Лишь бы не было жары Национализм как лекарство от климатических изменений

Так уж исторически сложилось, что борьба за экологию обычно идет в одном наборе с защитой прав меньшинств и левыми идеями. Типичный политик-националист не интересуется проблемами изменения климата или даже отрицает глобальное потепление. По крайней мере, так было до сих пор. Однако ситуация меняется, и вполне вероятно, что вскоре именно националисты окажутся той силой, которая захочет и сможет противостоять негативным климатическим изменениям. Почему это так — читайте в материале «Ленты.ру».

Принято считать, что национализм представляет собой серьезное препятствие в борьбе с антропогенными изменениями климата. До сегодняшнего дня зачастую так оно и было. Однако я убежден, что вскоре национализм все чаще будет выступать в роли той силы, которая станет призывать признать необходимость бороться с климатическими изменениями и сможет мобилизовать на эту борьбу государства и народы.

Материалы по теме:

Последняя конференция перед апокалипсисомО чем пытаются договориться мировые лидеры на саммите в Париже

2 декабря 2015

Парадокс здесь заключается в том, что меры борьбы с изменениями климата должны быть согласованы и скоординированы на глобальном уровне, однако необходимые шаги могут быть сделаны только сильными государствами и их лидерами — а это значит, что они будут действовать, полагая, что блюдут национальные интересы. Задача националистов заключается в том, чтобы понимать их интересы в более долгосрочной исторической перспективе. С другой стороны, по причинам, о которых я скажу позже, у националистов получается мыслить в этих категориях лучше, чем у либеральных капиталистов, которые намертво привязаны к расчетам краткосрочного роста ВВП и уровня жизни.

Мои взгляды на этот вопрос близки к тем, что изложены в докладе сэра Николаса Стерна (Stern Review on Climate Change), подготовленном по заказу британского правительства в 2007 году. Эта работа считается наиболее авторитетным анализом экономики климатических изменений и их предотвращения. Мои опасения резко усилились после продолжительного изучения Южной Азии и других регионов, где и без того нестабильные государства с огромным населением и очень ограниченными водными ресурсами находятся в зоне риска климатических изменений.

Конечно, я не специалист в сфере естественных наук. И лорд Стерн тоже. Он экономист, чья последняя работа посвящена реформированию университетской системы Великобритании. Поэтому мы оба следуем правилу придерживаться консенсуса, сложившегося среди ученых. В отношении антропогенных изменений климата в докладе Стерна говорится, что «научные данные однозначно свидетельствуют о том, что изменения климата представляют собой очень серьезные глобальные риски и требуют немедленного принятия глобальных мер».

Исходя из этого, Стерн делает следующие выводы:

«Никто не может абсолютно точно предсказать последствия климатических изменений; но мы знаем достаточно, чтобы оценить связанные с ними риски. Их купирование — принятие жестких мер по сокращение выбросов — должно рассматриваться в качестве инвестиций, трат, сделанных сегодня и в ближайшие десятилетия, чтобы избежать серьезных проблем в будущем... Есть доказательства того, что изменения климата в конечном счете нанесут урон экономическому росту. Наше поведение в грядущие годы может спровоцировать в этом столетии или же следующем веке глобальные сбои экономической и социальной активности, сопоставимые с теми, что были вызваны великими войнами и экономической депрессией в первой половине ХХ века. И обернуть такие изменения вспять будет трудно или даже невозможно».

Необходимые меры противодействия изменению климата включают две необычные черты, не укладывающиеся в рамки нормальной демократической или авторитарной политики. Во-первых, требуются жертвы, уместные лишь в военное время либо же в период форсированного развития экономики в предвоенный период. Согласно докладу Стерна в его последней редакции 2008 года, цена радикального изменения текущего состояния экономики ради сокращения выбросов углекислого газа может составить около двух процентов мирового ВВП в год. По другим прогнозам, расходы могут оказаться намного выше. Более того, эти расходы будут распределены крайне неравномерно, а некоторые регионы — особенно те, которые зависят от добычи угля, — могут понести сокрушительные убытки. Во-вторых, эти жертвы должны быть принесены живущими сейчас людьми ради благополучия грядущих поколений.

История знает только три идеологические силы, которые были в состоянии требовать и добиваться значительных жертв людьми одного поколения ради будущих поколений: религия, социализм и национализм. В большинстве развитых стран первые две силы относительно слабы, хотя и вполне способны набрать силу в будущем. Однако национализм явно не только жив и здоров, но и заметно крепнет. Это прежде всего относится к Европе и США, хотя западные ученые долгое время утверждали, что национализм — отмирающий пережиток прошлого.

Отчасти отказ прогрессивных интеллектуалов и политиков от национализма и патриотизма привел к тому, что этот идеологический сектор отдан на откуп примитивным, вопиюще невежественным, самолюбивым и недальновидным националистам вроде Дональда Трампа. Тот факт, что большинство мыслителей и активистов в области защиты окружающей среды принадлежат к прогрессивному лагерю, естественно, стал для них огромным препятствием, мешающим даже подумать о национализме как (частично) потенциально положительной силе, или аргументах, которые будут необходимы, чтобы мобилизовать националистов для борьбы за сокращение выбросов углекислого газа.

Я уже упоминал в этой связи две особенности национализма. Первая — его способность создать массовый эмоциональный интерес к тому или иному вопросу, который может заставить население принести огромные жертвы, а также готовность идти на жесткие меры, когда это необходимо нации в целом. В прежние времена эта особенность использовалась либо в ходе войн, либо при экономической мобилизации, но угроза климатических изменений сейчас такова, что ее вполне можно приравнять к войне. Во-вторых, любой национализм, вышедший из стадии гордости за родное племя, базируется на ощущении принадлежности к национальной общности — как определял ее Эдмунд Бёрк, «союза умерших, живущих и еще не рожденных». Такой подход в целом сближал консерваторов-традиционалистов с радикальными либералами-рыночниками, а сейчас напоминает некоторые морально-философские постулаты экологического мышления.

Еще одна критически важная особенность, связывающая национализм и борьбу против изменения климата, — отношение к миграции. Совсем недавно прогрессивные мыслители и политики наотрез отказывались даже думать над ним, но сейчас им приходится это делать. До сих пор последствия изменения климата рассматривались либо в рамках прямых физических последствий, таких как повышение уровня моря или наводнений, либо экономических итогов, либо этических аргументов о нашей обязанности ответственно подходить к природным изменениям.

Такой подход при всей своей обоснованности очень уязвим, так как провоцирует множество встречных аргументов: что богатые страны смогут справиться с основными последствиями климатических изменений при помощи мелиорации и частичного переселения — наподобие того, как это сделали голландцы со своими дамбами; что бедные страны типа Индии смогут сделать это, просто игнорируя ограничения на выброс углекислого газа и становясь богатыми как можно быстрее; что продолжающийся быстрый экономический рост приведет к развитию технологических инноваций, которые позволят богатым странам справиться с проблемой; и что забота о среде обитания и других видах должна идти сразу после заботы об интересах человека.

Но совершенно очевидно, что еще до того, как физические и экономические изменения всерьез затронут богатые страны, для бедных и нестабильных они обернутся катастрофой, вынудив огромные массы людей покинуть свои дома в отчаянных поисках пищи, воды и безопасности. В этой связи не могу не вспомнить одну грустную и в то же время забавную беседу с губернатором одного из российских сибирских регионов, который за ужином сообщил мне, что рад климатическим изменениям, так как это позволит выращивать в его регионе не только пшеницу, но и апельсины. Я в ответ напомнил, что сибирякам, скорее всего, придется делиться этими апельсинами с десятками миллионов мусульманских беженцев из бывших южных стран, на месте которых раскинется пустыня. Ему потребовалось некоторое время, прежде чем он смог прийти в себя и произнести: «Об этом-то я и не подумал».

Ну что ж, настало время об этом подумать. В течение последних лет даже сравнительно небольшой поток мигрантов помог Трампу прийти к власти в США и привел к ранее немыслимому росту влияния радикальных националистических партий в Европе. Если миграция в результате климатических изменений резко возрастет, то существующие государства либо рухнут, либо им придется прибегнуть к мерам, которые будут означать конец демократии. К слову, в наибольшей степени опасность со стороны мигрантов угрожает Индии — великой державе с современной экономикой, которая увлеклась экологическими изменениями, да к тому же еще граничит с двумя странами, по которым изменение климата ударит сильнее всего, — Бангладеш и Пакистаном. Этот пример должен пронять даже президента Трампа и генерала Флинна.

Таким образом, экологи в первую очередь должны работать с национальными элитами, озабоченными вопросами безопасности. Давление снизу, конечно, крайне важно, но для принятия и реализации мер придется убедить влиятельных людей из руководства ключевых государств, для которых вопросы безопасности, как правило, являются первостепенными. В этой связи нельзя не вспомнить эссе под названием «Национальная стратегическая концепция», опубликованное в США в 2011 году. Его авторы — капитан Портер из ВМС и полковник Майклби из Корпуса морской пехоты — основную часть текста посвятили необходимости обновления национальной экономики, особое внимание уделив развитию альтернативных источников энергии, — как в целях укрепления безопасности и экономического развития США, так и из-за угрозы климатических изменений. Эта статья — отличный пример того, как ответственные и дальновидные элиты должны относиться к национальной безопасности, интересам и будущему своей страны.

К глубочайшему сожалению, администрация Обамы не использовала этот документ для выработки соответствующей стратегии, и очевидно, что сейчас, при Трампе, не стоит рассчитывать, что США в течение ближайших четырех лет предпримут какие-либо действия в этом направлении. Зато — и это весьма показательно — глобальное лидерство в этом вопросе все больше переходит к Китаю. Причина — все тот же национализм, в рамках которого китайцы привыкли мыслить, когда речь идет о долгосрочной перспективе. Нынешние правители КНР, разумеется, типичные националисты, а не коммунисты; несмотря на все их недостатки, главного у них не отнять: они полны решимости обеспечить существование государства, которое будет жить и развиваться на протяжении многих грядущих поколений.

Материалы по теме:

Беспощадная борьба за экологиюЧем обернулась кампания против загрязнения воздуха для жителей пекинских окраин

31 января 2016

Будучи китайцами, они ощущают себя гражданами государства, письменная история которого насчитывает несколько тысячелетий, и привыкли мыслить на долгий срок. И один из уроков, который преподнесла китайцам их история, — что экологические катастрофы не только влекут разрушительные последствия для целых групп населения, но и могут разрушать государства, лишая их правителей «мандата Неба» и делегитимизируя целые династии в глазах народа. Ничего подобного западная культура не знала.

В США три сильнейшие наводнения за всю историю в общей сложности привели к гибели около 10,5 тысяч человек. В Китае три сильнейшие наводнения стоили жизни, по самой скромной оценке, 2,5 миллионам, по другим оценкам погибло более 10 миллионов. Думается, США и их соседи смогут обойтись без подобных жертв, прежде чем даже республиканцы поймут, что к проблеме изменения климата нужно относиться серьезно. Главное, о чем им следует сейчас подумать, — это высота стены, которую придется воздвигнуть, чтобы ограничить последствия этого изменения.

«Лента.ру» благодарит Международный дискуссионный клуб «Валдай» за помощь в подготовке публикации.