«Сначала это финансовая необходимость, потом — образ жизни» Монолог вахтовика о жизни и заработках на Крайнем Севере

С середины прошлого века на Севере активно добываются полезные ископаемые. Разработка месторождений цветных металлов, нефти, газа и других природных ресурсов, а также их транспортировка привлекли огромное число рабочих и инженеров. И сегодня трудоустройство на Севере — основная форма занятости десятков тысяч россиян и граждан бывшего СССР, имеющих разрешение на работу. Как живется тем, кто работает в суровых, спартанских условиях Севера? Что заставило их оставить материк? Какие перспективы ожидают? Об этом и многом другом «Ленте.ру» рассказал газорезчик Алексей Гарькин (имя и фамилия изменены) из Пензенской области, работающий вахтовым методом на одном из месторождений Севера.

По совету

Когда жена родила второго ребенка, дочку, денег, даже на самое необходимое стало не хватать. Супруга не работала, возилась с грудничком. Старший сын только пошел в школу, хотя он у меня молодец, уже тогда начинал помогать маме. С работой (в Пензенской области — прим. «Ленты.ру») у меня все было хорошо, по местным меркам я получал неплохо. Но все равно стало как-то тяжело. Залезать в долги или просить помощи у родителей супруги, вешать на них детей я не захотел. Мои старики самостоятельные, сказали мне, что всегда помогут, но время пришло такое, что я сам им должен уже помогать. По совету друга я решил попробовать поработать на Севере, приятель к тому времени (примерно пять лет назад — прим. «Ленты.ру») там хорошо устроился и не жаловался.

Мне повезло — здоровье позволяло, и допуск к работе дали. Компания обещала оплачивать дорогу, проживание и питание. Самое главное — зарплата. Вместе с северными надбавками получалась раз в пять больше, чем дома. Я сперва не поверил, долго сомневался, но потом решил рискнуть. Жена меня не очень поддерживала, боялась за мое здоровье и не хотела надолго расставаться — вахта предполагала, что два месяца я буду на месторождении и только один — дома с семьей. Меня и самого не радовала подобная перспектива, но убедили друг и отец. Сказали, что третий месяц полноценного отдыха того стоит, его я смогу полностью провести с семьей и ни о чем не думать.

На месте

Первые три недели было, скажу честно, очень тяжело, как-то тоскливо. Почти весь рабочий день — на открытом воздухе, а температура редко поднималась выше минус 30-40 градусов Цельсия. К счастью, военную службу я проходил в Мурманске, там хоть и не так холодно, но по погоде все же ближе, чем дома. В общем, привык. В нашем балке (жилой вагончик — прим. «Ленты.ру») жили еще пять человек, трое из Краснодарского края, один из Ленинградской области и казах. Ребята дружные и непьющие, мне, новичку, во всем помогали. Вообще, дружба и взаимовыручка — это отдельная тема на Севере.

Мы работали по шесть полных дней в неделю, вечером сил почти не оставалось, а седьмой день нами считался «полурабочим», позволяли себе раньше закончить. А так у нас был план, который мы должны выполнить, чтобы не выбиться из графика. Обычно мы успевали справиться с работой, но однажды чуть-чуть отстали. У нас закончилась вахта, и нашу работу пришлось, совсем немного, завершать сменной бригаде. Правда, они потом нам тоже оставили небольшой участок своей работы, якобы потому, что не успели из-за нас. Но мне кажется, что сменщики нас захотели проучить. В итоге никто не обиделся, и мы все дружим до сих пор.

Фото: Андрей Александров / РИА Новости

Без этого на Севере никак, одному там долго не протянуть. Нас обеспечивают бесплатным питанием, но всякие «вкусняшки» мы все же привозим из дома. Перед тем как отправиться на вахту, каждый из дома отправляет багаж. На месторождение багаж может прийти с опозданием, поэтому, чтобы мы не лишились привычной пищи с материка, предыдущая бригада нам оставляет немного своих запасов. Мы им потом — тоже. Моя жена в дорогу мне всегда отправляет мед (у ее родителей пасека), настоящий мед, не тот, что продают в магазинах, — из голого сахара. Ну кто при минус 40 пришлет нам такие сладости?

Ближе к дому

Первое время я работал два месяца через один, а потом ребята из Краснодара перешли в другую бригаду, к землякам. Не то что бы я не сработался с новыми, но контакт был уже не тот. Хотя не уверен, что дело лишь в этом. В 2015 году заболела моя жена, а я узнал об этом, только когда приехал в Пензу. Меня встретили ее родители и все рассказали. К счастью, обошлось, всего лишь аппендицит, но я здорово перепугался. Теща сказала, что они решили меня не беспокоить, так как врач быстро провел операцию. С одной стороны, я их понимаю, а с другой, я все равно почувствовал вину из-за того, что никак не поддержал супругу. Хорошо, что жену к тому времени выписали и мы целый месяц провели с детьми.

Тогда мы с супругой решили, что я буду работать не два месяца через один, а месяц через месяц. Я поговорил с руководством, и они пошли мне навстречу. Наверное, потому что я хорошо себя зарекомендовал — со старой бригадой я проработал почти три года. Меня перевели на новый объект, а заработок почти не изменился. Мы с женой уже поднакопили денег и решили заняться ремонтом нашего дома. Она — внутренней отделкой, садом и огородом, а я, как возвращаюсь из командировки, — наружной отделкой. Теща с тестем были не очень довольны — они хотели, чтобы мы переехали к ним и продали свой дом, а мои родители нас полностью поддержали. Отец у меня строитель, поэтому дело идет быстро.

Не знаю, сколько еще проработаю на Севере. Дом-то отремонтирую быстро. Но ведь еще нужно вырастить детей... Мой приятель и коллеги, никто из них, не планируют уходить (с работы на Севере — прим. «Ленты.ру»). Пока есть силы и позволяет здоровье, я тоже буду работать на месторождении. Минимум лет 10, пока младшая не окончит школу, а старший — институт. Север притягивает. У нас любят говорить, что сначала это финансовая необходимость, потом — образ жизни. Я не представляю, что бы делал сейчас и кем был, если бы не послушал в свое время совета приятеля и отца.