В середине июля украинские власти освободили 3,8 тысячи заключенных, чтобы пополнить ряды Вооруженных сил Украины (ВСУ). Как сообщили в украинском Минюсте, заинтересованность в службе выразили 5,9 тысячи человек, однако многим желающим было отказано по состоянию здоровья. В России между тем осужденных уже давно привлекают к участию в СВО — сначала они служили в ЧВК «Вагнер», а затем и в составе «Шторм Z», специального штурмового отряда Минобороны РФ. Корреспондент «Ленты.ру» Владимир Седов пообщался с бойцом «Шторм Z» Даниилом Туленковым, который из мест лишения свободы отправился в зону СВО, чтобы получить второй шанс.
Даниил Туленков: Я родился в 1979 году в Свердловске (ныне Екатеринбург). Моя мать работала учителем, отца не стало, когда мне было два года. Я с детства интересовался историей, в 1990-е окончил истфак Уральского государственного университета и даже подумывал писать кандидатскую.
Но то время оказалось неподходящим для науки, мне нужно было зарабатывать и помогать семье. Сначала я работал по найму, а в 2008 году открыл свой бизнес: занялся поставками и ремонтом иностранного гидравлического оборудования, сельхозтехники и навесного оборудования для нее.
До 2014 года все шло неплохо. Но затем, после Русской весны и присоединения Крыма, начались санкции, и мой некогда успешный бизнес оказался на грани выживания. Я боролся за него — и в ходе этой борьбы допустил определенные ошибки. Ценой этих ошибок стало уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере.
12 апреля 2022 года меня приговорили к семи годам колонии общего режима и взяли под стражу в зале суда. До конца июля я находился в екатеринбургском СИЗО №1 — обжаловал приговор и ждал апелляции в облсуде, но вердикт остался без изменений. И в начале августа 2022 года меня этапировали в исправительную колонию №53 (ИК-53) города Верхотурье.
Фото: Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ
«Лента.ру»: Что было для вас самым сложным за решеткой?
Сложнее всего была неизвестность. Я никогда не принадлежал к криминальному миру и не знал, к чему готовиться. Но затем все пошло своим чередом. Главной проблемой для меня были не тяготы арестантской жизни, а ее пустота, бессмысленность и бесцветность.
Там, за решеткой, нет самого ощущения жизни
При этом я не столкнулся ни с одной из расхожих «страшилок» о зоне: там живут такие же люди, как и везде. Главное — сохранять холодный и трезвый ум.
Как вы узнали о вербовке заключенных в зону СВО?
Разговоры об этом в ИК-53 шли уже в августе 2022 года, когда я попал туда. А в октябре к нам приехали представители ЧВК «Вагнер», было общее построение на футбольном поле. Перед нашим строем появились брутального вида мужчины, один из них толкнул короткую речь.
Нам предложили защищать Отечество в рядах «Вагнера» и пояснили, что половина из нас погибнет, став героями, а те, кому повезет выжить, получат прощение. Из нашей колонии в зону СВО были готовы ехать 300 человек, но уехали в итоге 64. Я в то время готовился подавать кассационную жалобу на приговор и решил не рассматривать вариант с ЧВК.
Основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин общается с заключенными
Но даже если бы вопрос с кассацией у меня тогда не стоял, я бы все равно не присоединился к «Вагнеру», поскольку негативно отношусь к феномену частных военных компаний. Собственно, мятеж «Вагнера» в июле 2023 года — удар в спину государству — лишь подтвердил мою правоту.
С другой стороны, я понимал, что лучше рискну головой, чем буду сидеть на болотах Верхотурья до 2029 года. В итоге я принял для себя решение, что поеду на СВО, но только под эгидой государственных структур. На тот момент у меня не было никакого боевого опыта — срочную службу в Российской армии я не проходил.
«Выносливость спасала не раз»
26 марта 2023 года к нам в колонию приехал первый вербовщик Минобороны РФ, после этого началась запись на СВО. В отличие от вербовщиков ЧВК «Вагнер», с военными не было никаких построений и мужественных речей, просто записался и поехал. Мы с моим товарищем записались — и 25 июля 2023 года я уехал с третьим набором заключенных.
Наш набор был последним, который служил по старому контракту: полгода службы, помилование — и все. Следующие наборы осужденных, насколько я знаю, шли уже на других условиях. Да и штурмового отряда «Шторм Z», где я служил, сейчас уже нет.
Штурмовой отряд «Шторм Z» — это добровольческое формирование, которое действовало в интересах Минобороны РФ. Отряд существовал с февраля 2023 года по февраль 2024 года, когда были демобилизованы его последние участники. Структурно «Шторм Z» представлял собой сеть штурмовых рот, приписанных к частям регулярной армии.
Службу в отряде несли исключительно осужденные. При этом следует различать «Шторм Z» и подразделение ШТОРМ, которое имеет схожие функции, но комплектуется разными военнослужащими.
Как проходила ваша подготовка к службе?
Из колонии нас отвезли на военный аэродром, откуда на Ил-76 мы вылетели в Ростов-на-Дону. Затем отправились в учебную часть на территории ДНР, провели там две недели, а после этого сразу же оказались на линии боевого соприкосновения в Запорожской области.
Первым испытанием для меня — вчерашнего гражданского — во время подготовки стали ежедневные марш-броски в три километра от учебки до полигона.
Но благодаря им я приобрел выносливость, которая позже спасала не раз. Я делал все, чтобы ее не растерять
В целом за 14 дней мы получили лишь базовые навыки обращения с оружием — от чистки до стрельбы. Причем меня учили лишь обращению с автоматом, а позже мне пришлось разбираться, как пользоваться и другим оружием. Оно не полагалось мне по штатному расписанию, но за него приходилось браться в боевых условиях.
Фото: Алексей Коновалов / ТАСС
Какое оружие вы считаете самым страшным?
Лично для меня это танк. Однажды, уже сильно позже начала службы, на окраине одного из населенных пунктов огонь противника отсек меня от товарищей. Они не могли меня ждать, поскольку сами были под обстрелом, а добраться до них, перебежав простреливаемую улицу, я не мог, поэтому залег в укрытии.
Задержаться там мне пришлось надолго: за это место начались бои. В какой-то момент я встретился с другими бойцами и мы вместе добрались к пункту эвакуации. Мы перебегали из одного разрушенного здания в другое под бесконечными ударами вражеской артиллерии. И вот тогда я впервые ощутил на себе, как работает танк.
Украинские военнослужащие ведут огонь из танка
Фото: Vyacheslav Madiyevskyy / Reuters
Его работу корректировал висевший сверху дрон, благодаря которому танк методично, раз за разом, разносил жалкие домики — наши укрытия. Нам удалось спастись лишь в бетонных трубах под дорогой — каком-то подобии ливневки. Там он не смог нас достать.
«Лес превратился в кипящий ад»
Моя служба проходила на запорожском направлении, в окрестностях села Работино. Именно там я впервые попал под обстрел кассетными бомбами. Помню тот день: наша резервная группа расположилась в лесополке (лесополосе). Мы должны были вступить в бой в случае обострения обстановки.
А ночью в эту лесополку приехали саперы, нарушив все правила светомаскировки и безопасности, и начали сгружать противотанковые мины с включенными фарами. Их срисовали (обнаружили) — и через десять минут этот лес превратился в кипящий ад из-за летящих с неба кассетных снарядов.
Чем вам запомнились штурмовые операции?
У меня было всего шесть боевых выходов — это очень немного. Я знал тех, у кого штурмов было по 20 и больше. Но, скорее всего, именно потому, что боевых выходов у меня было немного, мы с вами сейчас беседуем. Все они шли по одной схеме: пришла задача — у нас два-три часа на сборы.
Берем боеприпасы и гранаты, грузимся на транспорт и выдвигаемся на точку. При этом едем, крепко вцепившись в транспорт, — трясет так, что можно легко слететь на землю.
На точке спешиваемся и под прикрытием лесополосы движемся к месту выполнения боевого задания
По пути нас, как правило, срисовывает вражеский дрон. Он передает координаты противнику, нас в хлам разносит вражеская артиллерия, и мы откатываемся назад. Именно таким, с небольшими отличиями, был примерный алгоритм всех моих боевых выходов. До вражеских окопов мне доходить не приходилось.
Украинские военнослужащие отряда беспилотных летательных аппаратов «Рарог» 24-й отдельной механизированной бригады готовят к вылету боевой беспилотник «Вампир»
Фото: Inna Varenytsia / Reuters
А с бойцами противника вы сталкивались?
Я лишь раз видел солдата ВСУ — в нашем плену. В бою противников за полгода службы не наблюдал ни разу, хотя все время от нас летело к ним, а от них — к нам. Собственно, именно поэтому к моменту моей службы от села Работино осталась лишь куча щебня. В итоге нас расквартировали километрах в двадцати от него.
Несмотря на боевые действия, местные жители учатся и работают, в их домах есть вода и электричество, ездят автомобили и ходит транспорт.
Нам, бойцам «Шторм Z», запрещалось покидать пункт дислокации — даже в магазин не сходишь. Поэтому с местными приходилось сотрудничать
За деньги они ездили для нас за продуктами и сигаретами, причем ни разу не пытались отравить и всю сдачу отдавали до копейки. Но хотя они не проявляют открытой агрессии, становится понятно, что мы им не нужны. Они тридцать лет мариновались в идеологии своего государства, и это не могло пройти бесследно.
«Без любви к стране под пули не лезут»
Кем были ваши сослуживцы в отряде «Шторм Z»?
В основном это были осужденные за преступления средней тяжести, в массе своей случайно оказавшиеся по ту сторону колючей проволоки люди. Со мной служило немало бывших сотрудников правоохранительных органов, а блатных — матерых уголовников с тюремными татуировками — почти не было.
Когда мы приехали в учебку, нас разделили на две роты — и все блатные оказались в другом подразделении
Поэтому о том, как они сражаются, я сказать не могу. А если говорить в целом, то заключенные ехали на СВО из стремления к свободе вкупе с лояльностью к государству и его интересам.
Просто так, ради одной свободы, без любви к стране и лояльности к тому, что она делает в зоне СВО, под пули никто не полезет. И это понимание было у всех.
А как у вас обстояло дело со снабжением?
Очень многое зависит от части, к которой ты приписан. Конкретно у нашей роты снабжение было на очень высоком уровне — и вооружены, и укомплектованы мы были хорошо. Не было никаких проблем и с продуктами, нам давали даже сигареты. Правда, курить их было невозможно, но это совсем другая история.
В конце октября 2023 года я был переведен на узел связи — это случилось благодаря переменам в нашей роте из-за демобилизации старого состава. Командиром роты стал человек, с которым мы вместе приехали из одной колонии, — он-то и перевел меня на новую должность. Поэтому последний месяц до конца контракта я не участвовал в боевых выходах.
Даниил Туленков
Фото: предоставлено героем статьи
Как связист я мониторил переговоры, вел журнал и получил определенное свободное время. Это позволило мне публиковать заметки в соцсетях, а потом и создать свой Telegram-канал. У меня появились читатели, я привлек внимание одного издательства и позже издал свою первую книгу о службе в отряде «Шторм Z».
27 января я убыл в Ростов, где получил справку о помиловании и паспорт. Потом сел на поезд до Екатеринбурга и уехал домой — так завершилась моя история с СВО. На вокзале меня, как в фильмах, встречала вся семья — пожалуй, это мое самое светлое воспоминание.
Какой совет вы можете дать тем, кому предстоит отправиться в зону СВО?
Нужно соблюдать меры безопасности, носить средства индивидуальной защиты и вырабатывать скорость реакции. Очень важно при опасности уметь падать куда угодно — в лужу, на ветки, на кирпичи. Не думай — просто падай, причем падай сразу.
Человек, который хоть раз оказался на волосок от смерти в зоне боевых действий, меня поймет
Правда, никакая защита и меры безопасности не дадут стопроцентной гарантии, что ты вернешься живым. В современных боевых действиях есть множество нюансов и деталей, но если хоть одна выпадет из схемы — ты покойник. Поэтому бойцу должно везти. Жаль, что повлиять на это вряд ли возможно.