а что, с другой стороны, если бы он повел народ на Кремль?

У меня машина была припаркована в Даевом переулке, и когда все закончилось, я туда пошел и обнаружил такую картину: все переулки заставлены грузовиками с включенными моторами, и перед ними в полной тишине стоит несколько рядов "космонавтов" со щитами и дубинками наизготовку. То есть ответ на вопрос "а что будет, если народ пойдет на Кремль?" был. Он стоял в переулках и ждал. Конечно, снаружи ничего не было видно, но все входы и выходы были заполнены людьми и техникой, которые готовы были к самому жесткому варианту.

Вы писали, что после митинга у вас осталось тяжелое впечатление. Почему?

Стало понятно, что, хотим мы того или нет, во главе этого протеста встают люди, которые наиболее к этому подготовлены и годами к этому шли, но с которыми большая часть новой публики не готова себя ассоциировать. Более того, я бы сказал, что тот романтический подъем, который был на Болотной, на Чистых Прудах, на Триумфальной - этот романтический период закончился как раз на Сахарова, потому что, конечно, носилось в воздухе ожидание того, что сейчас мы, если даже не пойдем на Кремль, то окончательно откроется какая-то новая перспектива, которая в конечном итоге кого-то приведет к Кремлю, наверное, - а нам даст надежду, что ли, и понимание того, куда дальше двигаться.

Люди, которые оказались на трибуне, довольно расчетливо смотрели на эту толпу как на ресурс. То есть слова типа "мечта", "будущее", "надежда" - их произнес, по-моему, только Яшин. У него была очень вдохновенная речь, странным образом ее никто не заметил. Вот тут оформился тот дискурс под условным названием "Путина на нары", который выступал главным раздражителем для этой новой публики и в итоге привел к такому провалу на Пушкинской. Если на Болотной никто ничего не видел и не слышал, то здесь стало все видно, все слышно, и то, что люди услышали, им крайне не понравилось. То есть они поняли, что их не пытаются вдохновить или дать какую-то перспективу, а их пытаются использовать.

А что должно было прозвучать?

Кабы я знал, я бы, наверное, сейчас уже подъезжал к Спасским воротам на бронированном "мерседесе". Это одна из главных интриг этой зимы: поиск каких-то новых слов, новых понятий и нового понимания, как дальше жить. Поиск во многом безуспешный, то есть, как в известном анекдоте, "многие уехали, так и не отдохнув". Многие, сходив на все митинги, так и не услышали какого-то Мартина Лютера Кинга, или Джона Кеннеди, или Нельсона Манделы, который бы поднял знамя надежды, за которым можно было бы, не кривя душой, смело пойти.

Но понимание, которое многими достигнуто в результате всей этой истории, тоже довольно важно. Если нет Мартина Лютера Кинга, то и не надо. Если нет лидера, который готов повести за собой, то мы сами как-нибудь справимся. На площади выходят взрослые самостоятельные люди, и то, что они не готовы подписаться ни под Немцовым, ни под Удальцовым, ни даже под Навальным, - может быть, это не так уж плохо. Они себе на уме, они сами понимают, что делать, а если не понимают - посидят, подумают - поймут.

Вот эта кажущаяся безлидерность - надо просто научиться с этим жить и использовать ее тактические преимущества. У нас все равно, как ты ни относись к людям на трибуне, одна цель, она никуда не делась, она всем понятна.

Люди вышли потому, что было задето их человеческое достоинство. Они увидели что-то такое, что для них было прямо оскорбительно. Нужно было сказать что-то такое, от чего это достоинство снова встало бы во весь рост и развернулось во всю ширь. Нужно было сказать что-то такое, от чего люди почувствовали бы, что они тут главные.

"Мы здесь власть", - как сказал Навальный.

Да, но Навальный все равно обращается к массе как к массе. Он делает все круто, но он не то чтобы в этот момент возвращает тебе человеческое достоинство, веру в собственные силы, надежду на лучшее, уверенность в завтрашнем дне и понимание того, что то, что ты делаешь, - это правильно. Он, конечно, дает тебе некоторые силы, но на каком-то энергетическом уровне одновременно и у тебя их забирает.

Столкновение с Навальным как оратором действительно… это сейчас все выглядит уже как классика жанра, как образцовая речь из учебника, а тогда для многих это действительно был шок: выходит человек, который шутки шутит в твиттере, разоблачает в ЖЖ какую-то "Транснефть" - и дает такого Игги Попа, причем в жестко-тоталитарном стиле.

Никто так их и не нашел правильных слов, но дальше оказалось, что их нет - и не надо. И когда на последнем митинге вышел какой-то странный мальчик в клетчатом пальтишке по имени Максим Кац, вдруг оказалось, что те довольно нелепые слова, которые он говорит, - это, может быть, и есть самые правильные слова. А он говорит: ребята, мы такие, какие мы есть, не лучше и не хуже. И при этом мы должны пойти и просто взять эту страну в свои руки. Ничего сложного в этом нет. Вот я всю жизнь занимался какой-то игрой в покер, пошел и избрался муниципальным депутатом. Я никому не врал, честно рассказал, что я считаю это бессмысленным занятием, от этого муниципального совета ничего не зависит. Но зато я, если что, постараюсь лечь костьми за вашу детскую площадку, ну и вообще, буду вам рассказывать, как там все устроено.

Все пошли и за него проголосовали. Он сообщил людям, что "мы здесь власть", но только на каком-то более человеческом языке, от которого жить хочется.

Обычные люди типа нас вдруг почувствовали себя хозяевами положения, хозяевами своего города и в какой-то степени своей страны. Происходит совершенно гигантский церемониал под названием "выборы", в который вообще вмешаться невозможно, и все заранее написано на небесах. Нет, ни фига, выходят такие мальчики и девочки, садятся в этих ТИКах и УИКах, делают очень нудную, очень неинтересную, очень тоскливую и, как правило, бессмысленную работу, но в итоге как-то, навалившись всем вместе, все-таки сбарывают этого Левиафана и не дают ему издеваться над собой таким образом, к какому он привык. Левиафан начинает ерзать, дергаться, пускать слезу на холодном ветру, проводить выборы - хотя бы в одном городе - так, что не получает в нем большинства. А в городе уже просто начинает людям реально кости ломать и бейсбольными битами бить, чтобы добиться нужного результата. И участки регистрирует на кладбище.

И это все видят. Это означает, что в этом конкретном сюжете с выборами эти люди вышли, взяли ситуацию в свои руки и в каком-то смысле все равно победили. Они заставили эту железобетонную стенку дрогнуть. И это самое важное.

Мне очень не нравятся разговоры про майдан и про то, что мы пойдем брать Кремль или окружим его палаточным городком. Потому что для майдана необходимое условие - это украденная победа, которую нужно вернуть тому, у кого ее украли. Здесь ничего подобного не было. Мы понимаем, что эту победу украли, но непонятно, у кого. То есть нет такого человека, которому бы хотелось или теоретически, арифметически было возможно эту победу вручить.

Опять же, по вопросу, как бы затащить кого-то в Кремль, - я боюсь, что даже те пара сотен тысяч людей, которые ходили на эти мероприятия, вряд ли договорятся по поводу того, кого именно.

Это движение страшно слабое в том числе и в финансовом смысле. Вот я вспоминал палаточные городки на Украине, майдан и антимайдан, и я помню палатки, которые ставили сторонники Януковича в 2006, кажется, году, у Екатерининского дворца. Это же не то, что какой-то активист "Росагита" Вадим Коровин припер с собой три туристические палатки и хочет их куда-то воткнуть. Там, простите, стояли на огромной территории армейские палатки "Тайга" на 40 человек - с обогревателями, с душевыми кабинами, с туалетами, с полевыми кухнями. Это была огромная инфраструктура. Еще людей туда подвозили и обратно отвозили, они там вахтовым методом сидели несколько месяцев. Это все гигантская машина, которая, по факту, еще и не дала никаких результатов. То есть на тех конкретных парламентских выборах, в той политической коллизии, которая была, в достаточно уже либеральной и демократичной Украине таким методом Янукович ничего не добился. Чего мы хотим добиться здесь тремя туристическими палатками? Это смешно.

Так вот, смысл-то в том, чтобы люди, как выражается Божена Рынска, "накачали бицуху". Может быть, не каким-то самым мощным, эффектным и заметным образом, но у них появилось это умение и это ощущение, что если они увидят некоторую несправедливость или какой-то не устраивающий их момент на локальном или глобальном уровне, то они наденут валенки, подштанники, выйдут на улицу, навалятся все вместе и, глядишь, как-нибудь одолеют Змея-Горыныча.

Это ощущение есть. К вопросу о том, почему на Сахарова было разочарование, - потому что от него это ощущение, скажем так, не укрепилось, а наоборот, затаилось на время. Потом мне, по крайней мере, пришлось потратить все зимние каникулы на то, чтобы себя из какой-то эмоциональной ямы выцарапать.

...Опять же, чем я, или Акунин, или Парфенов отличаются от Немцова и Рыжкова? Тем, что они всю жизнь этим занимаются, а мы - в первый раз. И мы вообще не понимаем, как у них там в этой политике все устроено. И ты действительно постоянно впадаешь в какое-то ох**ние, и нужно как-то договориться с самим собой в первую очередь, что это все не катастрофа, а просто так жизнь устроена, и надо в этих обстоятельствах что-то дальше делать.