Разборки на костях В деле «пьяного мальчика» появились неожиданные подробности, но они все усложняют

В конце октября Следственный комитет (СКР) попытался поставить точку в спорах вокруг дела «пьяного мальчика». Приглашенные СКР эксперты пришли к выводу, что шестилетний Алеша Шимко, сбитый насмерть в апреле этого года во дворе собственного дома, был трезв. Против судмедэксперта Михаила Клейменова, определившего алкоголь в крови ребенка, возбудили уголовное дело о халатности. Однако выводы экспертов СКР оказались более сомнительными, чем результат первой экспертизы. «Лента.ру» выясняла, почему не стоит верить самому авторитетному заключению и какими сюрпризами могут закончиться разборки в экспертной среде.

Изгой общества

18 октября в программе «Пусть говорят», посвященной делу «пьяного мальчика», заведующий отделением Бюро судебно-медицинской экспертизы городского округа Железнодорожный Московской области Михаил Клейменов заявил, что подвергся травле: «Какие у вас основания делать меня изгоем общества? Я сделал все, что должен был сделать практикующий эксперт».

— Вы же понимаете, что 2,7 промилле — это запредельная доза для ребенка шести лет? — вкрадчиво спросил врач-нарколог Эркен Иманбаев.

— Давайте оперировать фактами, — с готовностью отозвался Клейменов и достал номер журнала «Судебная медицина» за 2017 год. — Данные свидетельствуют о том, что у детей с высокой концентрацией алкоголя в крови были внешние проявления как легкой, так и средней тяжести опьянения. В 2012 году трехлетний мальчик выпал из окна 8 этажа. У него нашли 2,1 промилле, — Клейменов водил пальцем по бумаге, но слова утонули в возмущенном гуле.

Безэмоциональный танатолог выглядел нелепо, апеллируя к цифрам, и нарушал законы скандальной программы, упрямо отказываясь покаяться в том, в чем его подозревало большинство, — подлоге.

«Вы хотите порушить все устои государства? Вы подвергаете сомнению и следствие, и судебно-медицинских экспертов? О чем вы говорите?» — почти с отчаянием обратился он к залу с риторическими вопросами, на которые никто из его оппонентов не собирался отвечать.

Ни ведущий программы, ни гости студии еще не знали, что в этот момент на сайте Следственного комитета России было опубликовано официальное заявление. Клейменова обвинили в халатности. «Нарушил положения действующих нормативных актов», «произвел изъятие образца крови погибшего мальчика ненадлежащим образом», «не провел биохимического исследования», «нарушил права потерпевших» — «вывод о состоянии ребенка в момент дорожно-транспортного происшествия является необоснованным». Ролик с официальным представителем СКР добавили в программу уже при монтаже, на следующий день. Клейменову ответило государство.

Вопреки ожиданиям, комиссионная экспертиза от СКР, в которой участвовали 18 специалистов из научных учреждений Минздрава и Минобороны, вовсе не расставила все точки над i в скандальном уголовном деле. Напротив — вызвала еще больше вопросов.

Клиника шести процентов

Экспертиза СКР на выявление алкоголя в крови шестилетнего Алеши Шимко была всего лишь второй. Первая обнаружила алкоголь и (якобы) продукт его распада — ацетальдегид — в анализах погибшего ребенка. Вторая, в мае, подтвердила, что образец, отправленный химикам (на алкоголь), и образец, отправленный биологам (на предмет того, чья это кровь), совпадают, то есть взяты у одного человека и не заменены на этапе анализа. Третья — что ДНК крови погибшего и ДНК матери мальчика совпадают, то есть, принадлежат именно ребенку. Четвертая, в июне, на анализ алкоголя в смывах крови с днища автомобиля, — была признана невозможной из-за низкого качества предоставленных образцов.

По сути, Клейменов и его коллеги в последующих экспертизах лишь устанавливали принадлежность крови ребенка, а не перепроверяли наличие алкоголя. Это требовало большей компетенции и признания недочетов при заборе анализов: если бы Клейменов взял не только кровь, но и мочу, как того требует приказ Минздрава №346, возможно, были бы иные доказательства прижизненного употребления спирта ребенком. Однако этого не сделали.

Клейменов пытался пойти дальше и убедить общественность, что ребенок действительно мог быть пьян. Мысль очевидная: детей иногда спаивают. Но, высказанная категорично, она лишь усиливала гнев публики и воспринималась как издевательство. К тому же, эксперт явно превышал свои полномочия: объяснять причины результата — задача следователя, а не врача.

«Вы хотите сказать, что шестилетний мальчик выпил бутылку водки?» — негодовал в июне телеведущий Андрей Малахов. Это было откровенным передергиванием. Согласно формуле Эрика Видмарка для расчета алкоголя в крови, мальчику весом 20 килограммов достаточно было выпить чуть больше 40 граммов спирта для такой высокой концентрации. Необязательно стопки водки в чистом виде — это могла быть банка сладкого коктейльного напитка, бокал сладкого портвейна, два стакана пива. Чисто теоретически ребенок мог получить такую дозу самостоятельно.

И Клейменов, и его коллеги прекрасно понимали, что 2,7 промилле соответствуют высокой степени опьянения. Поэтому под руководством главы Бюро судебно-медицинской экспертизы Московской области Владимира Клевно они исследовали статистику за 2016 год. Результаты были опубликованы в подведомственном журнале «Судебная медицина».

Эксперты посчитали, что из 356 погибших детей (от 0 до 17 лет включительно) спирт в крови был обнаружен в 57 случаях. То есть почти у каждого шестого. В основном это были подростки 14-17 лет. Четверть погибших — дети младше 7 лет. Был и трехлетний ребенок с 5,3 промилле, умерший от отравления этиловым спиртом. Стоит, правда, отметить, что у сверстников Алеши Шимко из этого списка не было столь высокой концентрации алкоголя.

Также эксперты изучили, какие симптомы сопутствуют опьянению у несовершеннолетних. Из 256 исследованных в прошлом году детей высокую концентрацию спирта в крови — выше 2,3 промилле — обнаружили у 16-ти. У большинства из них — 14 ребят — были симптомы средней и тяжелой степени отравления: от рвоты и поноса до предкоматозного состояния. Только у одного были легкие симптомы: эйфория и повышенная активность (6 процентов от общего числа).

В интервью «Ленте.ру» судебный врач Виктор Колкутин заявил, что эта статистика была собрана специально, чтобы «подстелить соломку» коллегам Клейменова. Но, по сути, 6 процентов детей с высокой степенью опьянения, но без ожидаемых видимых проявлений — скорее исключение, а не правило.

Золотое дно

Дело «пьяного мальчика» стало своеобразным золотоносным Клондайком для журналистов. Тому способствовали и несколько сюжетных линий (трагедия в обычной российской семье, бездействие правоохранительных органов, криминальное прошлое мужа виновницы ДТП Ольги Алисовой), и простор для конспирологических версий (например, о том, что отбывающий наказание муж Алисовой шантажировал прямо из колонии власти города, чтобы те украли камеры с места ДТП), и легкость манипуляции (приоритет эмоциональной вовлеченности перед необходимостью разбираться в химии и медицине, чтобы делать выводы).

Факты были не нужны: появление в одной студии статного голубоглазого офицера Росгвардии, плачущего при всех от боли утраты, и сухопарого темноглазого танатолога, без эмоций отвечающего на непонятном профессиональном медицинском жаргоне, сразу определяло симпатии специфической аудитории.

Клеймить эксперта взялись даже его коллеги. Профессор судебной медицины Виктор Колкутин заявил «Ленте.ру», что уверен в виновности врача. По его словам, подлог был простой процедурой: «Банально на кончике иглы инсулинового шприца внести в пробирку каплю спирта — занимает три секунды». На вопрос, почему же Клейменов в таком случае не ввел дозу поменьше, для более убедительного результата хотя бы в 1 промилле, Колкутин ответил: «Когда стоишь на потоке и знаешь: что бы ты ни написал, все сойдет с рук, — быстро утрачивается чувство края».

В программе «Человек и закон» даже сообщили сумму, которую якобы передала Алисова Клейменову за «пьяную экспертизу»: 100 тысяч евро. Назвал ее аноним, стоя спиной к камере, никаких других доказательств у журналистов не было. Но почему с такими связями и финансовыми возможностями женщина за несколько лет не смогла вызволить мужа из колонии, добиться его условно-досрочного освобождения, — программа умолчала.

Отец ребенка Роман Шимко рассказал «Ленте.ру», что не только намерен привлечь Клейменова и следователей за преступный сговор: якобы даже в Германии собираются возбудить уголовное дело (пока непонятно, на каких основаниях). По его словам, руководство Клейменова, имея параделовые связи с немецкими коллегами, обратилось к их авторитету, чтобы те подтвердили: его экспертиза верна. Но немцы позвонили Роману и предложили провести свою экспертизу: с похорон сына у него остался локон волос, и он передал его в Германию. Результаты исследования держат в тайне. На запрос «Ленты.ру» о самом факте исследования в немецкой клинике ответили уклончиво, сославшись на неразглашение личной информации.

«Это фантастика»

Современные методы исследования действительно позволяют ответить на главный вопрос: попал ли спирт в кровь шестилетнего ребенка прижизненно или посмертно? Если спирт попал в организм при жизни, должны быть продукты его распада. Как правило, ищут ацетальдегид — он образуется в печени. Ацетальдегид легко испаряется при неправильном хранении, и добавить его в пробирку с кровью умышленно практически невозможно. Проблемы две: в России этот анализ достаточно редкий — при Бюро судебно-медицинской экспертизы есть только одна лаборатория в Москве, и в норме в организме каждого человека всегда есть некоторое количество и этанола, и ацетальдегида — крайне важно определять концентрацию.

В скандальной экспертизе, подписанной Михаилом Клейменовым, было указано не только 2,7 промилле этанола, но и то, что найден ацетальдегид. Однако его количество не было определено экспертом-химиком, и Клейменов не посчитал нужным это уточнить. Таким образом, доказательство оказалось неполным и вызвало сомнения у более пытливых экспертов. Так, профессор судебной медицины Виктор Колкутин сообщил «Ленте.ру», что отсутствие концентрации ацетальдегида и вовсе может говорить о том, что вещества в крови не было.

Возможно, именно так и посчитали эксперты созванной СКР комиссии. Они нашли другой предлог упрекнуть Клейменова: при повторном анализе в биоматериалах Алеши Шимко искали и не выявили другой продукт распада спирта, более устойчивое вещество, — этилглюкуронид. Где именно — в крови или волосах — не уточнили (обычно второе).

Это еще более странная претензия. Во-первых, исследование на этилглюкуронид в России не проводится ни в одном Бюро судебно-медицинской экспертизы, и у Клейменова едва ли была возможность заказать его, даже если бы он хотел выйти за рамки инструкций Минздрава. Во-вторых, этот анализ, как правило, используют в работе с хроническими алкоголиками, однократный прием спирта крайне сложно выявить. Особенно по волосам: это зависит от их структуры, химического воздействия, динамики накопления, поэтому нужны очень чувствительные методы анализа и качественные образцы.

Это касается и экспертизы, якобы сделанной в Германии: вещество копится от корней к концам волос, поэтому, если спирт поступил в кровь накануне смерти, нужно вырывать его с корнем (и следует учитывать, что даже в корень за несколько часов вещество может не поступить). Единственный вывод, который можно сделать по отрезанному локону при отсутствии этилглюкуронида, — о том, что ребенка не спаивали систематически.

Однако самое большое недоумение экспертного сообщества вызвала версия СКР о 2,7 промилле в крови: якобы Клейменов загрязнил образец «спиртообразующей микрофлорой», и начался процесс брожения. Неизвестно, был ли сделан соответствующий посев и найдены ли конкретные бактерии-возбудители. В человеческом организме действительно продуцируется эндогенный алкоголь, но даже если пробирки хранились не в холодильнике, достижение такой концентрации исключено.

«Еще можно допустить, что крышу "Зенит-Арены" расклевали бакланы, но — что ее разнесли лазерами марсиане?.. Даже если пробирка с кровью пять суток стояла открытая, на подоконнике, при комнатной температуре, "спиртосодержащая флора" не могла бы привести к такому результату с нуля. За полгода накопилось бы максимум 1,5 промилле. Это фантастика», — заявил «Ленте.ру» судебно-медицинский эксперт Виктор Колкутин.

Передел экспертов

Впрочем, странное заключение СКР не говорит о том, что ведомство привлекло некомпетентных специалистов, отмечает Колкутин. Он уверен в другом: Клейменов добавил спирт в пробирку сам, а признание мальчика трезвым прижизненно и нелепая аргументация — это компромисс между восстановлением доброго имени семьи Шимко и нежеланием привлечь эксперта за подлог. По его мнению, за Клейменовым стоит руководство Бюро СМЭ Московской области: если найдутся доказательства его преступления, придется отстранить от работы и их.

Действительно, спустя пять дней после предъявления обвинения Клейменову источник «Интерфакса» сообщил, что из-за скандала с «пьяным мальчиком» по требованию Минздрава Московской области уволили главного судебно-медицинского эксперта Подмосковья Владимира Клевно. Однако спустя час Минздрав это опроверг. «Есть экспертиза, все пойдет через суд», — заявили в ведомстве.

Доказать фальсификацию реально, если провести эксгумацию. Это решение в ведении Следственного комитета. Однако, учитывая уровень аргументации даже по подозрению Клейменова в халатности, возможно и другое: доказать подлог невозможно, поскольку его не было. Дело против судебного медика Минздрава скорее даже выгодно Следственному комитету. В марте этого года глава ведомства Александр Бастрыкин говорил, что СКР планирует создать собственные медицинские подразделения. По сути — ограничить монополию судебно-медицинских экспертиз, которые сейчас подведомственны Министерству здравоохранения.

Причиной такого решения, по данным «Ленты.ру», стал усиливающийся конфликт между следователями и судебными медиками: якобы подчиненные Минздрава все чаще мешали установить истинные обстоятельства уголовных дел и допускали ошибки. Таким образом, скандал с халатностью Клейменова — еще один аргумент в пользу революционной в юриспруденции инициативы.

Сами судмедэксперты действительно восприняли дело против Клейменова как угрозу: если выяснится, что утвержденная Минздравом методика, по которой производился анализ, недостоверна, это может иметь весьма нежелательные последствия. Такой поворот событий вызовет массовый пересмотр всех уголовных и административных дел, в том числе — по лишению прав. Соответственно — возмещение ущерба и компенсации бывшим нарушителям (и обвиняемым). Однако этот удар по государственному бюджету вряд ли станет искуплением трагедии в отдельно взятой российской семье.

P.S. Уже после публикации статьи в редакцию «Ленты.ру» поступила информация о том, что была проведена дополнительная экспертиза на наличие алкоголя в биологических материалах погибшего мальчика. Анализ по методу газовой хроматографии был сделан в июне в одной из лабораторий столичного Бюро судебно-медицинской экспертизы. Экспертам-химикам был направлен образец ткани почки ребенка, взятый ранее для гистологического исследования. Специалисты не обнаружили в материале этанола и продуктов его распада. По словам источника, это указывает на фальсификацию первой экспертизы.

Остается открытым вопрос, почему в Следственном комитете решили не публиковать эти данные, ведь они влияют и на квалификацию уголовной статьи, инкриминируемой Клейменову, и говорят в пользу версии о возможном преступном сговоре в этом деле. «Лента.ру» продолжит объективное освещение темы.