Завершившийся чемпионат мира по хоккею не принес громких сенсаций. Главной его неожиданностью еще на групповом этапе стал выход в плей-офф сборной Франции. Безусловно, для французского хоккея — событие впечатляющее. Подопечные Дэйва Хендерсона сумели повторить достижение почти двадцатилетней давности, в 1995-м сборная Франции, ведомая своей тогдашней главной звездой Филиппом Бозоном, также просочилась в плей-офф. С подвигом французских хоккеистов вопросов нет, вопросы есть по другому поводу: кому именно этот подвиг нужен?
Вспомним две даты: 1908 и 1998. Первая важна преимущественно с исторической точки зрения. Тогда в майском Париже представители пяти стран создали международную лигу хоккея на льду (сперва именовавшуюся не IIHF, а LIHG). Примечательно, какие именно страны это были — Бельгия, Франция, Великобритания, Швейцария и Богемия. Президентом данного объединения стал французский фигурист Луи Манью. Иногда кажется, что решения в мировом хоккее до сих пор принимают «фигуристы» из стран, занимающих места на периферии этого вида спорта.
1998 — первая Олимпиада, в которой участвовали все сильнейшие хоккеисты мира. Момент значимый — был создан турнир, сопоставимый по привлекательности с футбольным мундиалем. Трансформация олимпийского хоккея сделала его безоговорочным локомотивом зрительского интереса к зимним Олимпиадам, воспринимающимся с той поры как «хоккей и другие виды спорта». Это общеизвестно. К сожалению, изменения в статусе олимпийского турнира никак не повлияли на структуру и формулу проведения чемпионатов мира, которые, естественно, сразу же много потеряли в своей значимости.
В чем главное отличие чемпионатов мира по футболу и хоккею? В количестве участников, в формуле турнира, в частоте проведения или во внимании аудитории? Безусловно, во внимании аудитории. Но интерес миллиардов землян к главному футбольному турниру обусловлен не только фактом, что это вид спорта №1 на большей части суши. Это еще и вопрос престижа самого турнира. Представьте себе, что ФИФА решила брать пример с ИИХФ и проводить мундиали ежегодно. Сколько лет потребуется, чтобы это событие из главного спортивного мероприятия четырехлетия превратилось в просто популярное, не более?
Сколько нужно команд, чтобы каждый матч вызывал реальный интерес? Восемь, максимум десять. При этом из обихода исчезнут истории о героизме клюшкетеров, зато каждый матч будет нести реальный хоккейный смысл. В нынешней структуре ИИХФ целых четыре лиги: элитная с 16 командами, дивизионы 1 и 2, насчитывающие по 12 стран и третий дивизион, в который входят все оставшиеся (сейчас восемь команд).
Сам факт того, как редко проходит футбольный чемпионат мира, придает дополнительную значимость каждому его эпизоду. От отборочных матчей где-нибудь на окраине Океании до штанги или судейской ошибки, повлиявшей на исход конкретного матча. Следующий шанс что-то исправить будет лишь через четыре года, за которые многое изменится в жизни футболистов и болельщиков. И это добавляет значимости любому мало-мальски важному событию футбольного мундиаля. Если же мероприятие проходит каждый год и при этом не способно собрать всех сильнейших…
В последние годы у ИИХФ на все вопросы о переменах ответ один: наша задача — популяризация хоккея. Стоит пояснить, что именно в это вкладывается. Во-первых, больше команд на ЧМ — больше внимания к хоккею; во-вторых, чемпионаты мира каждый год — больше прибыли, а значит, больше денег на развитие хоккея. Поэтому, мол, мы и вынуждены закрывать глаза на падение уровня турнира, где часть матчей играется между командами разными по классу, а еще часть — между равными по классу, но весьма посредственными сборными.
Проблема заключается в том, что тезисы эти хороши только на бумаге. Потому что матчей, на которые приходится закрывать глаза, намного больше разумного количества, и это совершенно точно не популяризация хоккея, а ровно наоборот — уничтожение интереса к турниру с гордым названием. Не нужно смотреть телевизионные рейтинги, достаточно вспомнить пустые трибуны в Финляндии и Швеции два года назад на матчах группового этапа. И даже на следующий год, когда цены ощутимо снизили, в этих же очень хоккейных странах посещаемость была проблемой, а аншлаги случались исключительно на встречах хозяев.
В чем главное отличие чемпионатов мира по футболу и хоккею? В количестве участников, в формуле турнира, в частоте проведения или во внимании аудитории? Безусловно, во внимании аудитории. Но интерес миллиардов землян к главному футбольному турниру обусловлен не только тем фактом, что это вид спорта №1 на большей части суши. Это еще и вопрос престижа самого турнира. Представьте себе, что ФИФА решила брать пример с ИИХФ и проводить мундиали ежегодно.
Существовала бы эта проблема, если бы на групповом этапе играли только восемь-десять сильнейших сборных? Если бы формула турнира не состояла из унылого группового раунда на семь матчей и медального плей-офф всего на три игры? Финалист чемпионата сборная Финляндии наглядно доказала, что на групповой этап можно просто «забить», но добраться до решающей встречи.
Да, популяризация хоккея — важнейший способ увеличить число стран, где он действительно популярен. Вот только не нужно для этого превращать чемпионат мира в хоккейный фастфуд. Нельзя популяризировать продукт, одновременно понижая его качество. Вернемся к достижению французов. Где за пределами самой Франции главная сенсация турнира вызвала интерес? В какой стране она способствовала повышению рейтинга турнира (не говоря уже о популярности вида спорта в целом)? Ответ представляется очевидным. Скорее, подавляющее большинство людей, услышавших, что французы вышли в плей-офф, подумали: ну и уровень турнира в этом году.
Популярная в хоккейных кругах идея «стабилизации» международного чемпионата действительно могла бы восстановить престиж мероприятия, носящего гордое имя «чемпионат мира», но неспособного собрать всех сильнейших в принципе, а уж в олимпийские годы и подавно.
Возвращение Кубка мира (вроде бы как дело решенное) создает два турнира в четырехлетие. Таким образом, переведя турнир на двухлетний цикл, можно заметно повысить его привлекательность в глазах действительно хоккейных держав. Причем ничто не мешает в годы Олимпиады и Кубка мира организовывать какие-то турниры рангом пониже.
Не менее важно было бы и сократить число команд. Именно огромная разница в классе между элитой и середняками превращает групповой этап в мероприятие, навевающее скуку. Сколько нужно команд, чтобы каждый матч вызывал реальный интерес? Восемь, максимум десять. При этом из обихода исчезнут истории о героизме клюшкетеров, зато каждый матч будет нести реальный хоккейный смысл. В нынешней структуре ИИХФ целых четыре лиги: элитная с 16 командами, дивизионы 1 и 2, насчитывающие по 12 стран, и третий дивизион, в который входят все оставшиеся (сейчас восемь команд). Если элиту сократить до 12 сборных — это уже был бы существенный шаг к повышению качества ЧМ. Интересный чемпионат от первого матча до последнего еще больше способствовал бы реальной популяризации хоккея в мире, а не в отдельных странах, просочившихся в элиту из-за «раздутых штатов».
В эпоху, когда североамериканский и европейский хоккей варились в собственном соку, встречаясь на высшем уровне лишь в формате суперсерий между СССР и НХЛ и на Кубках Канады, чемпионат мира имел некий вполне понятный смысл и значение. Это было мероприятие в первую очередь европейского значения, но собиравшее всех сильнейших из Европы, ведь тогда лучшие европейские хоккеисты играли на родине. Олимпиада представлялась некоей квинтэссенцией этих же чемпионатов мира. В 90-е произошло два события, кардинально переигравшие ситуацию. Имеются в виду массовый отъезд лучших европейских игроков в НХЛ и допуск НХЛ-цев на Олимпиады. Первое событие автоматически снизило уровень сборных на чемпионатах мира, куда не доезжали многие европейцы, перебравшиеся за океан. А возникший эталонный турнир для мирового хоккея опустил чемпионат мира на ступень вспомогательного мероприятия.
Нельзя сказать, что ИИХФ не предпринимала абсолютно никаких изменений в структуре ЧМ, просто изменения эти абсолютно не коррелировали с меняющейся реальностью. Гегемония сборной СССР в 70-80-е годы прошлого века сподвигла ИИХФ несколько раз пересматривать формат с целью уменьшить значимость группового турнира. Наиболее радикально — с 1990-го, когда был введен формат плей-офф. Решение, возможно, логичное на тот момент. Но «европеизация» НХЛ и выросший статус олимпийского турнира, безусловно, требовали в последующие годы других изменений. А их не последовало. Напротив, вполне естественное решение — не проводить чемпионаты мира в олимпийские годы, было отменено как раз в 90-х.
Рене Фазель
Фото: Peter Schneider / AP
Еще один не самый значимый, но показательный факт: нынешний руководитель ИИХФ Рене Фазель на своем посту трудится уже пятый срок. Очевидно, подобное доверие означает, что большинство, в общем и в целом, всем довольно. Но на самом деле именно сейчас для спокойного почивания ИИХФ на лаврах наступают потенциально непростые времена. Традиционно позиции ИИХФ на североамериканском континенте довольно слабы. И как только в российском хоккее завершится многолетнее противостояние между ФХР и КХЛ, оттягивающее на себя основные силы и эмоции отечественных чиновников, то в едином порыве с североамериканцами две главных хоккейных силы способны кардинально изменить ситуацию. Правда, пока это все в сослагательном наклонении, но вероятность перемен существует.
А до тех пор главными сенсациями чемпионата мира будут оставаться новости, что наследники д’Артаньяна умеют играть в хоккей. Для подавляющего большинства хоккейной аудитории факт абсолютно незначимый. Как неуловимый Джо, который был просто никому не нужен. Или бозон Хиггса, который никто своими глазами не видел…