В бытность спортсменом Вячеслав Екимов трижды выигрывал Олимпийские игры и был признан лучшим велосипедистом XX века в России. Ныне он занимает пост президента Федерации велоспорта России. Вячеслав рассказал «Ленте.ру» о перспективах своего вида, финансировании и спонсорах, а также допинговой проблеме.
«Лента.ру»: Какие проблемы на посту президента федерации уже решены, а какие еще предстоит решить?
Вячеслав Екимов: Я только разобрался, что происходит. Мои поездки по регионам помогают раскрыть глаза на положение велоспорта в стране. Сейчас в голове уже есть четкий план развития нашей отрасли. К сожалению, у нас основная задача состоит в том, чтобы поменять сознание чиновников, людей из бизнеса, которые будут вкладывать деньги в этот вид спорта, и это процесс не одного дня. На сегодняшний день, я могу констатировать: единственное, чем мы заразили Министерство спорта, и они от нас забеременели одной идеей — у велоспорта в России нет ни одного центра федеральной подготовки. Есть трек в Омске, а также часть разрозненных объектов спорта, которые находятся повсюду, но системы нет, нет объекта, объединяющего все четыре вида велоспорта. Сейчас в качестве кандидатур территориального предложения рассматривается площадка в Крыму.
Там есть все условия для реализации этой идеи?
Там есть необходимая инфраструктура, а условия должны создать мы сами.
Как развивать велоспорт в стране, где нет особо интереса болельщиков и инфраструктуры?
Я считаю, что отсутствие интереса связано с недоработкой СМИ. Сейчас, если провести социальный опрос, то вопросы должны звучать так: «Есть ли у вашей семьи или ребенка велосипед? Умеете ли вы кататься на велосипеде и любите ли вы кататься на велосипеде, если у вас есть такая возможность». Тут сразу становится все ясно. Те 5-10-тысячные заезды, которые проводятся в Москве в минус 25, говорят о многом. У нас есть многое для того, чтобы сделать велоспорт популярным. Но у нас он делится на две части: велоспорт массовый, когда все готовы в воскресный день сесть и поехать куда-то организованно и красиво, а есть профессиональный велоспорт — олимпийский вид спорта. Мы должны развивать оба направления.
В чем ваша основная задача на посту президента федерации?
Моей задачей было прийти и объединить людей, которые занимаются популяризацией этих сфер велоспорта. Федерация не занимается развитием массового направления, хотя по уставу организации обязана, мы сосредоточены на сборной. Также мы финансово ограничены, средств на развитие резерва мало. Министерских средств не хватает на централизованный календарь соревнований, а привлечение внебюджетных средств идет крайне медленно из-за кризиса. Один из других камней преткновения — наши дороги. Велоспорт-шоссе — единственный вид спорта в стране, у которого не определен статус спортивного объекта. Есть спорт, а где им заниматься?! Вот такой парадокс. Поэтому, конечно, то законодательство, которое у нас сейчас расписано под велоспорт — это, как говорят американцы, joke, просто шутка. В 2012 году президент страны дал соответствующее поручение — привести законодательную базу в соответствие. Кое-что доработали, например, разрешили сопровождать группы спортсменов машиной поддержки с желтым проблесковым маячком на крыше. Частично расписали, какие типы дорог могут использоваться в качестве объекта спорта — не федеральные кольцевые трассы. Но позвольте, где таковые имеются? У нас 90 процентов дорог имеют статус «федеральных». Ну и сам по себе закон по перекрытию дорожного движения — условия по безопасности проведения соревнований расписаны таким образом, что после перечисления ряда случаев, по которым движение может быть ограничено, оставлена фраза «…или в других иных особых случаях». Вот именно эта фраза и стала ключевой для чиновников, принимающих решение по ограничению движения. Для кого-то она служит обоснованием перекрывать дороги, а для других остается «отмазкой».
Фото: Paul Hanna / Reuters
Изменяется ли ситуация с финансированием в лучшую сторону, и если изменяется, то за счет чего?
Специфика в том, что целевые средства, направленные на календарь соревнований и на сборные, покрывают расходы только частично. Обеспечение соревнований судьями оплачивается на 100 процентов, скорая помощь — частично. Все, больше ничего не оплачивается, а дальше у нас остается: ГИБДД, РОСАВТОДОР — все ложится на плечи федерации, мы даже не можем это переложить на Министерства спорта. Надеемся, в 2018 году ситуация изменится, пока все находится в плачевном состоянии: денег достаточно для сборной и недостаточно для резерва, абсолютно!
Есть ли какие-то подвижки по части спонсорства?
Спонсоры не приходят из-за того, что нет массового интереса к виду спорта. Приходят только те, с кем налажены личные отношения, кто хочет помочь. Моя мечта как президента: сделать велоспорт продаваемым продуктом. Недавно мы провели чемпионат страны в Воронеже, у нас шла прямая трансляция на YouTube. Как итог — куча просмотров, и сразу пошли отклики от спонсоров.
Помогает ли менеджерский опыт в «Катюше»?
«Катюша» — место, где ты должен шевелиться 24 часа в сутки, и это безусловно помогает. В федерации совершенно другие скорости, но принцип работы должен быть такой же: ты этим делом должен жить, даже если оно не занимает так много времени, и передавать энергию своим сотрудникам, заразить всех.
Планируются ли какие-то изменения в антидопинговой политике?
Говорю только за наш российский велоспорт, не за профессиональный, не за «Катюшу». Я — абсолютный сторонник тех стандартов, которые были внедрены в свое время в команде — нулевая терпимость к применению запрещенных средств и методов, и я хочу внедрить их так же и в федерацию. Проблема заключается в том, что антидопинговая программа должна находиться под крылом РУСАДА, статус которой до сих пор не определен. Нас курируют наши западные партнеры, они приезжают, забирают пробы для анализа, дают указания, но это нельзя назвать системой. Соблазн всегда есть, стимулирующие препараты для спортсменов абсолютно доступны. Приходи, покупай, пользуйся! В отношении употребления допинга должны быть жесткие карательные меры вплоть до уголовной ответственности. Но выстроить систему борьбы с допингом можно только после определения статуса РУСАДА и постепенным выравниванием отношений с WADA, и все эти меры — с поддержкой на государственном уровне.
Какое у вас лично сложилось отношение к докладу Ричарда Макларена?
Здесь моя позиция неизменна: нет дыма без огня, но огня тоже никто не видел. С другой стороны: мы не можем жить по англо-саксонскому законодательству, когда пять свидетелей говорят, что ты виноват, а тебе нужно себя защитить, оправдать и доказать невиновность. Должна быть презумпция невиновности, обвиняете — докажите, не пойман — не вор. Конечно, все это политизировано.
Фото: Felipe Dana / AP
Как вы относитесь к тому, что многие велогонщики используют некоторые добавки для восстановления, и как их использовать, чтобы не попасться? Да и вообще, стоит ли их принимать?
Спорт высших достижений особо опасен. Для опытных гонщиков достаточно обычных восстановительных процедур. Если говорить о молодом спортсмене, нужно вести его по линии жесткой спортивной дисциплины и режима, соблюдения всех тренировочных и восстановительных технологий. В молодости многие не понимают, что такое допинг, они думают, что могут себя стимульнуть и выиграть.
В этой связи, насколько растет роль врача, который отвечает за антидопинговую дисциплину?
В роли врачей должны быть профессионалы, которые смогут контролировать все показания организма спортсмена. Доктор должен отвечать за баланс: туда шагнешь — допинг, обратно — нет результата, нужно находиться посередине.
На Олимпиаде 2016 года в плавании взяли 4 медали, 3 медали в велоспорте, сейчас прошел чемпионат мира по водным видам спорта, на котором наши пловцы завоевали 10 подиумов. Возможен ли такой же качественный скачок в велоспорте?
Возможен, но в отдаленной перспективе. Я был недавно в Казахстане, встретился с Владимиром Сальниковым, пообщался и понял, откуда взялся этот скачок. Федерация плавания дошла до того, что города приглашают их привезти чемпионат страны, а они уже выдвигают условия. Это связано с повысившимся уровнем развития, базирующемся на пристальном внимании к сборной. Там у каждого спортсмена в сборной нет своего наставника, но есть главный тренер, который тренирует всю команду. В велоспорте как раз у каждого гонщика личный тренер. Создать институт сборной крайне сложно при таком менталитете и подходе. Необходимо интенсивно работать в этом направлении и готовить тренеров высшей квалификации для привлечения к работе в сборной команде.
От кого из российских спортсменов в ближайшие годы можно ожидать победы на гонках уровня «Тур де Франс»?
Ильнур Закарин и, пожалуй, все на сегодняшний день. Может быть, Матвей Мамыкин, но ему еще многому стоит научиться. И я думаю, Павел Сиваков – из ближайшего резерва, представитель самого молодого поколения.
Что лучше выиграть Олимпийские игры или классику?
Я выиграл и Олимпиаду, и классику. Олимпиада всегда важнее!