Когда в 1812 году младшая сестра Наполеона Бонапарта Каролина Мюрат надела на запястье часы, вряд ли она подозревала, что произведет настоящую революцию. Вернее, не она, а легендарный часовщик Абрахам-Луи Бреге: это он первым предложил даме носить часы на запястье — на браслете из волоса, переплетенного с золотыми нитями. Но прошел не один десяток лет до того момента, как наручные часы стали считаться символом статуса, а цены на некоторые из них превысили стоимость элитного жилья. Почему людям в принципе понадобилось носить на руке прибор для измерения времени? Как выглядят самые дорогие часы в истории? И как случилось, что религия сделала Швейцарию центром мирового часового дела? «Лента.ру» исследовала феномен наручных часов и выяснила, почему многие готовы отдавать за них баснословные деньги.
Из кармана на запястье
Четыре года назад на благотворительном аукционе Only Watch был установлен мировой рекорд. Известнейшей швейцарские часы от мануфактуры Patek Philippe ушли с молотка за 31 миллион франков. По курсу 2019 года — два миллиарда рублей. Это абсолютный рекорд часовых торгов, да и просто астрономическая сумма: за нее можно купить элитный особняк где-нибудь в Калифорнии или на Лазурном Берегу.
Ожидаемая цена продажи на аукционе изначально составляла всего 2,5-3 миллиона франков, то есть их продали в 10 раз дороже, чем предполагалось
Почему так случилось? В какой момент часы, пусть даже очень хитроумные и мастерски реализованные, стали цениться дороже недвижимости? Да, с технической точки зрения проданная модель — шедевр высокого часового искусства. В ней имеется два десятка так называемых усложнений (модулей с дополнительными функциями), включая два уникальных запатентованных: будильник с боем в установленное время и репетир даты, напоминающий о наступлении отмеченного дня. Однако со всеми этими задачами прекрасно справится современный мобильный телефон или умные электронные часы, и обойдутся они значительно дешевле.
рублей стоили самые дорогие наручные часы в истории
Во времена, когда никаких электронных гаджетов не существовало, персональные часы — карманные, еще несовершенные, с одной-единственной часовой стрелкой — ценились буквально на вес золота. Первые экземпляры такого рода появились в XVI-XVII веках. Обладание подобным предметом сразу возвышало человека: подумать только, он всегда мог узнать, который час, не дожидаясь боя башенных часов на здании ратуши или церковного звона! Механизм часов заключали в корпус из золота, украшали драгоценными камнями — это был настоящий символ статуса.
Часы Patek Philippe Grandmaster Chime артикул 6300A-010. Их уникальная версия была продана на аукционе Only Watch за рекордную сумму — более 34 миллионов долларов (около двух миллиардов рублей)
Изображение: Patek Philippe
Однако со временем ситуация начала меняться. Наступало новое время — десятилетия стремительного развития науки и промышленности. Новая реальность требовала, во-первых, большей точности часов, а во-вторых, больших объемов их производства. Часы были нужны университетским профессорам и мастерам на мануфактурах и первых фабриках, богатым купцам и их управляющим, военным и дипломатам и, конечно, мореплавателям. Людям, далеким от судоходства, невозможно даже представить себе, насколько важны в мореходном деле точные приборы, включая часы, и насколько стремительно оно стало развиваться после эпохи Колумба с развитием высокоточной механики.
Часовщики XVIII века, многие из которых были одаренными инженерами-самородками, любили свою работу, и она приносила им достойные деньги: хороших часов требовалось все больше. Изначально центрами часового дела в Европе были Англия и Франция. Еще один «часовой кластер» возник в Швейцарии, где из-за религиозных конфликтов между французскими католиками и протестантами спасались от гонений французские гугеноты и кальвинисты. Имелось свое часовое производство и в Германии — в городке Гласхютте в окрестностях Дрездена, богатого города, центра Саксонии, которым правили утонченные курфюрсты — покровители искусств и наук.
В 1795 году в часовом деле произошла революция. Часовщик Абрахам-Луи Бреге из швейцарского Невшателя изобрел турбийон — усложнение, способное частично компенсировать воздействие земного притяжения на работу часового механизма. Так часы идут более точно
В 1801 году изобретение было запатентовано во Франции. Оно открыло новую часовую эпоху и сделало своего создателя очень богатым и влиятельным человеком. Среди его заказчиков были родственники императора Франции Наполеона Бонапарта: для его сестры Каролины, королевы Неаполя, Бреге создал изящные дамские часы-украшение в корпусе яйцевидной формы, ставшие образцом в своем жанре на многие десятилетия. Бреге нашел много поклонников и среди знати в Российской империи. Знаменитые часы упоминал даже А.С. Пушкин в «Евгении Онегине» («Онегин едет на бульвар/ И там гуляет на просторе,/ Пока недремлющий брегет/ Не прозвонит ему обед»).
Фамилию француза швейцарского происхождения носит марка часов класса люкс. Их стоимость достигает десятков миллионов рублей. Сегодня часы Breguet можно увидеть на запястье мировых звезд, в числе которых актеры Бен Аффлек и Роберт Де Ниро, футболист Криштиану Роналду, рэпер Jay-Z, певец Люк Брайан и бывший губернатор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо
При этом Бреге был только одним из многочисленных часовых изобретателей — весь XIX век и первую треть XX века часы постоянно совершенствовались. Совершенствовались — и дешевели. Простой инженер, цеховой мастер, штурман дальнего плавания, классная дама в женской гимназии или небогатый купец не могли себе позволить часы в золотом корпусе с бриллиантовым вензелем на крышке. Да они и не нуждались в часах как предмете роскоши и признаке статуса — им требовался просто безотказный и точный инструмент определения времени. Они носили часы в серебряных и даже стальных корпусах.
К так называемым классическим усложнениям (кроме турбийона это указатель фаз Луны, репетир и вечный календарь) постоянно добавлялись новые — например, указатель запаса хода для часов с автоматическим (роторным) механизмом или секундомер. Появление авиации заставило часы «сменить дислокацию»: пилот не мог отрываться от управления самолетом, чтобы достать часы и затем убрать их обратно. Так они переместились из мужских жилетных карманов, а заодно и с женских цепочек — дамы носили часы на шее, на поясе или на булавке, как брошь — на запястье. Появились наручные часы в их современном понимании — и с ними вместе часовая мания богачей и коллекционеров.
Время страсти
С легкого крыла авиации часы перепорхнули на светские рауты. В 1929 году швейцарская мануфактура Jaeger-LeCoultre, известная своей тягой к инновациям (например, она была создателем самых тонких в мире карманных часов), выпустила свой калибр 101 — самый маленький часовой механизм в мире. Весь высший свет и богатейшая буржуазия Европы и США тут же стала заказывать пышные драгоценные браслеты, где почти незаметно прятался крошечный циферблат.
Обладание часами высокого уровня стало престижным и для женщин. В ювелирных часах Jaeger-LeCoultre с механизмом калибра 101 выходила замуж сама королева Великобритании Елизавета II — в них же она появилась и на собственной коронации. У монархини имелась целая коллекция дорогих часов, включая ее любимые золотые модели Patek Philippe
В любви или хотя бы интересе к дорогим часам были замечены многие звезды середины прошлого века. Например, известна сентиментально-трагическая история с золотыми Rolex, которые Мэрилин Монро подарила президенту США Джону Кеннеди в 1962 году на день рождения, а женатый политик тут же гневно приказал отослать их обратно. Кстати, в середине 2000-х часы — с технической точки зрения совершенно обычные — были проданы с аукциона за 120 тысяч долларов: просто потому, что их некогда держала в руках легендарная кинозвезда.
«Портрет мужчины с часами» кисти Мазо Маццуоли (Мазо да Сан-Фриано), около 1558 года. В руке мужчины — часы с единственной часовой стрелкой
Изображение: Maso da San Friano
Часы-хронографы с секундомером носили знаменитые автогонщики. Например, Пол Ньюман, гонщик-любитель и одновременно голливудская звезда и секс-символ поколения, получил хронограф Rolex Daytona в подарок от своей жены, актрисы Джоан Вудворд в 1969 году. Завершалось последнее — как потом многим казалось — успешное десятилетие механических часов. На рынок ворвались кварцевые модели: такие же (если не более) точные, как лучшие образцы механических, более миниатюрные, плоские, легкие… И значительно более дешевые.
Если сложные произведения высокого часового искусства в те времена изготавливали в основном в Западной Европе и отчасти в США, то выпускать в буквальном смысле тоннами кварцевые и электронные часы стали в Юго-Восточной Азии. В 1980-е из этого бума выросло такое явление, как массовая молодежная часовая культура.
В 1983 году японский производитель электроники Casio представил миру первые противоударные часы G-Shock. Много лет они удерживали статус культовых у тинейджеров и не только
Производство сложных моделей сократилось, некоторые бренды были вынуждены закрыться. Казалось, что эра персональных механических часов, насчитывающая около пяти столетий, вот-вот закончится. Но этого не случилось. Механике было суждено второе рождение — как предмета роскоши, объекта коллекционирования и инвестиций.
«Функция вторична, первичны эмоции»
Казалось бы, цель, к которой стремились поколения мастеров и их клиентов, достигнута. Созданы недорогие и компактные точные часы, которые можно продавать и в самой дешевой пластиковой оболочке, и в ценном корпусе из драгоценного металла. Зачем и кому еще нужны сложнейшие механизмы, функции которых с легкостью и зачастую большей точностью выполняют электронные приборы?
Почему Брежнев любил ездить за рулем? Почему люди платят три тысячи долларов за кроссовки? Это эмоции. Все товары в мире можно разделить на функциональные, от которых требуется только выполнять какую-то функцию (например, дрель нужна, чтобы сверлить дырки), и эмоциональные, где функция вторична, а первичны эмоции (пример — картины). В конце ХХ века произошло разделение часов на две категории: функциональные — кварцевые, которые сумели сделать дешевыми и точными, и эмоциональные — сложная механика, ювелирная техника
Эксперт подчеркивает, что сложные и ювелирные часы всегда были символическим объектом, предметом роскоши. «Сегрегация часов» привела к своего рода «сегрегации людей»: «Для многих обладание дорогими сложными часами стало вариантом отделить себя от основной массы», — утверждает Медведев. В XIX веке такая ситуация была только с механикой, в конце XX и начале XXI века — с любыми часами: иногда смарт-часы стоят дороже простых серийных механических образцов.
Президент России Владимир Путин в часах Blancpain Leman Aqua Lung Grande Date
Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
Спасать часовую индустрию в 1990-е пришли талантливые топ-менеджеры. Их было немало, но большинство знатоков часового дела чаще других вспоминают имя Жана-Клода Бивера. Благодаря ему возродился «бренд с историей» Blancpain (при Бивере его часы носили очень и очень влиятельные люди, в том числе в России), а у марки Hublot открылось второе дыхание. Она стала спонсором FIFA, Hublot носили звезды футбола, включая легендарного Марадону и самого богатого в мире футболиста Криштиану Роналду, а также множество блогеров. В 2014 году Бивер возглавил часовое направление корпорации LVMH, где прибавил к своим «подопечным» бренды Zenith и TAG Heuer, которые при нем тоже стали лучше продаваться.
Охотно работали с кинозвездами и инфлюэнсерами и другие марки. Особенную активность в этом направлении развивает ювелирно-часовой дом Bvlgari. Сейчас среди друзей бренда — актеры со всех концов света: китаец Фань Чэн Чэн, британец Джош О’Коннор, латиноамериканка Эйса Гонсалес и голливудская звезда Энн Хэтауэй. И это только малая часть тех, кто олицетворяет собой шик действительно дорогих часов и драгоценностей римской марки. Именно на них бренд и ориентируется.
Клиенты делятся на определенные категории, на которые компании и ориентируются, разрабатывая новые модели. Клиент, привыкший покупать часы за 100 тысяч, вряд ли купит за 10 тысяч
При этом надо понимать, что раскрученные часы известного швейцарского бренда стоят дорого зачастую именно за счет имени марки, ее пиар-известности, популярности в блогах с миллионами подписчиков и так далее. Иногда, выбирая часы даже очень известного бренда класса люкс, покупатель отдает себе отчет, что приобретает просто «дорогую игрушку», не имеющую почти никакой иной ценности, кроме эмоциональной. Перепродать такие часы удастся разве что с потерей в цене. Но есть и другие варианты.
«Стоимость моей коллекции с годами растет»
Есть часы, цена которых с возрастом только увеличивается. Прежде всего это, конечно, уникальные — то есть произведенные строго в единственном экземпляре — модели с усложнениями. Пример — те же Patek Philippe и другие часы, созданные специально для благотворительных аукционов Only Watch.
Вторая категория — часы «с провенансом», то есть те, уникальность которым придает их история и биографии их прежних владельцев. Здесь можно вспомнить о «ролексах» Пола Ньюмана или неудавшемся подарке Мэрилин Монро президенту Кеннеди. Такие часы могут время от времени появляться на разных аукционах и, если память об их первом обладателе не поблекла, то продаваться все дороже и дороже. Кстати, за хронограф Rolex Cosmograph Paul Newman Daytona, принадлежавший Ньюману, в 2017 году на часовом аукционе Legendary Watches of the 20th Century заплатили гигантскую сумму — 17 752 500 долларов (миллиард рублей по курсу того времени).
Коронация Елизаветы II, на которую она надела часы Jaeger-LeCoultre с механизмом калибра 101. Часы ей подарил президент Франции Венсан Ориоль
Фото: Album / Heritage Images / Keystone Archives / Legion-media.ru
Наконец, третий вариант — произведения высокого часового искусства (haute horlogerie) от небольших марок или так называемых независимых часовщиков, чьи мастерские не принадлежат крупным концернам и сохраняют автономию — прежде всего творческую. Некоторые из них входят в Академию независимых часовщиков (Académie Horlogère des Créateurs Indépendants, AHCI), основанную как раз в середине 1980-х — в 1985 году, когда швейцарская традиционная часовая индустрия предпринимала все усилия для того, чтобы остаться на плаву. Основателями Академии стали известные мастера Свенд Андерсен и Винсент Калабрезе.
Единственный на настоящий момент действительный член AHCI из России — Константин Чайкин, основатель собственной мануфактуры и обладатель престижной часовой премии Grand Prix d'Horlogerie de Genève (GPHG) и неоднократный участник аукциона Only Watch.
Бум роста цен на часы начался в 2020-м, когда правительства многих стран (прежде всего США) начали заливать экономические проблемы деньгами. Большая часть денег аккумулировалась на фондовом рынке, но часть попадала и в реальный сектор. Сверхдоходы стали для состоятельных людей стимулом к покупке часов — по крайней мере особенно популярных марок
Вячеслав Медведев утверждает, что рост спроса на часы haute horlogerie столкнулся с ограниченностью их производства. Поэтому некоторые бренды и модели часов стали дорожать, таким образом получая имидж инвестиционно привлекательного товара. Во многом это касается произведений независимых часовщиков.
Независимые мастера занимают небольшую нишу на часовом рынке по сравнению с крупными брендами. Они выпускают модели ограниченными сериями, что привлекает коллекционеров. Это создает неудовлетворенный спрос, появляются длинные листы ожидания. Те, кто не успел попасть в такой лист, стремятся купить часы на вторичном рынке. Это ведет к увеличению их стоимости. Такие часы — одновременно и материальная, и эмоциональная инвестиция
Люк Петтавино, основатель благотворительного часового аукциона Only Watch, на котором продаются самые дорогие часы мира
Фото: аукцион Only Watch
О важности именно эмоционального фактора в покупке новых часов говорят и коллекционеры. Для них это увлечение — возможность расширить кругозор, познакомиться с новыми людьми, странами, посетить интересные мероприятия вроде коллекционерских клубов и форумов.
Мой личный опыт коллекционирования — более 15 лет. За это время я узнал огромное количество интересных фактов, у меня появилось много разделяющих мое увлечение друзей. Я неплохо инвестировал свои деньги, но это не было для меня самоцелью. Я собираю часы швейцарского бренда IWC Schaffhausen — модели, которые задали определенный вектор развития компании или сыграли значительную роль в ее истории. А если стоимость моей коллекции с годами растет, это является неплохим бонусом
Коллекционер отмечает, что у его увлечения есть и обратная сторона — риск, который приходится принимать на себя в охоте за интересными экземплярами. «К сожалению, количество подделок значительно, необходимо много читать, смотреть и общаться с другими увлеченными людьми, чтобы избежать разочарования», — отмечает Белов.
От разочарований предостерегает коллекционеров и Вячеслав Медведев. «Вкладывать деньги можно во все, и на всем можно заработать. Но если заработать на растущем рынке может большинство, то на падающем — немногие специалисты. С марта 2022 года цены на мировом вторичном рынке часов идут вниз и снизились больше чем на 30 процентов, — отмечает эксперт. — Это касается наиболее популярных моделей: Audemars Piguet, Rolex и другие».
Однако, по его наблюдениям, спрос на некоторые малотиражные марки (F.P. Journe, De Bethune, «Константин Чайкин») остается устойчивым и даже растет. «Но чтобы заработать на этих часах, нужно быть осведомленным, погруженным в часовую тематику», — напоминает он. И хотя колебания стоимости произведений высокого часового искусства происходят постоянно, у этого рынка есть большой потенциал. Коллекционеры могут делать как «эмоциональные инвестиции», так и вложить деньги в модель, которую впоследствии можно выгодно продать.