На Netflix вышел новый фильм классика американского кино, самого известного чернокожего режиссера в истории Спайка Ли «Пятеро одной крови» (Da 5 Bloods) — мощный, парадоксальный гибрид исторической драмы и эскапистского экшена, военного кино и кино политического, разворачивающийся во Вьетнаме, но не меньше рассказывающий о причинах того, что происходит на американских улицах. «Лента.ру» рассказывает о картине.
«Ради чего мне в них стрелять? Они никогда не называли меня ниггером. Они меня не линчевали. Они не спускали на меня собак. Они не крали у меня мою национальность, не насиловали и не убивали моих мать и отца». Новый фильм Спайка Ли начинается со знаменитых слов отказывающегося воевать во Вьетнаме Мухаммеда Али. За свой демарш великий боксер чуть не поплатился карьерой, но избежать призыва все-таки сумел. У заглавных героев в «Пятеро одной крови» этого не получилось — и пусть это и не была их война, а после нее Америка встретила их не с почетом, а с презрением, печать этой войны осталась на них навсегда.
Кадр: фильм «Пятеро одной крови»
Это клеймо войны на четверых собирающихся в фойе хошиминского отеля чернокожих пенсионерах бросается в глаза сразу — пусть и прошло почти полвека. Отис (Кларк Питерс) и Мелвин (Айзея Уитлок-младший) встречают друг друга хитро выдуманным фронтовым приветствием-ритуалом. Эдди (Норм Льюис) первым делом достает из бумажника фотографию друзей в молодости. По Полу (Делрой Линдо) все понятно и без всяких слов — и манера держаться, и включающий жилетку из американского аналога «Военторга» прикид, и, главное, затравленный, истерзанный взгляд выдают в нем ветерана боевых действий, причем из тех, что, как принято говорить, с войны так и не вернулись. В отношении же пятого (в полном соответствии с названием фильма) фронтового товарища в боевом братстве эти слова и вовсе не являются метафорой: Норман (Чедвик Боузман, звезда марвеловской «Черной пантеры», здесь присутствующий во флешбэках-воспоминаниях выживших персонажей) погиб во время одной из стычек с Вьетконгом. Собственно, за тем, чтобы найти и вернуть на родину его останки, друзья во Вьетнам спустя несколько десятилетий после дембеля и возвращаются.
Есть у них, впрочем, и несколько менее благородная миссия — в которую без разрешения родителя вписывается также и сын Пола Дэвид (Джонатан Мэйджорс). «Была поставлена задача подобрать груз со сбитого американского самолета — плату от ЦРУ для местных за помощь в борьбе с Вьетконгом. 45 слитков золота. Мы их нашли. И закопали», — вспоминает Отис о принятом друзьями полвека назад решении присвоить золото, провозгласив добычу репарациями за то, как с ними и остальными афроамериканцами обращалась родина. Иллюзий по поводу Америки, во имя которой чернокожие солдаты оставляли здоровье, рассудок и жизни в Индокитае, никто из них не питал и в молодости — более того, есть в «Пятеро одной крови» и убедительная сцена-флешбэк, в которой герои в 1968-м прямо в джунглях узнают об убийстве Мартина Лютера Кинга. Причем не откуда-нибудь, а из радиотрансляции ханойской пропаганды, обращенной к «черным братьям джи-ай».
Так драматическое, более того — преисполненное ветеранской рефлексии по боям давно минувших дней кино вдруг на практике оказывается приключенческим, вплоть даже до вовсе не архивных перестрелок, взрывов и конфликтов. В этой двойственности, с которой работает Спайк Ли — просвещает и поучает, одновременно развлекая, — может, наверное, на первый взгляд ощущаться некоторое лицемерие. В конце концов, сам же Ли устами одного из своих героев произносит в начале «Пятеро одной крови» яростную тираду в адрес чудаков из Голливуда, то и дело норовящих переиграть поражение во Вьетнаме — то в «Рэмбо 2», то в «Без вести пропавших». Но стоит присмотреться к фильму Ли внимательнее — и окажется, что именно в этой его двойственности, не органичном слиянии, но кровавом клинче содержания и сюжета, идей и формы, и заключается его суть и смысл.
Кадр: фильм «Пятеро одной крови»
В самом деле — в то время, как подавляющее большинство фильмов о войне (и это касается не только вышеупомянутых поп-агиток со Сталлоне и Норрисом, но и куда более респектабельных произведений) представляет собой кино не военное, но милитаристское, Спайк Ли снял фильм подлинно военный. То есть фильм, который не только изображает войну, но и сам как будто бы находится в перманентном состоянии войны с самим собой. В «Пятеро одной крови» конфликтуют не только американцы с вьетконговцами или старые друзья друг с другом, в промежутках между братаниями — проще говоря, речь не только о сюжете. Вот постановочные кадры бьются — с почти насильственной над тканью повествования дерзостью — вставками документальной хроники: тем самым Спайк Ли одновременно поясняет происходящее в его фильме и сталкивает вымысел с реальностью. Вот никак не найдут общий язык настоящее время и прошлое — вплоть до того, что в сценах воспоминаний герои обнаруживают себя нынешними, все теми же стариками — благодаря чему проявляется непримиримость реальности сегодняшней и сформировавшей ее новейшей истории. Схлестываются также и жанровая, развлекательная структура фильма — и его идейный, политически ангажированный фундамент. Его киноманская натура (Ли легко вступает в диалог не только со всем массивом кино о Вьетнаме, но и с жанровой классикой вроде «Сокровищ Сьерра-Мадре») — и презрение режиссера к самой, бесконечно белой традиции рассказывать посредством кино истории, делать это «складно» и «прилично».
Спайк Ли, если коротко, на правила кинематографического приличия в «Пятеро одной крови» плюет — с той же подкупающей бесцеремонностью, с которой он делал это за свою долгую, славную карьеру многократно. Этот факт может, конечно, тех зрителей фильма, которых Голливуд приучил к глянцевости, механистичной выверенности своих историй, и отвратить. Фильм Ли, в свою очередь, действительно соткан, что называется, всеми швами напоказ — это ни в коем случае не парадное выступление. Парады, впрочем, к реальной войне отношения тоже имеют мало — а вот кинематографические швы, разрывы и стыки в ткани киноязыка зато способны служить символическим воплощением шрамов. Будь то от пуль, рассекавших черные тела во Вьетнаме — или от кнутов, которыми их подчиняли в Америке. «Пятеро одной крови» — кино, именно что покрытое шрамами, а значит, в своих явных, подчеркнутых несовершенствах оно приближается к пониманию уродливой природы войны и незавидной доли черного человека куда лучше, чем многие другие, вытянутые по струнке и безупречно шагающие строем фильмы.
«Пятеро одной крови» (Da 5 Bloods) уже вышел на Netflix