Россия занимает 73-е место в мировом рейтинге гендерного равенства — между Доминиканской Республикой и Кенией. Причины просты: разрыв между зарплатами мужчин и женщин на 30 процентов, декриминализация домашних побоев и отсутствие закона о домашнем насилии, многомиллиардные долги по алиментам, слабая представленность женщин в органах власти и списках самых богатых россиян, а также попытки репродуктивного насилия (вывода абортов из ОМС). Госдума нередко ставит вопросы о преодолении дискриминации. По просьбе «Ленты.ру» феминистка и колумнистка Екатерина Попова рассказывает о судьбе ключевых законодательных новелл, касающихся прав женщин, и о том, почему наша страна пока не вошла в лидеры по гендерному равноправию.
«Гендерный закон»
Законопроект «О государственных гарантиях прав и свобод мужчин и женщин и равных возможностей для их реализации» был внесен в Госдуму в 2003 году депутатами Вячеславом Володиным, Олегом Морозовым, Екатериной Лаховой и Геннадием Райковым. Первая редакция была довольно сдержанной: в документе говорилось, что для устойчивого развития страны необходимо уничтожить дискриминацию по признаку пола и обеспечить равные права, свободы и возможности мужчинам и женщинам.
В законопроекте впервые был использован термин «гендер»: авторы расшифровывали его как «социальный аспект отношений между мужчинами и женщинами, который проявляется во всех сферах общественной жизни, включая политику, экономику, право, идеологию, культуру». Под гендерным равенством понимался «равный правовой статус женщин и мужчин и равные возможности для его реализации».
Далее подробно рассказывалось, что именно должно делать государство для достижения этой цели: принять соответствующие законы, проводить гендерную экспертизу всех нормативно-правовых актов, пропагандировать равноправие, обеспечить равный доступ к образованию и вакансиям и так далее. Ничего нового — многие положения в той или иной форме уже существовали в действующих документах — Конституции, кодексах, федеральных законах.
Пожалуй, самым революционным было предложение брать на работу и повышать в должности людей того гендера, недобор которого был в организации. Формулировка была нейтральной и не касалась напрямую женщин: очевидно, что в случае, когда в школе или больнице 90 процентов сотрудников — женского пола, то закрывать новые вакансии следовало, набирая мужчин.
Несмотря на то что прямо о дискриминации женщин не говорилось, на заседании было очевидно, что законопроект посвящен именно борьбе с ней. Практически все выступающие так или иначе затрагивали проблемы женщин: более низкая оплата одного и того же труда, «стеклянный потолок», высокий уровень безработицы по сравнению с мужчинами, отсутствие женщин на руководящих должностях в представительных и исполнительных органах власти. Тем не менее Екатерина Лахова подчеркивала, что ни о каком квотировании в законе речь не идет, а депутат Вера Лекарева, призывая мужчин поддержать законопроект, называла его «неопасным». В итоге документ был принят Госдумой в первом чтении 340 голосами из 352.
Правительство России рекомендовало доработать законопроект. В отзыве кабмина говорилось, что его нормы дублируют уже существующие в Конституции России и федеральных законах «Об образовании», «Об основах государственной службы России», «Об основах муниципальной службы в России», а некоторые статьи так и вовсе противоречат имеющимся в законодательстве: нельзя сокращать людей пропорционально сложившемуся в организации гендерному балансу, так как в Трудовом кодексе уже прописано преимущество тех сотрудников, у кого выше производительность труда и квалификация.
В 2009 году комитет Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей вынес решение о создании рабочей группы по доработке законопроекта. Формировать состав группы и руководить ею поручили председательнице комитета Елене Мизулиной.
Елена Мизулина на заседании Совета Федерации РФ
Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости
Обновленный текст появился в 2011 году. В отличие от первого варианта, в самом начале отредактированного документа вводилось понятие «гендерной квоты» — правда, касался термин только списков кандидатов политических партий. Появились также «гендерная дискриминация», «гендерное равноправие», «гендерный баланс» (не менее 40 процентов одного пола) и пугающая «позитивная дискриминация» — специальные меры, направленные на ускорение достижения равенства между мужчинами и женщинами (под которыми вполне могли скрываться квоты уже не только для списков кандидатов на выборах).
Одной из целей государственной политики называлось равное представительство женщин и мужчин при принятии государственных, политических и прочих общественно значимых решений. В отличие от версии 2003 года, в некоторых статьях уже говорилось не просто о борьбе за равные права, а о преодолении дискриминации женщин — при приеме на работу, продвижении по карьерной лестнице, в оплате труда, при представительстве в органах государственной власти и местного самоуправления.
Дискриминацию мужчин авторы предлагали изживать в сфере воспитания детей и занятости на работах с вредными или опасными условиями труда.
Для борьбы с дискриминацией законопроект предусматривал создание из равного числа мужчин и женщин комиссии по вопросам гендерного равноправия при правительстве России. В ее компетенцию входили бы запрет действий, ведущих к дискриминации, внесение предложений по совершенствованию законодательства и привлечение работодателей к ответственности (в частности, штрафы от 100 до 500 тысяч рублей). Иными словами, вторая редакция была куда более гендерной.
Однако на XX Международных образовательных Рождественских чтениях (церковно-общественный форум в сфере образования, культуры, социального служения и духовно-нравственного просвещения) Мизулину обвинили в «антисемейной и провокационной деятельности», а законопроект назвали «правовой базой для легализации извращений, беспрепятственного доступа содомитов и лесбиянок к нашим детям».
Каким образом способствовал «извращениям» закон, впервые обязывающий бороться с сексуальными домогательствами как проявлением гендерной дискриминации, участники чтений не пояснили. Частично причины, по которым законопроект вызвал беспокойство, можно понять, пояснил в своей статье Михаил Алексеев. Судя по всему, триггером стало не содержание документа, а используемое в нем слово «гендер». Использование термина — это якобы попытка вытеснить понятия «пол» и задел на импорт из европейского законодательства «50 разновидностей гендера», за чем последует предоставление «эксклюзивных прав ЛГБТ-сообществу», написал автор.
Участники митинга в Новосибирске «В защиту общественной нравственности, традиционных семейных ценностей, против западной антикультуры»
Однако достаточно прочитать текст закона, чтобы понять: речь все еще идет о мужчинах и женщинах, а гендер просто оказался удобным определением — словосочетания «половая статистика», «половая квота» и «половое равноправие» звучали бы нелепо.
Точка в разработке «гендерного» закона была поставлена летом прошлого года: проект «О государственных гарантиях равных прав и свобод и равных возможностей мужчин и женщин в России» был отклонен во втором чтении — в частности, по инициативе комитета по вопросам семьи, женщин и детей. Причина та же: положения законопроекта дублируют нормы действующих законодательных актов, к тому же принята «Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017-2022 годы» и программа ее исполнения, которые решают те же вопросы. Примечательно, что в заключении комитета упоминались ежедневно поступающие письма граждан с просьбой отклонить указанный законопроект, так как он является «угрозой традиционным семейным ценностям».
Закон о равенстве в трудовых отношениях
Хотя проект «О государственных гарантиях равных прав и свобод мужчин и женщин» был отклонен, в ходе заседания, на котором это произошло, никто не говорил, что подобный закон не нужен. Наоборот, председательница комитета Государственной Думы по вопросам семьи Татьяна Плетнева сообщила, что появилась рабочая группа, возглавляемая ее заместительницей Оксаной Пушкиной, которая занимается подготовкой нового законопроекта взамен безнадежно устаревшего текста 2003 года.
Это не успокоило некоторых депутатов. Олег Шеин из «Справедливой России» призвал коллег голосовать против отклонения: мол, хорошо, что разрабатывается новый вариант, но отказываться от старого не стоит — ведь альтернатива пока не появилась, и неизвестно, какой она будет.
Действительно, письма граждан, опасающихся крушения традиционных семейных ценностей, никак не изменили того факта, что положение женщин в России можно и нужно улучшить. В рейтинге Всемирного банка «Женщины, бизнес и закон-2019» наша страна заняла 73 место, набрав меньше всего баллов (25 из 100) в сфере оплаты труда. В марте вице-премьер Ольга Голодец сообщила, что зарплаты женщин на 30 процентов меньше, чем у мужчин. В ходе опроса, проведенного компанией Thomson Reuters, каждая пятая женщина призналась, что сталкивалась с дискриминацией на работе, а исследование РБК показало: крупнейшие российские компании в большинстве своем — «мужской мир» (женщин среди сотрудников — от 20 до 40 процентов).
Новый законопроект, который должен способствовать решению этих проблем, будет еще более конкретным: по словам Оксаны Пушкиной, принято решение сузить тему до дискриминации женщин на рынке труда. Так закон о равных правах и свободах мужчин и женщин превратился в текст о равенстве в трудовых отношениях.
Документ, объясняет Пушкина, в первую очередь необходим для того, чтобы добиться равной оплаты труда: не только одинаковых зарплат, но и премий, которых сегодня женщины получают в два раза меньше, чем мужчины. Также он будет касаться дискриминации женщин при приеме на работу и продвижении по службе, сексуальных домогательств и решения таких проблем, как сексизм и эйджизм.
Как среднесрочные меры депутат называет льготы для работодателей за устранение гендерного неравенства, как долгосрочные — поощрение образовательных инициатив для женщин и девочек в традиционно мужских областях занятости, так называемой концепции STEM: Science (наука), Technology (технологии), Engineering (инженерия) and Mathematics (математика).
Текста законопроекта еще нет, однако Пушкина сказала, что реальный срок обновления законопроекта — начало 2019 года. Она также сообщила, что для разработки документа заказано исследование «Правовое регулирование вопросов социального статуса и защиты прав женщин: анализ российского и зарубежного опыта, направления совершенствования законодательства России». На этом история «гендерного закона», ставшего проектом закона о равенстве в трудовых отношениях, заканчивается.
Фото: Alexander Zemlianichenko / AP
Закон о профилактике домашнего насилия
Законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» был внесен в Госдуму депутатом Салией Мурзабаевой и сенатором Антоном Беляковым в сентябре 2016 года. Это произошло до декриминализации домашнего насилия — в Уголовном кодексе еще присутствовало положение о «побоях в отношении близких лиц».
В пояснительной записке говорилось, что в России отсутствует системный подход к решению проблемы, в то время как насилие в семье приобрело угрожающие масштабы, и потому необходим специализированный закон. Приводилась статистика: 40 процентов тяжких насильственных преступлений совершается в семье, только за первое полугодие их зарегистрировано почти 26 тысяч. Авторы законопроекта также обращали внимание на то, что, по данным национального центра по предотвращению насилия «Анна», большинство звонивших на горячую линию не обращались в полицию. Достаточно легко сделать выводы: 26 тысяч — это лишь небольшая видимая часть айсберга.
Отмечалось также, что действующее законодательство не распространяется на пресечение и предотвращение домашнего насилия, в то время как мировая практика показала: законы о профилактике более эффективны, чем отдельные статьи уголовного и административного кодексов. Иными словами, законопроект посвящен не наказанию «домашних боксеров», а способам предотвратить их выступления на семейном ринге и защите пострадавших.
Революционного в новом тексте хватало. Например, были выделены разные виды насилия (физическое, психологическое, сексуальное и экономическое) и перечислены деяния, относящиеся к тому или иному типу. К физическому насилию, например, помимо прямого причинения вреда здоровью или физической боли, причислили отказ ухаживать за инвалидами, неспособными самостоятельно позаботиться о себе, к психологическому — угрозы убить или избить, к экономическому — принуждение к тяжелому труду или уничтожение имущества.
Типологизация насилия вызвала резонанс. Тут и там начали появляться статьи, в которых родителей пугали всевозможными карами: не купите ребенку мобильник — вас накажут за экономическое насилие! Матери, которые сталкивались с угрозами сотрудников школ и детских садов «сообщить в опеку» за плохо причесанного ребенка, верили в это легко, хотя понятно, насколько далек отказ приобрести смартфон или новую игрушку от прописанного в законе «умышленного лишения человека жилья, пищи, одежды, лекарственных препаратов, медицинских изделий или иных предметов первой необходимости».
Акция театрального режиссера Леды Гагариной против Закона о домашнем насилии
Фото: Давид Френкель / «Коммерсантъ»
Закон посвящен не наказанию проштрафившихся, а профилактике преступлений: даже когда речь заходит о конкретном человеке, нарушающем нормы права, текст предлагает для работы с ним не тюремное заключение, а профилактические беседы и психологические программы, сосредотачиваясь преимущественно на помощи жертвам, а не на преследовании агрессоров.
Для защиты пострадавших в законопроекте предусмотрено беспрецедентно много мер. Полиция должна приезжать немедленно, в том числе по звонку соседей; собрать показания с участников событий; объяснить пострадавшей ее права (в том числе на бесплатную юридическую и психологическую помощь); с согласия жертвы отвезти ее в безопасное место или специальное убежище, предварительно собрав вещи и документы; выписать защитное предписание, запрещающее агрессору преследовать пострадавшую и членов ее семьи.
В дальнейшем мировой судья мог вынести судебное защитное предписание, которое обязывало бы правонарушителя съехать из квартиры вне зависимости от того, кому она принадлежит. Пострадавшие также могли рассчитывать на компенсацию имущественного ущерба и морального вреда.
На органы госвласти возлагалась обязанность создавать приюты и иные организации по оказанию помощи, а также разрабатывать программы подготовки для их сотрудников. Предполагалось и финансирование из государственного бюджета некоммерческих организаций, занимающихся профилактикой семейно-бытового насилия. На правительство России возлагалась обязанность раз в четыре года составлять государственный доклад о предотвращении семейно-бытового насилия, субъектам федерации и муниципальным образованиям вменялась в обязанность разработка программ по его профилактике.
Законопроект не прошел первое чтение — осенью 2016 года его направили на доработку: не хватало заключения правительства России, как того требует Конституция. А в феврале 2017 года был подписан законопроект о декриминализации домашнего насилия: из Уголовного кодекса исчезло «нанесение побоев близким лицам», — теперь за подобное правонарушение полагалось административное наказание (штраф либо арест).
Спустя год даже сторонники этих изменений констатировали изменения к худшему: например, уполномоченная по правам человека Татьяна Москалькова, изначально выступившая за декриминализацию, заявила, что принятие закона было ошибкой, и теперь человек, который находится в семейном пространстве, не защищен от насилия, если оно не переходит грани преступления.
Глава МВД Владимир Колокольцев констатировал, что в 70 процентов случаев суды налагают на правонарушителей штрафы, что «не является серьезным сдерживающим фактором, а когда речь идет о близких людях, накладывает на семью еще и дополнительную финансовую нагрузку». Замдиректора центра «Анна» Андрей Синельников рассказал, что число звонков после декриминализации возросло с 8 тысяч в 2014 году до 26 тысяч в 2017-м.
Несмотря на возросшую актуальность, вероятность принятия законопроекта невелика. По мнению доцента СПбГУ и соучредительницы Кризисного центра для женщин Наталии Ходыревой, проблема домашнего насилия игнорируется из соображений экономии: реализация закона потребует финансовых вложений (создание убежищ, обучение полицейских и судей, компенсации и реабилитация пострадавших).
Кроме того, против текста выступает РПЦ: в докладе Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства говорится, что под предлогом борьбы с насилием и защитой слабых действуют те, кто пытается разрушить общество и уничтожить его основу — семью.
Однако работа над законопроектом продолжается: в марте на первом международном женском форуме «Обнимая Арктику» Оксана Пушкина рассказала, что сейчас ведется работа над терминологической базой: «Мы застряли на понятийных вещах — что есть семейно-бытовое насилие, что есть семья. Институт права помогает разрабатывать эти понятия».
Вывод абортов из ОМС
Законопроект с громоздким названием «О внесении изменений и дополнений в "Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан“, предусматривающих запрет на финансирование абортов в рамках программ обязательного медицинского страхования» был внесен в Госдуму в 2004 году. В пояснительной записке говорилось, что «защита права ребенка на жизнь уже до его рождения глубоко укоренена в исторических традициях России», и вывод абортов из системы ОМС необходим, чтобы «подготовить общественное мнение к принятию более последовательных решений, направленных на защиту жизни нерожденных детей».
Уже в 2005 году появилось заключение комитета Государственной Думы по охране здоровья: в нем предложение назвали противоречащим 41-й статье Конституции, где указано, что каждый имеет право на бесплатную помощь в государственных больницах, а также напомнили, что в 36-й статье сказано, что женщина самостоятельно принимает решение о материнстве, следовательно, оно не должно зависеть от ее материального достатка. В итоге законопроект был отклонен 48 голосами против 14.
Однако на этом история не закончилась. Попытки запретить аборты или сделать их менее доступными продолжаются. В 2016 году экспертной рабочей группе правительства пришлось рассмотреть аналогичное предложение, так как петиция за вывод абортов из ОМС на портале «Российская общественная инициатива» набрала более 100 тысяч голосов. Идея была отклонена: по мнению экспертов, лечение последствий криминальных абортов (число которых возрастет из-за высоких цен в лицензированных коммерческих клиниках) обойдется бюджету гораздо дороже, чем операции, проводимые по ОМС.
В 2017 году на заседании межфракционной рабочей группы Госдумы по защите христианских ценностей наместник Новоиерусалимского монастыря архимандрит Феофилакт (Безукладников) потребовал, чтобы прерывание беременности запретили вовсе: «Аборт должен быть признан убийством. На этот закон все-таки надо обратить внимание, и он должен быть принят».
Пикет феминисток и активистов левых движений в защиту права на аборт и против инициативы властей по выведению абортов из системы обязательного медицинского страхования
Фото: Александр Чиженок / «Коммерсантъ»
13 февраля на заседании рабочей группы по вопросам выведения абортов из ОМС и других инициатив РПЦ руководитель правового управления Московской патриархии игуменья Ксения (Чернега) призвала прописать в федеральном законе об основных гарантиях прав ребенка, что защищать эти права надо и до его рождения. В дальнейшем, по мнению игуменьи, эти поправки могут стать законодательно закрепленным основанием для запрета абортов. 15 февраля Всероссийское молодежное православное движение направило вице-спикеру Госдумы Петру Толстому пакет документов по поэтапному выводу абортов из ОМС, но судьба этого послания пока неизвестна.
Чем кончатся попытки РПЦ запретить аборты или хотя бы затруднить к ним доступ, остается только гадать. Против этих инициатив пока выступает президент России Владимир Путин, аргументируя это тем, что в большинстве стран эти решения остаются правом женщин, а запрет абортов приводит к росту криминальных операций, которые наносят колоссальный ущерб здоровью будущих матерей.
Итого
Резюмируя, можно сказать, что в отношении дискриминации женщин соблюдается некий статус-кво: один закон приняли, другой похоронили в архивах. Появилась Национальная стратегия действий в интересах женщин, но до сих пор нет закона против дискриминации на рынке труда. Не приняли закон о профилактике домашнего насилия, но не прошли и инициативы по запрету абортов. Однако и 73-е место — пока не последнее 187-е.
