«Тогда все стреляли друг в друга» Бывший красноярский губернатор Валерий Зубов о событиях 90-х годов

«Лента.ру» продолжает цикл интервью о недавнем прошлом нашей страны. Вслед за перестройкой мы вспоминаем ключевые события и явления 90-х годов — эпохи правления Бориса Ельцина. Губернатор Красноярского края в 1993-1998 годах и действующий депутат Государственной Думы России от партии «Справедливая Россия» Валерий Зубов рассказал нам об «алюминиевых войнах» в регионе и о том, зачем Александр Лебедь после своей победы на выборах 1998 года пытался посадить его в тюрьму с помощью Владимира Путина.

Первый залоговый

Правда ли, что именно в Красноярском крае состоялся первый в России залоговый аукцион по продаже Норильского горно-металлургического комбината, а глава «ОНЭКСИМ-банка» Потанин, выигравший его, был автором этой идеи?

Да, так говорят. Сейчас, когда все ругают эти залоговые аукционы, хочу выступить в их защиту. С прежним руководством комбината я долго и тяжело конфликтовал, поскольку оно не только постоянно уклонялось от уплаты налогов в краевой бюджет, но и подстрекало власти Норильска перейти под юрисдикцию Таймырского автономного округа.

Когда «Норникелем» завладели Потанин с Прохоровым, они пришли ко мне и прямо сказали: «Мы не собираемся влезать в ваши местные политические склоки, а просто будем делать здесь бизнес». Сейчас мало кто помнит, что на момент покупки ими комбината он был банкротом из-за падения мировых цен на металлы. Если бы его новые владельцы тогда объявили о банкротстве, вся социальная сфера Норильска непосильным грузом повисла бы на бюджете Красноярского края.

Поэтому мы с Потаниным и Прохоровым договорились, чтобы они за долги передали в краевую собственность Красноярский завод цветных металлов, но при этом оставили на балансе «Норникеля» всю социальную инфраструктуру города. Благодаря этому банкротства удалось избежать, а затем и цены на металлоиды постепенно стали расти.

Почему вы считаете, что проведение залоговых аукционов было правильным решением?

Там была сильная политическая составляющая. Залоговые аукционы для того и проводили, чтобы у новых владельцев предприятий возник мощный стимул не допустить прихода к власти тех, кто бы мог их отобрать (то есть коммунистов). Эта цель была достигнута.

Вид завода «Норильский никель», 1998

Фото: Павел Кассин / «Коммерсантъ»

Но у нас в крае продажа на аукционе «Норникеля» «ОНЭКСИМ-банку» привела к тому, что на комбинате наконец-то появился адекватный собственник, с которым можно было иметь дело. Потанин с Прохоровым мне сразу сказали, что им без разницы, куда платить налоги, на что я им ответил, что краевые власти не интересует их выручка. Так мы и нашли общий язык. Для меня это было очень важно, поскольку в то время до 70 процентов бюджета Красноярского края формировалось за счет налогов от Норильского комбината.

Кровавые битвы за алюминий

Какую роль играл в жизни края небезызвестный предприниматель Анатолий Быков, которого многие тогда называли «ночным мэром» Красноярска?

Это совсем не так, никаких проблем с управлением регионом у меня не возникало. Роль Быкова вообще сильно преувеличена, особенно во всех историях с переделами на Красноярском алюминиевом заводе (КрАЗ), вокруг которого крутилось множество очень странных людей, и он среди них был далеко не главный. Одни братья Черные чего только стоили.

Быков поначалу был лишь одним из акционеров КрАЗа. Каким образом он среди них выдвинулся — история темная. Скорее всего, ему в этом помогли в обмен на оказанную им услугу, но это исключительно мои предположения.

Это было время печально известных «алюминиевых войн». Какое у вас было отношение к тем событиям вообще и к Быкову в частности?

90-е годы были эпохой великой социальной революции, когда наверх поднялись выходцы из беднейших слоев общества, тоже имевшие право на свой кусок пирога. Ведь кто такой Быков? У его матери было двое детей от разных отцов, которые в зрелом возрасте стали врагами (его брат работал у меня в краевой администрации руководителем отдела промышленности и беспощадно с ним боролся).

Почему московские или израильские бизнесмены, стремясь завладеть самыми лакомыми кусками бывшей госсобственности в Красноярском крае, могли привозить с собой на переговоры силовое подкрепление, а такие, как Быков, не имели на это право?

Говорили, что чужаков отстреливали сразу по прибытии в Красноярск.

Это было время, когда делились огромные богатства, поэтому все тогда стреляли друг в друга. Быков был одним из немногих выживших — гораздо больше таких людей погибли или сели в тюрьму.

Каким образом вы на это реагировали как губернатор?

Конечно, я все видел, но не вмешивался в эти конфликты, пока их участники не переходили определенную грань, пока не начинали стрелять или вывозить людей в лес.

У нас было несколько очень тяжелых эпизодов, связанных с приватизацией в алюминиевой промышленности. Например, акционирование Ачинского глиноземного завода происходило в настоящей боевой обстановке. Собрание акционеров проходило глубокой ночью. Мы поставили один блокпост на выезде из красноярского аэропорта в сторону Ачинска, а другой, более серьезный — непосредственно перед заводом.

Это чтобы незваные гости из Москвы не пожаловали?

Нет, это чтобы они оружие с собой не пронесли на собрание.

Разве на собрание акционеров можно было прийти с оружием?

Зачастую именно так оно и было. Поэтому мы и ставили заслоны, чтобы приватизация завода не закончилась перестрелкой потенциальных акционеров.

Когда возник ваш конфликт с Быковым, который к тому времени контролировал Красноярский алюминиевый завод?

Конфликт возник в 1997 году вокруг директора «Красэнерго» Владимира Иванникова. Он, вступив в сговор с Быковым, стал поставлять КрАЗу электроэнергию по сниженной цене. Я потребовал от него прекратить это делать — он проигнорировал мои указания.

По моему настоянию в отношении Иванникова завели уголовное дело и взяли его под стражу. Когда мне стало известно, что в камере у него случился инфаркт, я потребовал, чтобы его выпустили, хотя прокуратура возражала. Но Иванников либо ничего не понял, либо боялся Быкова больше, чем меня. Он не перестал снабжать КрАЗ энергией по заниженной цене.

Пришлось нам устроить целую спецоперацию. Доля государства в «Красэнерго» (51 процент) была ровно пополам поделена между Красноярским краем и федеральным центром. Я позвонил в Москву вице-премьеру по энергетике Борису Немцову, и по согласованию с ним мы подготовили распоряжение об освобождении директора предприятия от занимаемой должности.

Я дал свою губернаторскую машину с мигалкой молодой девушке-юристу из краевой администрации, и она ночью в сопровождении начальника УВД Красноярского края вместе с новым руководителем повезла документы о его назначении в офис «Красэнерго». Там было как в кино: начальник краевого УВД ждал в автомобиле у проходной, в приемной директора находились бандиты в малиновых пиджаках, а в кабинете друг напротив друга сидели старый и новый директор предприятия в компании той самой девушки-юриста.

Мы опасались, что снова будет стрельба, но обошлось — увидев юридически безупречное распоряжение о снятии прежнего директора, к тому же согласованное с Москвой, парни в малиновых пиджаках ушли вместе с Иванниковым.

Пугачева и Зыкина против Делона

Действительно ли вы вместе с Быковым в феврале 1998 года участвовали в совещании в администрации президента, на котором обсуждалась подготовка к будущим губернаторским выборам?

Было два таких совещания, где администрация президента вела себя на редкость отвратительно и позорно. Никогда в своей жизни я не испытывал подобного унижения. Приходилось по нескольку часов ждать в приемной заместителя руководителя администрации Виктории Митиной, а потом в ее присутствии представители крупнейших олигархических групп безапелляционным тоном пытались мне диктовать, кому из них какую собственность в крае я должен раздать. Одному Ачинский нефтеперерабатывающий завод подавай, другому Красноярскую ГЭС, третьему — угольный разрез.

Что они обещали взамен?

Поддержать меня на предстоящих выборах, поскольку уже было известно, что мне будет противостоять Александр Лебедь. Второе совещание у Митиной проходило на даче Сталина, и вот там присутствовал в том числе и Быков. Помимо него приехали представитель президента в Красноярском крае и новоизбранный председатель законодательного собрания Александр Усс. Ждали еще главного краевого коммуниста Севостьянова, но он так и не прибыл.

Я спросил тогда Митину: «О чем вы хотите со мной договариваться? Если речь идет о собственности, то все должно быть по закону. Я не могу взять и все раздать непонятно кому, просто не имею права». Она молчит. Продолжаю: «Когда вы шли на выборы в 1996 году, я хоть одно условие поставил? Почему же сейчас вы меня загоняете в угол?»

Позже Глеб Павловский пытался меня убедить, что в то время в Кремле происходили куда более серьезные процессы, и поэтому там всем было не до меня. Я в это не верю — что может быть важнее выборов в крупнейшем регионе России?

Получается, Кремль все пустил на самотек и никакой поддержки вам не оказывал?

Конечно, вся помощь администрации президента только в том и заключалась, что меня постоянно пытались свести с олигархами. У тех же условия простые — мы тебе даем деньги на предвыборную кампанию, а ты нам раздаешь самые лакомые куски госсобственности в крае.

Французский актер Ален Делон — гость Александра Лебедя, 1998 год

Фото: Виталий Иванов / ТАСС

Кончилось все это тем, что я вообще перестал общаться с Москвой, раз никакого толка от нее не было. Ельцин в то время был уже очень болен и фактически отошел от государственных дел. Должен признаться, поначалу я не осознавал всю серьезность ситуации и масштабов будущей битвы, а когда понял, было уже поздно.

Как вы думаете, зачем Лебедю тогда понадобился Красноярский край?

Генерал Константин Пуликовский, с которым мы давно знакомы, как-то рассказал мне одну историю, очень ярко характеризующую Лебедя. Дело было в августе 1996 года, когда чеченские боевики неожиданно захватили Грозный. Пуликовский тогда был командующим объединенной войсковой группировкой на Северном Кавказе.

Тут прилетает Лебедь с указом о своем назначении представителем президента на переговорах с сепаратистами. Собирает он весь генералитет и говорит им буквально следующее: «Дни Ельцина сочтены — он скоро умрет. Сейчас его пытаются реанимировать за границей, где-то в Германии, но он уже не жилец. В Кремле решено, что следующим президентом стану я, поэтому слушайте мой план: сейчас заключим с чеченцами что-то вроде Брестского мира, потом проведем новые выборы, соберемся с силами и отвоюем Чечню обратно».

По словам Пуликовского, все присутствующие на том совещании были настолько ошарашены этим заявлением, что никто не догадался проверить слова Лебедя, позвонить в Москву и осведомиться, где президент. Конечно, ни в какую Германию Ельцина не вывозили, он действительно восстанавливался после инфаркта, но находился в Москве. В этом эпизоде весь Лебедь — ему была характерна склонность блефовать по-крупному.

Лебедь считал Красноярский край трамплином для прыжка в Кремль?

Не знаю. Так явно думал Березовский, сделавший тогда ставку на Лебедя как потенциального преемника Ельцина в 2000-м году. Но сам он не финансировал его избирательную кампанию, деньги шли через банк «Российский кредит», контролируемый Борисом Иванишвили.

Это который потом при Саакашвили станет премьер-министром Грузии?

Да, тот самый. Тогда он активно поддерживал Лебедя и вступил в сговор с Быковым, назначив того вице-президентом своего банка.

С другой стороны, выдвижение генерала в Красноярске очень устраивало Гусинского, активно поддерживавшего Лужкова, а потом и Примакова. Лебедь был для них естественным конкурентом на будущих президентских выборах, потому им было выгодно, чтобы он уехал из Москвы и завяз в рутине красноярских проблем. Впоследствии именно так все и вышло.

Почему жители Красноярского края на тех выборах отдали предпочтение Лебедю?

Как ни странно, ключевую роль тут сыграл приезд в Красноярск Алена Делона в первые дни избирательной кампании. Это произвело на людей колоссальное впечатление. Повсюду пошли разговоры, что если Лебедь сумел уговорить приехать в Сибирь мировую кинозвезду, то он сможет все.

Но за вас приезжали агитировать Алла Пугачева и Людмила Зыкина.

Это было уже после первого тура, фаворитом которого стал Лебедь. Только тогда в Москве спохватились и пытались чем-то мне помочь, даже целую команду политтехнологов прислали. Зыкину приехать в Норильск попросил Черномырдин, которому было очень обидно смотреть, как со мной поступают. Ведь федеральные каналы, контролируемые Березовским и Гусинским, агитировали за Лебедя, а меня поливали грязью.

Когда я вместе с супругой и огромным букетом роз у трапа самолета встречал Пугачеву, она сразу отстранилась и прямо заявила: «Давайте только без этих нежностей. Меня попросили приехать, я отработаю, и на этом все». Потом она немного смягчилась и даже согласилась лететь в Норильск, но затем отказалась, узнав, что там уже выступила Зыкина.

Кто оплатил их приезд?

Я не знаю, я точно ничего не платил. В отличие от Лебедя, мои финансовые ресурсы были очень скромными. Наверное, это кто-то из москвичей организовал. На последнем этапе предвыборной гонки мне стал помогать деньгами Лужков, но было уже поздно.

Тут важно другое — та избирательная кампания стала первым опытом использования в России новейших политических технологий, важнейшую роль среди которых сыграло промывание мозгов через телевизор. Через год подобные методы будут широко использоваться на выборах в Государственную Думу (станут «мочить» Лужкова с Примаковым), но первое испытание они прошли именно в Красноярском крае.

Поэтому я проиграл — не использовал административный ресурс, не пропагандировал свои достижения (а их было немало), наивно полагая, что это будет выглядеть нескромно и что избиратели сами все оценят.

Месть Лебедя

Почему Лебедь стал преследовать вас и ваших соратников после победы на выборах?

У Ельцина тогда были большие проблемы со здоровьем, и многие полагали, что жить ему осталось недолго. Именно поэтому Лебедь очень торопился понравиться не только жителям Красноярского края, но и будущим потенциальным избирателям по всей России. А что у нас в стране нужно сделать, чтобы быстро завоевать всенародную популярность? Разумеется, развернуть широкую антикоррупционную кампанию, особенно если она направлена против политических соперников.

Лебедь пришел к Путину, который тогда возглавлял контрольное управление администрации президента, и попросил провести тщательную ревизию деятельности предыдущей краевой администрации. Путин согласился и даже на сей счет выступил по телевидению.

Его можно было понять — действительно, если новый губернатор обвиняет своего предшественника в масштабных злоупотреблениях, то нужно разобраться. Но силовики восприняли телевизионное выступление Путина как сигнал к атаке на меня, даже создали целых две комиссии по расследованию моих «преступлений» — одну в генеральной прокуратуре совместно с МВД, а вторую в ФСБ.

Я сумел попасть на прием к Путину, объяснил ему специфику красноярской ситуации и сказал: «Владимир Владимирович, проверяйте меня, если хотите — скрывать мне нечего. Но я об одном прошу: чтобы мое имя не трепали по телевизору».

Что вам ответил Путин?

Он внимательно меня выслушал и согласился с моими доводами. И действительно, после этого шумиха на федеральных телеканалах сразу прекратилась.

Тем не менее на меня и моих заместителей сразу завели 51 уголовное дело, по надуманным обвинениям трех бывших вице-губернаторов бросили за решетку. Одного из них, моего заместителя по финансам Владимира Кузьмина, там фактически угробили — после шести месяцев пребывания в тюрьме он тяжело заболел и вскоре умер. Постановление о закрытии его уголовного дела за отсутствием состава преступления вручали уже его вдове. На меня самого уголовное дело завели в тот день, когда я регистрировался кандидатом в депутаты Государственной Думы.

Помимо моих соратников, пострадало еще несколько десятков невинных людей, ожидавших суда в СИЗО. Потом все дела постепенно развалились, причем до суда дошло самое нелепое — по обвинению моего заместителя Владимира Корнева в нарушении экологического законодательства. Его осудили, а через четыре дня выпустили по амнистии.

Правда ли, что вы в то время встречались с Лебедем и обсуждали все эти вопросы?

С Лебедем мы встретились в 2001 году, это была его инициатива. Я уже был депутатом Государственной Думы, и он попросил меня помочь ему наладить контакты с красноярской интеллигенцией. У Лебедя не складывались с ней отношения, что, впрочем, неудивительно. Я ему сразу поставил условие — немедленное освобождение из тюрьмы всех людей, годами сидевших в ожидании суда. Он сразу ответил, что это невозможно, и на этом наш разговор закончился. Через несколько месяцев случилась трагедия — Лебедь погиб в авиакатастрофе.