«Законный принцип обороны — убегай и умоляй» Правозащитник Игорь Шмелев о том, как защититься и не попасть под суд
Фото: Григорий Сысоев / РИА Новости
В Европе на фоне столкновений с мигрантами отмечается рекордный спрос на оружие самообороны у местного населения. В США после нескольких нападений на церкви собираются обучать священников стрельбе и скрытому ношению пистолетов. В России вопрос необходимой самообороны и применения оружия остается наиболее спорным и болезненным. Житель Челябинской области Александр Григорьев, застреливший четырех человек, напавших на его семью, второй месяц остается под следствием в статусе обвиняемого. Помимо психолого-психиатрической экспертизы, ему предстоит еще много допросов, и исход этого дела пока не очевиден. О том, можно ли в России защититься и не попасть в тюрьму, «Лента.ру» побеседовала с председателем правления Всероссийской общественной организации «Право на оружие» Игорем Шмелевым.
«Лента.ру»: Получается, что с точки зрения закона Александр Григорьев — убийца?
Игорь Шмелев
Фото: ongun.ru
Игорь Шмелев: Ситуация классическая. Человек, защищая близких у себя дома, вынужден был применить оружие. Пока мы не знаем всех подробностей, и выплывают некоторые нюансы, которые можно трактовать двояко. В России всех обвиняемых в убийстве держат за решеткой, и факт перевода Григорьева на подписку о невыезде можно толковать как шаг в сторону переквалификации дела.
Почему сразу не завели дело по статье о превышении мер самообороны? Ведь родственники Григорьева сами вызвали полицию, и он никуда не скрывался.
К сожалению, наши правоохранители обычно стараются возбудить дело по наиболее тяжкой статье. При этом по закону у них есть несколько суток, чтобы подумать получше. В случаях аналогичных рассматриваемому всегда производство начинается по статье об убийстве либо о тяжких телесных повреждениях, если нападавший выжил. Секрет прост. За раскрытие тяжкого преступления полицейские и их руководители могут рассчитывать на определенные бонусы: премии и повышения. А вот для самооборонщиков такие обвинения — тяжелейший стресс.
К примеру, зеленоградский байкер Юрий Некрасов, который сидел в СИЗО по обвинению в убийстве участника байк-клуба «Ночные волки» Валерия Белого. Обвинение было в результате переквалифицировано судом на превышение мер необходимой самообороны, но он очень пострадал психологически. Когда я беседовал с ним спустя несколько месяцев после освобождения, было видно, что Некрасов все еще не пришел в себя. Он ведь всерьез готовился к длительному тюремному заключению.
Юрий Некрасов
Фото: zelenograd24.ru
Что вы имеете в виду, говоря о нюансах в деле Григорьева?
Проскакивала информация, что один из выстрелов Григорьев произвел в спину. Это может говорить о том, что нападавший в этот момент пытался скрыться и уже не представлял угрозы. Однако здесь все-таки речь о групповом нападении. Александр стрелял в сторону нападавших, и один из них мог просто развернуться. Такое бывает. Поэтому нужно более тщательно изучить обстоятельства. Важно также проанализировать первые показания, которые дал Григорьев. В этих первых беседах со следователями заключается одна из главных проблем института необходимой самообороны.
Что это за проблема?
Если грамотный адвокат включается в дело о самообороне с первого же дня, есть большая вероятность, что оно будет закрыто еще до суда. В пример могу привести эпизод с Татьяной Кудрявцевой, собиравшей грибы в Солнечногорском районе Подмосковья. На нее напал гражданин Узбекистана, попытался затащить в лес и изнасиловать. Она нанесла ему один удар ножом, оказавшийся смертельным.
Татьяна сразу же позвонила своему начальнику, а тот — хорошему юристу. Адвокат потребовал от следователей, чтобы без него не приступали даже к осмотру места происшествия. Прыгнул в машину и через два часа уже участвовал в процессе. Именно этот человек настоял на медицинском освидетельствовании Кудрявцевой и фиксации других важных обстоятельств. В результате женщина была оправдана. Ей компенсировали расходы на защитника и даже вернули тот самый нож. А вот следователя, несмотря на то, что она тоже была женщиной, как-то не особенно волновали обстоятельства, заставившие подозреваемую убить нападавшего. Она, видимо, мечтала о награде.
Государственный защитник для этого дела не годится?
Как правило, это бывшие следователи и дознаватели, которые работают не в интересах клиентов, а для соблюдения формальностей, и иногда в открытую помогают своим бывшим коллегам «расколоть» фигуранта. Печально, что ошибку с первоначальным выбором адвоката и стратегии защиты исправить практически невозможно.
Где начинается необходимая самооборона? Вот есть у человека земельный участок с домом, как у Григорьева, и вдруг туда без спроса заходят люди, которым он не рад. Имеет он право защитить свою собственность?
Принцип неприкосновенности жилища, частной собственности у нас закреплен в конституции, но более нигде. И поэтому не работает. Скажем, в статье 37 Уголовно-процессуального кодекса РФ о необходимой самообороне это право не упоминается. Отсюда в том числе и родилась наша инициатива «Мой дом — моя крепость», которая довольно быстро набрала достаточное количество подписей, но благополучно зависла где-то в правительстве. Попытки некоторых парламентариев провести законодательные акты, опирающиеся на эту инициативу, пресекаются.
У тех, кто против, — у них ведь все в порядке. Живут в охраняемых поселках, пользуются услугами личных телохранителей, передвигаются на бронированных авто.
В чем основное отличие вашей концепции от той, что существует сейчас?
Законный на сегодня принцип самообороны — убегай и умоляй. Другими словами, человек должен по возможности скрыться от нападающего, попросить того прекратить противоправные действия, предупредить о возможности применить оружие, произвести предупредительный выстрел, а затем уже стрелять с причинением минимального ущерба преступнику. Кроме прочего, по закону, мы должны успеть оценить характер ущерба, который собирается нам причинить злоумышленник. И только в том случае, если возможный ущерб окажется существенным, приступить к активной самообороне.
Александр Григорьев
Кадр: 31tv.ru
То есть, «может, он ничего такого не имел в виду, а лишь собирался попросить сигаретку»? И пара ударов по лицу — не повод стрелять в непрошеного гостя?
Именно. Сами понимаете, к чему приводит такой подход. Тот же Григорьев, как сообщалось, взялся за ружье уже после того, как получил по голове и потерял сознание. Но ведь он мог и не очухаться. Концепция «Мой дом — моя крепость» избавляет собственника или другого человека, находящегося на законных основаниях в квартире, на участке или в гостиничном номере, от необходимости «подставить щеку» ворвавшемуся туда злоумышленнику и минимизировать причиненный ему ущерб.
Как в Америке.
Да. Там, кстати, недавно был случай, когда 13-летний парень отбился дома от двоих преступников. Одного убил, другого ранил из пистолета своей матери. Подростка оправдали и похвалили. Отмечу также, что в некоторых штатах на выживших участников нападения возлагают ответственность не только за незаконное проникновение и нанесенный ущерб, но и за убийство их подельников.
Но требование минимизировать ущерб нападающему кажется разумным.
Это требование здравого смысла, которое не нужно особым образом подчеркивать или делать главным принципом самообороны. У нас в стране разрешено постоянное ношение травматического оружия. В 2013-м это и так не всегда эффективное оружие было еще сильнее ограничено по мощности. Теперь отбиться от преступника в зимней плотной одежде, стреляя ему в туловище, почти невозможно. Пример — эпизод с Алексеем Уразовым из Люберец: он четыре раза безрезультатно стрелял в злоумышленника в упор и лишь выстрел в голову возымел должный эффект. Стрелять в голову из травмата нельзя, но без такого нарушения правил просто не защититься.
Боевое оружие причинит меньший ущерб?
Да. Как бы странно это ни звучало. Международная статистика говорит, во-первых, что боевое оружие реально применяется лишь в 5 процентах случаев. В остальных — достаточно его демонстрации. Во-вторых, лишь в 15 процентах случаев выстрел в туловище человека из пистолета приводит к летальному исходу. А теперь сами подумайте, каков ущерб от попадания с нескольких метров из охотничьего ружья 12-го калибра, которыми располагает большинство наших вооруженных сограждан, включая того же Александра Григорьева? Шансов выжить нет никаких.
Ну, имеем что имеем. Есть какой-то алгоритм, соблюдая который гражданин может максимально снизить риск попадания в тюрьму после успешной самообороны?
Такой алгоритм прописан законодательством. Нужно предупредить оппонента о возможности применения оружия. По возможности — сделать предупредительный выстрел. За исключением тех случаев, когда промедление может принести вред жизни и здоровью. К примеру, был эпизод, когда полицейского привлекли к ответственности за выстрел в воздух. В этот момент человек, которого он защищал, погиб от руки преступника.
После применения оружия человек должен сообщить в полицию. Оказать первую помощь пострадавшему, вызвать скорую помощь. Но в Хабаровске недавно был случай, когда таксист отбивался с помощью травматики от двоих нападавших, и ему пришлось уехать с места происшествия, чтобы не стрелять по ним повторно. Мужчина, правда, догадался сразу же поехать в полицию, а не домой или еще куда-то. Также замечу, что пока одним из необходимых действий стрелка и его родственников является обращение в СМИ.
Эпизод в селе Миасское можно назвать самым массовым расстрелом в целях самообороны?
Да. Этот случай, безусловно, исключительный. Была известная история с нападением на поселок Сагра в Свердловской области, в котором участвовало несколько десятков человек. Но там, насколько помню, был только один погибший. Что касается истории с Александром Григорьевым, остается надеяться, что следствие теперь не будет работать в целях получения премий и «звездочек», а прояснит до конца все обстоятельства.