«Доброта не является естественным качеством человека» Почему россияне одобряют насилие со стороны представителей власти

Когда речь заходит о том, как россияне относятся к пыткам и другому насилию со стороны представителей власти, социологические исследования дают подчас противоречивые результаты. «Лента.ру» попыталась выяснить, всегда ли результаты зависят от социологов, которые способны запрограммировать респондента на определенный ответ, или общество действительно считает такую практику приемлемой в отношении «определенных лиц» и в «определенных условиях».

Согласно социологическому исследованию, проведенному фондом «Общественный вердикт» и Методологической лабораторией под руководством старшего научного сотрудника Института социологии РАН Дмитрия Рогозина, до 73 процентов россиян одобряют в определенных ситуациях применение насилия работниками правоохранительных органов — даже в тех случаях, когда закон не дает им такого права.

Более 40 процентов опрошенных признали, что представители власти могут идти на незначительное нарушение закона для раскрытия общественно значимых преступлений. Более 63 процентов считают, например, приемлемым применять пытки к преступникам, которые отказываются выдавать местоположение похищенных жертв. Почти 52 процента опрошенных оправдали насилие, примененное полицейскими по отношению к грабителю, который на их глазах выхватил сумку из рук пенсионера. А 73 процента посчитали допустимым, что врач психиатрической лечебницы привлекает других пациентов для усмирения буйного больного.

Вор должен сидеть в тюрьме

Социолог «Левада-центра» Денис Волков в беседе с «Лентой.ру» заявил, что авторы исследования, задавая такие вопросы, установили подвижные границы возможного ответа. «Любое смягчение в формулировках сразу расширяет границы допустимого, — пояснил он. — Многие респонденты просили интервьюера уточнять, что имеется в виду, не понимали ситуации. Там, где есть любая неясность или неточность, мы и получаем повышение показателей допустимости насилия и пыток».

Волков не счел возможным сравнивать результаты исследования, проведенного Методологической лабораторией с результатами опроса, который «Левада-центр» делал для фонда «Общественный вердикт» в 2014 году. Согласно ему, лишь 11 процентов россиян признали пытки приемлемыми. «Если вы хотите узнавать больше, идти глубже, то тут нужны качественные исследования, где люди раскрывали бы свое отношение к вопросу. Здесь же, на мой взгляд, нет ни того, ни другого», — констатировал Волков.

Вячеслав Тарасов, врач-психиатр, специализирующийся на проблемах массового сознания, объяснил результаты опроса повышенной тревожностью и страхом населения перед противоправными действиями. «Если перевести на русский язык, то рядовой гражданин не чувствует себя защищенным от произвола со стороны криминала или каких-то других лиц, — пояснил Тарасов. — Поэтому он считает, что к таким лицам, допускающим насилие по отношению к гражданам, допустимы любые способы противодействия».

По его словам, российское общество все чаще соглашается с крылатой фразой из фильма «Место встречи изменить нельзя», сказанной Глебом Жегловым: «Вор должен сидеть в тюрьме, и не важно, какой ценой». Это связано с боязнью рядового гражданина остаться один на один с преступником и четким пониманием того, что никто за это наказан не будет. И человек просто экстраполирует на себя предлагаемую интервьюером ситуацию.

При этом Тарасов не считает, что насилие в отношении психически больных граждан и в отношении преступников нельзя ставить в один ряд.

— Так рассуждают люди, не сталкивавшиеся с психически больными в реальной жизни, — посетовал Тарасов. — Придите в дом, где живет такой человек, спросите его соседей или тех, кто живет с ним, допустимо ли насилие по отношению к нему. Вы услышите жестокую и циничную правду: можно и нужно, избавьте нас от него. Человек, страдающий психическим расстройством и живущий рядом — это неизмеримое, бесконечное страдание. Он не преступник, не отморозок, просто душевнобольной, но от этого никому не легче.

Что же касается одобрения противоправных действий со стороны полицейских, то тут Тарасов обвинил во всем отечественные телесериалы. «Там сплошь и рядом сотрудники правоохранительных органов попирают нормы права, — пояснил он. — Зрителю внушается: ради достижения справедливости и общего блага закон вполне можно нарушить».

«И я ведь такой же»

«Лента.ру» попросила Дмитрия Рогозина, руководителя Методической лаборатории Института социологии РАН, рассказать о том, как проводилось исследование и как следует интерпретировать его результаты.

Это исследование направлено на то, чтобы перешагнуть основные недочеты опросов общественного мнения, когда мы задаем людям абстрактные вопросы, «вы за добро или за зло», а потом радуемся, что у нас 90 процентов населения за добро.

Мы заранее знали, что если спросим людей напрямую «одобряете ли вы пытки, осуществляемые полицейскими», то 90-80 процентов населения скажут, что, конечно, они осуждают это явление в любых условиях. Но надо отдавать себе отчет, что, говоря о конкретных ситуациях, с которыми люди сталкиваются ежедневно и часто их не замечают, можно обнаружить совсем иную картину.

Это не наша придумка, а давняя традиция, идущая от американского социолога Пола Лазарсфельда, ставившего вопрос о том, что люди зачастую не осознают многие свои поступки. И чтобы получить некое их представление о жизни, необходимо заходить с конкретных вопросов, а потом собрать из ответов общую картину.

Самый яркий пример, из которого мы сейчас черпаем вдохновение, — опрос об отношении к свободе слова, проводившийся в конце 1930-х годов в США. В то время было очень много исследований, в ходе которых респондентам задавался кондовый вопрос: вы за свободу слова, или нет, нужно ее ограничивать или нет? До 100 процентов американцев отвечали, что никаких ограничений ни под каким предлогом быть не может. Более того, американцы считали, что их страна демонстрирует свободу слова как свою основную ценность.

Далее в исследовании выделили четыре группы людей, вызывавших наибольшее отторжение у американцев того времени: коммунисты, гомосексуалы, милитаристы и атеисты. Респондентам задавались примерно такие вопросы: «Если такой человек напишет книгу, и она будет лежать в библиотеке, нужно ее оттуда изъять?» Или «Если этот человек будет выступать на публичном мероприятии, нужно запретить ему это делать?»

После того как опрос был проведен, оказалось, что настоящих ценителей свободы слова в Штатах не больше 20 процентов. И это было настоящее потрясение для США. Все это очень похоже на результаты нашего опроса, где против незаконного насилия так или иначе высказались 20-30 процентов опрошенных (а тех, кто однозначно заявил о том, что не приемлет пытки, — вообще шесть процентов).

Результаты нашего исследования не говорят о том, что в России живут ужасные люди или полиция у нас работает очень плохо. Это говорит в первую очередь о естественной природе человека. Нам нужно снять розовые очки и перестать заниматься демагогией на уровне лозунгов — «ай, какое у нас аполитичное население, оно погрязло в двойственном подходе и не может принимать участия в политической игре!» или «ой, какое оно озверевшее и склонное к насилию, даже родных детей бьют непонятно за что!»

У меня есть гипотеза, что результаты этого опроса были бы примерно такими же даже в самой развитой западной стране. Да, они бы сдвинулись, так как там уровень толерантности выше и лучше прописаны правила работы полиции. Но все равно мы бы увидели, что, примеряя на себя ситуацию, где работает не рациональное мышление, а эмоции, люди поступают совершенно определенным образом.

Если вы ведете автомобиль, вас резко подрезали, сложилась опасная ситуация, то происходит резкий выброс адреналина. Человек выскакивает из салона и начинает ругаться — любой водитель, маневрирующий в напряженном трафике, проходил через это. Наше исследование в первую очередь показывает, что доброта и некие представления о ненасилии не являются естественной нормой или качеством человека. Добрыми не рождаются.

Результат нашего исследования — удивительный. Отношение к превышению полицейскими должностных полномочий не зависит ни от пола, ни от возраста, ни от социального статуса, ни от материального достатка. Оно зависит от двух значимых качеств: первое — это уровень образования, а второе — личный опыт столкновения с подобными ситуациями.

Согласно нашей интерпретации, моральные суждения являются феноменом обучения и возможности включать рациональные суждения в тех ситуациях, в которых у обычного человека на первом месте стоят эмоции. Для меня лично это исследование революционное. Оно позволяет перестать наклеивать ярлыки то на народ, то на власть, то еще на кого-то в поиске врагов, и задуматься о себе, о своей человеческой природе, далеко не невинной. Реакцию населения здесь следует обращать на себя, понимать, что «и я ведь такой же».