Без сомнения, вступление в ВТО снизит политический риск для иностранных инвесторов и для местных предпринимателей. И в этом смысле вступление в ВТО будет влиять на политические факторы, которые связаны с политическим риском, это снизит все то, что мы называем общим словом "политический риск" для инвесторов России. Послужит вступление в ВТО и экономической цели - притоку инвестиционного капитала. Назвать это событие политическим шагом также можно, потому что вступление в ВТО повлияет на общую интегрированность России в глобальную политическую систему. С этой точки зрения это, конечно, политический шаг.

Можно сказать, что на данном этапе это, наверное, даже в большей степени политический шаг, чем экономический, потому что экономический эффект Россия увидит в ближайшие десять лет. А политические бенефиты и другие положительные вещи, которые связаны со вступлением России в ВТО, мы получим уже в ближайший год.

На мой взгляд, есть три момента: с одной стороны, снижение политического риска, с другой стороны, важная политическая тема - интеграция России в мировое пространство, в торговое пространство и, соответственно, дальнейшая глобализация нашей страны. И последнее - то, что либеральному электорату это несомненно должно понравиться. Экономический эффект мы увидим в следующие десять лет, он будет очень растянут.

К сожалению, не знаком с этим трудом, но Россия действительно очень сильно нацелена на эту структуру, и связано это как раз с размером нашей страны. Она исторически была нацелена на инфраструктуру и на свою защиту. Но это более внутренние российские цели, и, если посмотреть, каким образом может помочь вступление в ВТО, можно найти огромное количество плюсов.

Мы знаем, что если бы мы нанимали для строительства наших дорог, мостов, сооружений иностранные компании, то строительство шло бы с гораздо большей быстротой и эффективностью. Если бы в этот сектор привлекали авторитетных международных подрядчиков, мы добились бы огромных успехов в сфере развития нашей инфраструктуры. И если наш оборонный сектор, скажем, даже в части использования комплектующих будет основан на международной модели поставщиков, это продвинет оборонный сектор, позволит ему модернизироваться, и это будет совершенно другая индустрия по сравнению с тем, что мы получили на выходе из Советского Союза.

Выжили те, кто либо сумел интегрироваться в производственной цепочке, либо сумел агрессивно выйти на экспортные рынки, то есть тоже интегрироваться в мировую орговлю.

Стоит еще заметить, что наиболее успешные проекты в нашей индустрии, в промышленности за последние 20 лет (даже не успешные, а любой проект, который выжил) были возможны только в условиях интеграции с международными партнерами. Любое лубочное производство, которое было нацелено на русских потребителей, не имеет цели быть глобальным продуктом, имеет только русскую комплектацию из российских комплектующих и основано на поставщиках из России, - фактически умерло. Хороший пример - это авиаотрасль, автомобильная отрасль, производство оборудования для электроэнергетики. Мы видим, что выжили только проекты, основанные на международной кооперации. Самый успешный самолет с каким-то потенциально возможным бизнес-будущим - Sukhoi Superjet 100 - совсем не российский. Он основан на кооперации с огромным количеством международных поставщиков, и это обеспечивает ему конкурентоспособность и успех в будущем.

Даже если посмотреть на "АвтоВАЗ" - теперь у них есть международный партнер и есть поле для маневра. Они все равно остаются очень уязвимыми, они, конечно, очень слабы, но появляется поле для маневра, и они могут рассчитывать на то, что займут интересную нишу в глобальном рынке. Если бы у них не было международного партнера, они были бы обречены.

Здесь можно приводить пример за примером. Например, "Пермский моторный завод", где акционер - американская компания Pratt & Whitney, которая была одним из пионеров на российском рынке, инвестировав в этот завод. К сожалению, эта компания не нашла никаких точек кооперации с основным владельцем завода, который продолжал защищаться от, как ему казалось, враждебного акционера и не нашел никаких возможностей интегрироваться с этим акционером и выпускать конкурентную продукцию. В результате мы сейчас совсем не видим ни этих знаменитых двигателей, ПС-90, ни самолетов, которые летали на этих двигателях, и нельзя надеяться на то, что двигатели будут продаваться куда-то на экспорт и кто-нибудь будет их использовать.

Такое желание отделиться от мира и сконцентрироваться на чем-то русском в этом случае очень сильно мешает. Это не та модель, которая сейчас существует в мире. В основном существующие сейчас модели основаны на глобализации, а страны типа Северной Кореи, Кубы, России, Венесуэлы выделяются своими протекционистскими настроениями. Конечно, не хотелось бы быть похожими на Северную Корею или на Кубу в этом поиске своего пути.

Я думаю, тот фактор, что западная экономика (особенно европейская) сейчас находится в точке уязвимости, повлиял на то, что политики предприняли более агрессивные шаги, чтобы интегрировать Россию в ВТО и еще больше интегрировать ее в мировую торговлю. Здесь кризис, конечно, сыграл свою роль, подтолкнув этот процесс.

Но этого не надо бояться, не надо искать здесь никакую теорию заговора. Этот факт, связанный с кризисом, можно рассматривать только как толчок, который мы в конце концов получили, чтобы влететь в эту организацию. Мы пытались вступить в нее 18 лет, и если вспомнить советскую историю, то даже Советский Союз пытался вступить в Международную торговую организацию, поэтому интеграция России в глобальную экономику было очень долгосрочной целью для российских лидеров.

Мы видим, что все трудности, которые встречала Россия, будучи советской страной, и сейчас, будучи страной с квазикапиталистической экономикой, были, конечно, разными. Критика, которую мы слышали тогда, отличается от той, которую мы слышим сейчас. Советский Союз не принимали в ВТО, потому что существовал "железный занавес", запрет на выезд наших граждан в другие страны, Россию критиковали за очень низкие цены на газ и субсидирование экономики таким образом. Но цели интегрироваться в глобальную экономику были всегда. Кризис просто помог, и, наверное, это одна из тех удач, которые Россия продолжает испытывать, если рассматривать высокую цену на нефть или персоналии наших лидеров и их качества как удачу. Это еще одна такая удача, которая способствовала тому, что Россия дальше сможет интегрироваться в глобальную экономику.

К сожалению, в России существует огромное лобби и огромная страта населения, которая считает, что мы враги с нашими западными партнерами. К еще большему сожалению, в западных странах (например, в Америке) тоже существует большая доля граждан, которые чувствуют в нас потенциальную угрозу и не до конца нам доверяют, что способствует росту барьеров между странами. А что если представить себе ситуацию, в которой силы, строящие барьеры, и есть основные бенефициарии того, что Россия не интегрирована с Еврогруппой и с другими западными партнерами? И пока вы здесь все за железным занавесом, вдруг появится монополист с эксклюзивными правами на вывоз нефти из России, например. А на западе у него появится эксклюзивный партнер, который будет покупать у монополиста в России. Мне кажется, идеальные условия для коррупции.

Другая часть заинтересованных лиц и в России, и в западных странах - люди, которые критикуют Россию, относятся к ней с недоверием и строят дальнейшие значительные барьеры - это какие-нибудь представители военно-строительного комплекса, представители протекционистских кругов, которые защищают или, наоборот, лоббируют отдельные секторы экономики. Для таких сил существование барьеров и политически, и экономически выгодно.

Оппоненты интеграционных процессов, в которых Россия сейчас участвует, получают экономическую выгоду, они отстаивают свою позицию, и изменение этой позиции будет связано или с политическими, или с экономическими убытками, которые они могут понести. Но это не точка зрения всей нации, всех участников экономической деятельности. Обычно оппоненты вступления России в ВТО апеллируют к некоторым стратегическим целям - частично это включает в себя безопасность, начиная с физической безопасности и заканчивая безопасностью обеспечения продуктами питания, сельхозпродуктами, чтобы Россия могла полностью обеспечивать себя всем этим в случае чего. Но это всегда точка зрения отдельного класса, отдельной страты населения, отдельных граждан, отдельного лобби, которое им выгодно в этот момент.

Слушая все подобные заявления о том, например, что кто-то не доверяет России или Россия кому-то не доверяет и от кого-то хочет защищаться, мы должны, в первую очередь, смотреть на экономические причины - почему эти люди так говорят.

Не знаю, мне кажется, сложно себе представить кого-то, кто не хотел бы с нами экономически сотрудничать.

Даже Грузия имела такую неприязнь, что "даже кушать не могла", но торговля все равно оказалась важнее.

1. Я думаю, что промышленность типа Рижской автобусной фабрики заслуженно ушла в иной мир, иначе сейчас бы у нас продолжали ездить по улицам маршрутные такси - "рафики".

1. и 2. Непосредственные выгоды связаны со снижением импортных тарифов на медикаменты, на некоторые классы оборудования, которые для многих компаний в телекоммуникационном секторе, в электроэнергетике связаны с программами капиталовложений, инвестиций. Все это поможет обновить парк самолетов, в том числе небольшим авиакомпаниям, и вообще, наверное, окажет революционное влияние на наш сектор авиаперевозок. Это увеличит грузооборот, сделает Россию более доступной для транзита. И, наверное, это все-таки снизит таможенные пошлины на автомобили, которые у нас, в принципе, сравнимы с налогами на доходы на прибыль физических лиц, растянутыми на многие годы.

3. Наверное, таких товаров нет. Речь идет больше об изменении структуры внутреннего рынка. Можно, например, предположить, что интеграция приведет к тому, что появятся какие-то новые продукты, но из списка товаров, которые сейчас производят в России, сложно выделить какую-то продукцию. За исключением оборонного сектора, в котором мы сейчас не продаем в другие страны из-за того, что не являемся членом ВТО.

Да, таких товаров сейчас нет, но в будущем можно надеяться на то, что появятся новые виды интеграции, новая продукция, которую можно будет продавать на других рынках. Достаточно будет сделать заявку на китайском веб-сайте и получить по почте посылку с комплектующими для небольшого производства. Не надо будет ехать для этого на таможню, унизительно просить, чтобы растаможили, и ждать, когда соблаговолят растаможить. И не дай бог найдут какую-нибудь оплошность в оформлении документов - пиши пропало.

4. Здесь очень важно понимать, что вступление в ВТО так же сильно повлияет на конкуренцию на внутреннем рынке и приведет к его структурным реформам. Мы являемся страной-экспортером сырья и совершенно не контролируем финансовый рынок, который связан с экспортом сырья.

Я думаю, что вступление в ВТО поможет нам провести структурные реформы в ряде секторов. В газовом секторе у нас сохраняется монополия "Газпрома" на экспорт, но можно рассчитывать на то, что вступление в ВТО станет рычагом, который смогут использовать независимые газовые производители (не в ближайшем, а в отдаленном будущем), чтобы также выйти на экспортный рынок российского газа, и это значительно улучшит экономики таких компаний.

Более важной причиной, почему нам нужно вступить в ВТО, является причина модернизационного характера. Вступление в ВТО поможет нам модернизировать наших бюрократов и привести их к одному знаменателю с европейскими чиновниками. И в среднесрочной перспективе хотелось бы, чтобы рынок финансовых инструментов, связанных с торговым сырьем, всячески развивался. Это будет возможно только в случае либерализации доступа на экспортный рынок и либерализации доступа международного капитала на наш экспортный рынок. Только тогда мы сможем построить сильный финансовый блок вокруг бизнеса торговли сырьем. Сейчас почти весь этот денежный поток циркулирует в других странах, в основном в Европе, и финансовый сектор России почти не видит этих денег. Но развитие финансового сектора вокруг торговли сырьем - это возможность среднесрочной перспективы, потому что, конечно, в ближайшем будущем здесь каких-то больших изменений, даже с опорой на вступление в ВТО, добиться невозможно.

В ряде секторов у нас очень сильный протекционизм (например, автомобильный сектор, авиасектор), заградительные пошлины - все это напрямую влияет на безопасность и на слишком большие затраты, связанные с капитальными вложениями. Я думаю, что дорожно-строительный сектор, или агропромышленный сектор, который часто зависит от импорта дорогостоящего иностранного оборудования, или сектор авиакомпаний не могут нормально функционировать в условиях таких больших заградительных барьеров. И российский потребитель, без сомнения, страдает от того, что страна должна поддерживать наших автопроизводителей. У нас совершенно запредельные пошлины, сравнимые с налогами на прибыль за несколько лет. Здесь есть много несправедливости. Чем больше семья, тем больше нужна машина, тем более дорогая пошлина на нее будет. А бюджет в большой семье часто жестче, чем в маленькой. Российские заводы вообще не производят автомобили типа микроавтобусов. И кого мы, таким образом, поддерживаем? Мы надеемся, что все эти пошлины будут в конце концов отменены, а "АвтоВАЗ" начнет выпускать конкурентную продукцию.

5. Можно даже сказать, что экономика Украины еще более диверсифицирована, не то чтобы там больше секторов, но по крайней мере вес этих секторов более сбалансированный. Хотя, наверное, и секторов больше (есть еще туризм, например, который у нас незначителен). Но, конечно, экономика России похожа на экономику Украины по структуре. К сожалению, часто какие-то положительные или отрицательные факторы, которые появляются после определенного события, часто связываются с непосредственным влиянием этого события, выстраивается причинно-следственная связь между, скажем, вступлением Украины в ВТО и неудачами в экономике Украины. Сейчас довольно сложный период для экономики многих стран, особенно европейских, каковой и является Украина. Но если посмотреть на структуру экономики Украины, то она, в принципе, должна была выиграть от вступления в ВТО. У них довольно большие агропроизводители, как большие агроэкспортеры они получают доступ на экспортные рынки, получает доступ на рынки их металлургический сектор, который является наиболее низкозатратным, по сравнению с глобальными сталелитейными компаниями. От такой украинской продукции часто защищаются всякими антидемпинговыми мерами. Украина нетто получит дополнительный бенефит от вступления в ВТО. Особенно после того, как туда вступит Россия.

Украина относительно недавно вступила в ВТО и вступила на фоне кризиса. Можно предположить, что причины неудач Украины, скорее всего, связаны с финансовым кризисом, который продолжается уже довольно долго, а не с фактом вступления в ВТО. Я думаю, что такую причинно-следственную связь здесь усматривать неправильно.

6. Было бы замечательно, если бы это было целью, но наше протекционистское лобби настолько сильно, что надеяться на быстрое снижение пошлин невозможно. Пошлины будут оставаться высокими довольно долго. У нас есть еще семь лет, которые отведены на переходный период, и в этот период мы все-таки будем продолжать иметь высокие заградительные пошлины во многих секторах.

Но если бы причиной вступления в ВТО называлась именно такая цель - снижение импортных пошлин, было бы замечательно, и это была бы очень популистская мера. Но, к сожалению, протекционистское лобби очень близко к нашим лидерам, и снижение импортных пошлин - это не причина вступления России в ВТО. Причина вступления в ВТО - интеграция России в глобальную экономику.

Можно рассчитывать на то, что мы будем летать на лучших самолетах, лечиться более дешевыми медикаментами. Что мы будем потенциально иметь доступ к долларовым кредитам по ставкам, сравнимым с долларовыми ставками в Америке и Европе, которые сейчас находятся на уровне 3-4 процента. Сбербанк и все банки, оперирующие на российском рынке, находятся на уровне 12-20 процентов ввиду того, что существует заградительное законодательство в банковском секторе, не позволяющее открывать филиалы иностранным банкам, а те банки, которые все-таки прорвались на наш рынок, держат ставки высокими, тем самым обеспечивая себе дополнительную прибыль.

То есть таких маленьких вещей, которые потенциально могут получиться, достаточно много. Можно рассчитывать на снижение автомобильных пошлин. Какое-то снижение можно увидеть уже в ближайшее время, а более масштабное - через семь лет. Можно рассчитывать на то, что это положительно повлияет на потребителей дорогостоящего оборудования - на заводы, которые покупают печи, оборудование для обновления электроэнергетических сетей, на дорожных строителей, которые покупают много дорогостоящего оборудования, привозят его сюда, преодолевая заградительные барьеры таможенников. А таможенники часто выступают просто огромным заградительным барьером для нашего рынка, потому что, не дай бог, что-нибудь произойдет на таможне - и все, прощайте, годы спокойной жизни, прощайте, деньги, и здравствуйте, проблемы.

Сложно представить себе такой сектор. Я думаю, что давление почувствует ряд секторов - производители автомобилей, производители какого-то оборудования, например, электроэнергетического. Давление могут почувствовать местные производители машин, машиностроители, производители дорожных машин или всяких экскаваторов. Незначительное давление со стороны тех же украинцев могут почувствовать производители труб, украинцы рядом и могут начать продавать трубы дешевле, сейчас они защищены пошлинами. Могут почувствовать на себе давление производители цемента. У нас всегда цемент стоит дороже, чем в соседних странах, потому что тоже есть пошлины, тоже есть препятствия.

В общем, есть ряд секторов, которые почувствуют на себе давление. Но Россия стоит на пороге инновационного инфраструктурного бума, и отсутствие таможенных барьеров для ввоза сюда разного рода вещей, которые будут связаны с ростом инвестиций в инфраструктуру, конечно, будет способствовать инвестициям в этот сектор. Если люди будут платить меньше всяких разных пошлин, у них будет оставаться больше денег, это будет стимулировать потребление, и эффект должен быть мультиплицированным, потому что это не просто налоги, которые будут собираться в виде пошлин, это будет уже эффект на экономику, эффект в целом на потребление. Многие оценивают общий эффект на экономику от процента до полутора процентов дополнительного роста экономики в год в течение следующих десяти лет.

Вообще, у нас будет время, чтобы ратифицировать многие документы, которые надо будет ратифицировать прежде, чем Россия вступит в ВТО. Нам будет отведено на это время. Наверное, и правда будет спешка. Наше законодательство совсем далеко от стандартов открытой экономики, особенно в газовом секторе. Здесь мы не ждем быстрых изменений, но в конце концов мы ждем изменений, которые позволят независимым газовым производителям получить доступ к экспорту газа сначала, наверное, хотя бы в форме LNG (liquefied natural gas), в форме СПГ. А потом мы надеемся на реформу "Газпрома", выделение трубопроводного бизнеса в отдельный бизнес, что в целом очень положительно повлияет на газовый сектор и на "Газпром" также, потому что это раскроет дополнительную стоимость компании. Надо сделать российский газовый сектор более демократичным, более похожим на нефтяной сектор, который, как мы видим, развивается гораздо более бурными темпами, чем газовый.

У нас не может быть таких же цен, как в Европе, потому что наш газ у нас рядом, а чтобы его довести до Европы, надо его транспортировать по трубе, поэтому разница в тарифе всегда будет существенной. У нас все равно будет преимущество в цене перед нашими соседями, потому что у нас есть газ, а у них - нет. Поэтому сложно сказать, какой будет тариф. Мы знаем, что тариф может быть значительным, и тогда дифференциал между внутренними и внешними ценами будет оставаться значительным.

Конечно, этот сектор будет оставаться острой темой переговоров между Европой и Россией, но в конце концов либерализация этого сектора для России принесет намного больше положительных результатов, чем такая ситуация, с которой мы сейчас работаем, когда сектор фактически не развивается из-за того, что у нас нет внутреннего рынка, а есть компания-монополист, которая является заложником своего размера.

Здесь есть несколько уровней проблемы. Есть проблема, непосредственно связанная с заградительными пошлинами. Тольятти, например, очень чувствительный к вступлению России в ВТО город. По-моему, на "АвтоВАЗе" работает около 100 тысяч человек, даже, может быть, больше, что несоизмеримо много по сравнению с тем объемом продукции, который они выпускают, - порядка 700 тысяч автомобилей в год. Их производительность в такой форме - это примерно один человек на семь автомобилей, или 10 человек на 70 автомобилей. То есть производительность сравнима с работой в небольшой мастерской, а не с работой гигантского завода, 10 человек вполне могут за год делать 70 автомобилей даже в гараже, для этого не нужен очень большой завод.

Поэтому эффективность "АвтоВАЗа", конечно, уже давно должна была быть исправлена рыночными рычагами. У этой компании были разного рода собственники. Были частные собственники, которые использовали заградительные пошлины для того, чтобы получать с этого прибыль (в то время "АвтоВАЗ" все-таки был довольно эффективным). Потом были государственные собственники, которые просто превратили завод в безнадежного должника. Потом было прямое субсидирование государства, то есть мало того, что у нас есть заградительные пошлины, у нас есть еще и прямое субсидирование государством этого производства.

Если посмотреть на эффективность этого предприятия, то его можно сравнить только с мануфактурой начала XIX века. Это никуда не годится.

Конечно, это большая проблема, когда люди теряют работу и сокращается производство, особенно если это происходит из-за каких-то внешних факторов, например, законодательных актов, законов, которые снижают пошлины, делают конкурентную продукцию более доступной и разрушают микромир, который сформировался в этих моногородах.

Реформа на таких предприятиях была бы на пользу всем. Да, можно вспомнить много примеров из блока бывших социалистических стран, где автомобильная промышленность умерла на следующий день после того, как страны вступили в ВТО. Но там не было никаких предварительных защитных условий вступления, а мы вступаем в ВТО с рядом заградительных пошлин, заградительных мер, которые все-таки будут давать нам возможность просуществовать еще какое-то время во многих секторах и дадут возможность просуществовать моногородам, но вектор будет задан на реформу таких промышленных предприятий. Вопрос в том, как они с этим справятся. Наверное, справятся не все, появятся примеры того, что производство все-таки будет разрушаться - надо быть к этому готовыми.

Здесь очень важную роль должны сыграть институты развития. В последнее время у нас появилось несколько хорошо обеспеченных бюджетом институтов развития, банков развития, они должны помогать, предоставлять субсидии на открытие малого и среднего бизнеса, работать на поддержку населения, особенно страдающего в условиях увеличивающейся конкуренции при вступлении России в ВТО. В советское время эти институты были довольно развиты, 1990-е годы они были разрушены, но в последнее время в какой-то форме восстановились, и можно надеяться на то, что они будут работать. Это будет задача институтов развития - оказать поддержку таким городам и секторам экономики, которые будут страдать из-за вступления России в ВТО.

У нас не все секторы сельского хозяйства прибыльны, надо это иметь в виду. Есть сектор производства зерновых, который сравним с производством просто сырья, он очень выгоден. И здесь нечего бояться, потому что пшеница - она и есть пшеница, как нефть - она и есть нефть. Если она сейчас конкурентна, конечно, она будет конкурентна и после того, как мы вступим в ВТО. Какие-то отдельные секторы (например, производство мяса, птицы, сыра или молока) будут ощущать на себе влияние вступления России в ВТО.

Сельское хозяйство будет перекалибровываться. Если посмотреть эффекты на крупный бизнес, то производство зерновых, например, особенно никак не изменится, не пострадает. Часто бывают ситуации, когда у нас существуют импортные пошлины на сахар, и из-за этого производство сахара в России более выгодно, чем, скажем, производство на Украине или еще где-нибудь. Если у нас в конце концов снизятся импортные пошлины на сырье, на какие-то отдельные виды наших сельхозтоваров (например, мясной сектор), культур, то это будет очень хорошо для потребителя, но часто не очень хорошо для производителя. Наверное, более крупные производители смогут каким-то образом защититься и сделать свою продукцию конкурентной. На них будет давление, но ряд сельскохозяйственных секторов этого давления не почувствует.

Положительным будет то, что можно рассчитывать на снижение цен для потребителя, соответственно, будут высвобождены какие-то дополнительные деньги для потребления. Можно рассчитывать еще на то, что закупка, скажем, комбайнов или другого оборудования, использующегося в сельскохозяйственном секторе, тоже станет более выгодной для производителей и для переработчиков и послужит улучшению экономики многих компаний.

Дополнительным интересным событием может стать рост прямых инвестиций в сельское хозяйство на фоне улучшающегося инвестиционного климата и рост сектора в целом (если Россия все-таки вступит в ВТО). Поэтому в данном случае прятаться за какими-то заградительными инструментами - себе вредить. Есть ряд секторов сельского хозяйства, который будет зарабатывать деньги в любом случае (например, зерновые). И если они будут иметь возможность покупать более дешевое оборудование, это только улучшит их экономику. Если мы увидим еще приток длинных денег в инвестиционных секторах, это будет для сектора замечательно.

Я думаю, что участники этого сектора превосходно знают те сферы, которые могут пострадать, они отлично знают, какое давление на них может быть оказано, где им ожидать конкуренцию. Я думаю, что они к этому готовились последние несколько лет.

Например, один из участников этого сектора, господин Лисовский, все-таки продал бизнес накануне вступления России в ВТО (он занимался производством птицы). Может быть, это связано с тем, что он ожидает каких-то отрицательных влияний вступления России в ВТО на этот сектор. Хотя не исключено, что ему просто предложили хорошую цену, и он воспользовался возможностью, покупатель, кстати, тоже был российский.

К сожалению, Россия вступает в ВТО на условиях сохранения масштабного протекционизма в банковском секторе. У нас не будут разрешены филиалы международных банков, все банки должны быть интегрированы в нашу, российскую банковскую систему. Сохраняются квоты на капитал иностранного банковского сектора. Поэтому в ближайшее время ждать каких-то изменений, наверное, не стоит, потому что есть начальные условия, на которых мы туда вступаем. Но в долгосрочной перспективе, конечно, хотелось бы увидеть более либерализованный банковский сектор. Когда российские заемщики берут долларовые кредиты под 12 или 20 процентов, а рядом польские или прибалтийские заемщики берут взаймы под 6 процентов, - это, конечно, неблагоприятная ситуация для российских потребителей банковских услуг. Но это создает дополнительную прибыль и суперприбыль для российских банков, и у них вряд ли возникнет желание зарабатывать меньше денег, когда они могут зарабатывать больше, они просто не будут снижать ставки.

Во всем, что касается валютного рынка, валютных кредитов, аппетит в последнее время все-таки падает, потому что с такими валютными кредитами возникают валютные риски, а потребители желают избежать дополнительных рисков и все-таки концентрируются на рублевых продуктах. И здесь, конечно, у российских банков неоспоримое преимущество. Даже если иностранные филиалы будут участвовать в конкуренции, ставки у их банковских рублевых продуктов будут такие же, как и у российских банков, и никакого дополнительного преимущества они не получат, потому что российские банки все равно будут диктовать какие-то свои условия, особенно российские госбанки, в которых фондирование самое дешевое.

Хотелось бы увидеть появление агрессивных программ в секторе среднего и малого бизнеса, хотелось бы увидеть какие-то дополнительные интересные программы в ипотеке. Наверное, можно надеяться на то, что они постепенно будут появляться, но не как результат вступления России в ВТО, а как результат нормальной работы банковского сектора.

Страховой рынок довольно уязвим перед иностранными игроками, наверное, мы увидим просто серию каких-то M&A (Mergers and Acquisitions), которыми окончится вступление России в ВТО. Международные игроки, участники страхового рынка будут покупать российские страховые компании для того, чтобы получить доступ к уже существующей клиентской базе, я думаю, что это кончится примерно таким процессом. Какие-то более конкурентные российские страховщики, скорее всего, выживут, также выживут, я думаю, и страховщики с госучастием.

Наверное, на страховой рынок вступление в ВТО повлияет наиболее масштабно. Но в конце концов должно быть что-то положительное для потребителя. Может быть, будут ущемлены интересы какого-то национального бизнеса, но, с другой стороны, им наверняка предложат хорошую цену.

В краткосрочной перспективе, конечно, вообще не будет никакого эффекта. В газовом секторе эффект ожидается в среднесрочной перспективе. Но в целом в долгосрочной перспективе вступление в ВТО должно повлиять на выравнивание тарифов, цен на энергоносители по сравнению с другими странами, скажем, нашими соседями. Поэтому интересно, куда это все приведет.

Но есть факторы, которые будут влиять на снижение цен. Мы знаем, что у нас есть сосед - Украина - огромный производитель электроэнергии, которая потребляется самой Украиной даже меньше, чем наполовину. У нее есть огромный излишек, который она готова продавать России. Пока Россия защищается от этой украинской электроэнергии. В дальнейшем, наверное, украинцы смогут продавать нам эту электроэнергию, хотя, конечно, они больше заинтересованы возможностью продавать ее Европе и интегрироваться в основном с Европой.

Рост тарифов ЖКХ и рост других тарифов и цен должен сопровождаться ростом экономики и благосостояния, чтобы рост этих тарифов не приводил к каким-то политическим проблемам. Поэтому мы, скорее всего, будем наблюдать такой процесс: одновременный рост тарифов и благосостояния.

Мы знаем, что Россия еще никогда не была так близка к вступлению в ВТО, фактически, она получила приглашение на вступление, но мы также знаем, что Владимир Путин, от которого будет в конце концов зависеть, вступим мы в ВТО или нет, часто склоняется в своих аргументах к довольно протекционистским тезисам. Его ближайшее окружение тоже часто к этому склоняется, и если они не выступают как участники протекционистского лобби, то, по крайней мере, симпатизируют инициативам протекционистского характера. Со стопроцентной вероятностью сказать нельзя, но, наверное, с 98-процентной вероятностью можно сказать, что мы вступим в ВТО, хотя, конечно, многое зависит от Владимира Путина.

Я думаю, что к таким странам можно отнести Иран, Северную Корею, Кубу, Венесуэлу - можно сказать, что они сознательно приняли это решение. Этот список можно еще продолжить.

Многие члены Таможенного союза ждут, когда Россия вступит в ВТО. Они надеются на это, потому что это фактически способ и для них добиться членства в ВТО: находясь в Таможенном союзе с Россией, они получают доступ примерно к такой же инфраструктуре, что и Россия. Поэтому для многих это будет довольно положительное событие.