В этом вопросе кавычки, несомненно, лишний знак. Русским и России Солженицын показал беспрецедентный личный пример стойкости и мужества. Писателям всего мира — пример преданности своему призванию и предназначению. Он оказался способным противостоять тоталитарному режиму Словом, а не бомбой, бороться с ним языком фактов и доказательств.

Он говорил, что хотел бы вернуть России ее память, хотел быть памятью народа, который постигла большая беда. Даже для тех, кто желает оставаться в беспамятстве, жизнь Солженицына — это заноза в сердце, которую не вытащить скальпелем. "Архипелаг ГУЛАГ" перевернул сознание читающего человечества, и в этом смысле имеет планетарное значение. В то время как прикормленные советские писатели пели оды "великим вождям" и "отцам народов", Солженицын, рискуя жизнью, обличал злодейства, кровь и ложь своей эпохи. Об ужасах Гулага писали и до Солженицына, но только он смог заставить слышать и слушать, сделав это без оружия, без принуждения, силой своего таланта, страсти, чувства правды и справедливости. Глядя на сегодняшнюю Россию, где не арестовывают по доносам за разговоры на кухне, за анекдоты, за неосторожные фразы в частной переписке, где не расстреливают в тюремных подвалах поэтов и художников, врачей и инженеров, где не пытают на допросах женщин только за то, что они ЧС (члены семьи "врага народа"), где можно без всяких опасений для своей жизни, здоровья и даже карьерного роста писать что угодно в интернете, то, конечно, Солженицын мог быть доволен своим трудом. Ибо в том, что Россия, при всех ее очевидных болячках и неустройствах, уже не "заповедник Гулага", есть огромная заслуга Солженицына.

Опять же этот вопрос повторяет первый в списке, с теми же скептическими кавычками. Не берусь "обосновывать" ценность в кратком ответе. Художественная ценность произведений — это не маркетинговая сфера и не зависит от ученой степени оценщика. Читайте Солженицына, пробуйте честно разобраться в своих ощущениях. Никто вам никакие ценности навязать не сможет, если вы сами их не попробуете. Так что пробуйте! На глаз, на слух, на чувство, на совесть...

1. Вопрос "интересующегося" анонима крайне некомпетентен. Во-первых, Александр Исаевич еще десятилетним мальчиком слышал в Ростове всеобщую молву о том, что "Тихий Дон" написан не тем автором, который значится на обложке. Во-вторых, он был свидетелем того, как в марте 1929 года "Правда" (за подписью пяти писателей — Серафимовича, Авербаха, Киршона, Фадеева, Ставского) объявила "врагами пролетарской диктатуры" всех сомневающихся в авторстве Шолохова и грозила им судебной ответственностью. Эта акция "Правды" лишь укрепила сомнения донцев вообще и ростовчан в частности. В-третьих, Солженицын впервые прочитал "Тихий Дон", будучи курсантом военного училища в 1942-м и в письме к жене назвал роман великой книгой. Она на всю жизнь осталась для него "неповторимым и неоспоримым свидетельством страшного времени". В-четвертых, все свои резоны насчет авторства Шолохова Солженицын изложил в предисловии ("Невырванная тайна") к книге И. Медведевой-Томашевской "Стремя 'Тихого Дона'" еще в СССР, до изгнания и до создания Фонда помощи политзаключенным. В-пятых, как каждый читатель, он имеет право интересоваться цепью загадок, связанных с публикациями хоть Шекспира, хоть Шолохова. Слава Богу, сейчас за это "Правда" не грозит судебными преследованиями. В-шестых, Солженицын не возвращался более к работе в этом направлении, и до конца жизни занимался более для него интересными предметами, хотя в отношении авторства Шолохова, насколько мне известно, остался при своем первоначальном мнении. Это, впрочем, никогда не поколебало оценок самого романа, и тот факт, что в середине 1960-х Шолохов слал телеграммы в Политбюро ЦК КПСС, требуя отстранить Солженицына "от пера", никак не повлияло на восприятие Солженицыным "Тихого Дона". В его сознании этот роман и этот автор — всегда существовали порознь.

2. И этот вопрос тоже обнажает некомпетентность при явной недоброжелательности. Я бы в данном случае не стала употреблять грубое слово "разжился" и подозревать Солженицына в "заслугах перед американцами". К моменту высылки из СССР Солженицын действительно был небогатым человеком. Но аноним как-то случайно забыл, что в 1970 году писатель получил Нобелевскую премию, а это были немалые средства. Он смог получить их только в 1974 году, когда оказался в изгнании. Кроме того, как только вышло русское издание "Архипелага" в Париже, в конце 1973 года, Солженицын объявил, что гонорары за него не считает своими — "Они принадлежат России, а раньше всех — политзэкам, 'нашему брату'". На мировые гонорары (а не на американские деньги!) за "Архипелаг ГУЛАГ" и был основан Русский Общественный Фонд помощи заключенным — такое решение было принято писателем и его женой, Натальей Дмитриевной Солженицыной, в апреле 1974 года. "Архипелаг ГУЛАГ" переведен, без преувеличения, на все литературные языки мира, и все гонорары за издания переводов перечисляются на счета Фонда. Эти средства дают возможность содержать бывших зэков и их семьи по всей России и странам СНГ, платить им пенсии и пособия, а также осуществлять культурные программы.

Я уже ответила, что не изменилось, хотя А.И. Солженицыну разные авторы продолжали присылать разные материалы на эту тему.

Спасибо за выражение скорби. Полагаю, что для большинства граждан России уход Солженицына — это огромная утрата.

1. Эти имена уже названы, и Александру Исаевичу посчастливилось дожить до этого времени. В 2007 году екатеринбургское издательство "У-Фактория", а вслед за ним и московское издательство "Вагриус" выпустили в свет "Архипелаг ГУЛАГ", впервые снабженный аннотированным именным указателем. А главное — сразу после предисловия автора следует новый раздел — "СВИДЕТЕЛИ АРХИПЕЛАГА, чьи рассказы, письма, мемуары и поправки использованы при создании этой книги". Список составлен в алфавитном порядке, от "Александрова Мария Борисовна" по "Якубович Михаил Петрович". Число свидетелей выросло с 227 до 257. В самом тексте впервые раскрыты инициалы: заменены полными именами и фамилиями — всюду, где они были известны автору. Это была большая, кропотливая работа, в которой Александру Исаевичу помогали историки и библиографы; в послесловии от редактора их имена тоже названы.

2. Я была свидетелем этой сцены — когда 11 декабря 1998, в свой восьмидесятилетний юбилей, после спектакля Юрия Петровича Любимова "Шарашка", стоя рядом с ним на сцене, Александр Исаеваич отказался от Ордена. Помню его лицо в тот момент и оцепенение зала. Эту сцену я описала в своей книге. Насколько мне известно, пока вопрос о принятии или непринятии этого Ордена никем не поднимался. "Может быть, через немалое-немалое время, когда Россия выберется из своих невылазных бед, мои сыновья примут награду за меня", — сказал тогда Солженицын.

1. Александра Солженицына именно интересовало, каким образом казахов оказалось на территории Казахстана меньше половины. В той же статье "Как нам обустроить Россию?" он писал: "О Казахстане. Сегодняшняя (то есть в 1990 году — примечание Людмилы Сараскиной) его территория была нарезана коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят — то и Казахстан. Да ведь в те годы считалось: это совеем неважно, где границы проводить, — еще немножко, вот-вот, и все нации сольются в одну. Проницательный Ильич первый называл вопрос границ 'даже десятистепенным'".

Что касается психологического состояния Солженицына в момент работы над статьей, я, не будучи его психологом и не общаясь с ним в ту пору (он еще был в изгнании), могу сказать лишь одно. Он писал о том, что происходит в стране в 1990 году как о "лихой беде, буре, завертевшейся у нас теперь" (в той же статье). Он хотел, чтобы народы, входящие в состав СССР, решали свою судьбу без насилия и крови, без людских страданий. Но он предвидел, что раскол НЕИЗБЕЖЕН, хочет этого кто-то или нет. Есть объективные законы истории, а он явственно видел тенденцию распада СССР. Вот именно это ощущение неизбежности ему и ставят обычно в вину, будто он эту неизбежность сам устроил и помог развалить СССР. Это примерно то же самое, что ответственность за плохую погоду, ураган и шторм возлагать на метеослужбу.

2. Ровно наоборот: он мне рассказывал о своей нежной любви к казахам. Он был сослан на вечную ссылку в поселок Кок-Терек Джамбульской области в Казахстане, работал учителем математики в школе и имел классное руководство в казахском классе. Он много раз писал и рассказывал, как дети тянулись к учебе, какие проявляли недюжинные способности, как, плохо зная русский язык, слушали уроки русского учителя математики по-русски, и как потом всю жизнь его благодарили. В своей книге (страницы 393–395) я привожу письма его бывших учеников-казахов, которые пошли по его стопам, став математиками. "Почти полвека Александр Исаевич, как маяк в океане, помогает мне плыть по морям жизни", — писал Солженицыну в 2004-м один из его бывших учеников-казахов (в книге названа его фамилия). Кстати, все эти письма, в оригиналах, с конвертами и обратными адресами отправителей, я держала в руках, видела фотографию его казахского класса, с фамилиями учеников. Александр Исаевич хранил ее всю жизнь.

Дмитрий Васильевич, вы не привели ни одного примера искажений, преувеличений и лжи в произведениях Солженицына. Ваше заявление голословно, а вы преподносите его так, будто ложь произведений Солженицына — доказанный факт. Это, к сожалению, выглядит так же, как в злые времена, описанные Солженицыным. У арестованного бухгалтера спрашивают на следствии: "Расскажите, как вы готовили вооруженное восстание против советской власти?" А он не готовил никакого восстания! Но об этом никто не хочет ни знать, ни слышать. Я готова спорить с вами только при наличии у вас аргументации, конкретных примеров из произведений, и тогда берусь разобраться с преувеличениями и украшательствами, если их обнаружу. Вообще же и я, и многие мои коллеги, занимающиеся творчеством Солженицына профессионально, имеющие представление, что такое доказательство, аргумент, документ, не находят у Солженицына ни заведомых искажений, ни сокрытия правды, ни нарочитых преувеличений. Как у каждого писателя, у него могут быть ошибки, но ведь вы-то упрекаете его во лжи и дезинформации? Напрасный труд, по-моему...

Очень жаль, что вы, Алексей, находитесь в плену старой гэбистской утки, сочиненной на Лубянке в середине 1970-х годов, когда Солженицына выслали из СССР, и нашим славным органам нужно было во что бы то ни стало скомпрометировать его в глазах Запада. На эту тему написано уже столько всего, не оставляющего камня на камне от версии о "стукаче" Солженицыне, что просто жаль времени. Но все же отвечу вам, что я в своей книге разобрала эту "версию" самым подробным образом, от начала ее возникновения вплоть до 2003 года, когда критики солженицынской работы "Двести лет вместе", пытаясь опорочить писателя, вновь прибегли к удобной клевете. Прошу вас, посмотрите хотя бы страницы 374–379, где об этом говорится подробно. Сочинители "версии" надеялись, что не осталось никого в живых, кто бы мог опровергнуть клевету, но они ошиблись. Бывшие зэки, товарищи Солженицына по каторге, выступили в его защиту. Фамилии этих людей и их показания я тоже привожу в книге, равно как и документы КГБ из секретных архивов, ставшие ныне достоянием гласности.

Уважаемый Юрий! Готова стоять на защите понятия "любовь к Родине", но не буду его трогать в ответе вам, коль скоро оно вам так неприятно. Действительно, это, как и вера в Бога, предмет личного мироощущения (интимная гигиена тут ни при чем). А ответ на вопрос, почему Солженицын вернулся на родину, когда его выдворило государство, очень прост: он отчетливо понимал разницу между понятием "государство" и "страна", КГБ — и Отечество, Политбюро ЦК КПСС — и народ. Ведь не станете же вы утверждать, что это синонимы, близнецы-братья? Как Ленин и партия?

Письма с критикой в адрес верховного командования, а именно Сталина, он писал не вообще "друзьям и родным" с фронта в тыл. Он писал (и именно эта переписка была перехвачена) Николаю Виткевичу, другу детства, который воевал рядом, недалеко, и с которым был уговор переписываться во время войны, если будет такая возможность. Это была переписка с фронта на фронт, по взаимному согласию, инициатором ее были оба корреспондента. Они считали, что если в письмах нет военных сведений, то цензура не обратит внимания. Они шифровали Ленина "Вовкой", а Сталина "паханом", и полагали, что этого достаточно. Мотивы и результаты этой роковой переписки достаточно подробно изложены в главе книги "Страсть политическая, жар эпистолярный..." (Часть 3, с. 238–262), а также в главе о следствии над Солженицыным (с. 282–302). Те из друзей Солженицына, кому он, кроме Виткевича, что-то писал на сходные темы и кто не поддержал переписки, то есть не отвечал ему, никогда не были вызваны на следствие и не пострадали. Александр Исаевич много раз корил себя за ту свою (и Виткевича) наивность. Но ведь им было тогда всего по 25 лет!

1. В мемуарах "Угодило зернышко промеж двух жерновов" Солженицын писал о том, что в американских выступлениях 1975 года, где было это пресловутое "побольше вмешиваться", он ощущал себя "свободным от всякого сомнения в нужности, своевременности, силе удара и направлении его". "Я бил — по людоедам, и со всем силой, какая у меня была". Но уже три года спустя, в 1978-м, в том же "Зернышке" (Новый мир. 1998. № 11. С. 132), он писал: "Нужно было пройти годам двум-трем, как прошло сейчас, чтобы я, перелистывая эти речи, сам бы удивился своей тогдашней уверенности. По большому внутреннему повороту, сейчас я бы таких речей не произнес: уже не ощущаю я Америку таким плотным, верным и сильным союзником нашего освобождения, как ощущал тогда. Нет". Тем более Солженицын разуверился в "Империи Добра" позже, живя все еще в Америке, и вызвал гнев американской либеральной общественности. Именно за то, что он оказался "неблагодарным эмигрантом", его преследовала американская либеральная печать все восьмидесятые годы. По этому вопросу есть много литературы, и я советую ознакомиться с ней хотя бы частично. Поскольку моя книга выложена на сайте, призываю вас обязательно прочитать о том, как жернова Америки пытались перемолоть Солженицына (Часть 7. Опыт изгнания).

2. Если вы имеете в виду, что Солженицын в своих произведениях разоблачал сталинскую систему лагерей, то он это всегда прекрасно сознавал, еще когда писал первые лагерные стихи, а потом повесть "Один день Ивана Денисовича". Если вы считаете, что Гулаг — это и есть Россия и российская государственность, вы жестоко и непоправимо заблуждаетесь. Думая так, вы становитесь на сторону нынешней политической элиты некоторых бывших республик СССР, которые так и хотят изображать Россию — как государство тотального подавления, страха, насилия и крови. У Солженицына были иные, чем у вас, представления о российской государственности: демократическая, свободная, сильная, ответственная страна, чья национальная идея — СБЕРЕЖЕНИЕ НАРОДА. А то государство, о котором вы говорите, уничтожало свой народ бессчетно.

3. Здесь так все спутано в один слипшийся ком, что, кажется, невозможно найти концы. Но концы все же торчат. Итак: с него срывали крестик, когда он был мальчиком-пятиклассником (1931 год). Сталинским стипендиатом он стал в 1940-м, уже юношей, когда "во все это поверил" и вступил в комсомол (о перемене своих убеждений писал так много, как, кажется, не писал никто). И был как-никак первым на курсе по учебе. На ленинскую премию его выдвинул Александр Трифонович Твардовский в 1964-м. Он ее не получил, ибо те, от кого это зависело, никогда бы не допустили в свои ряды свободно мыслящего писателя. Он прошел всю войну, ибо с момента мобилизации (октябрь 1941) по момент ареста (февраль 1945) прошло почти четыре года. Призванный на войну человек не распоряжается собой, а идет туда, куда его посылают. Он был зачислен в батальон гужевого транспорта, откуда долго просился и, наконец, попал в артиллерию. Его послали на полгода в артиллерийское училище, после него два месяца шло формирование артдивизиона, потом фронт — Старая Русса, Орел, Рогачев, Белоруссия, Польша, Восточная Пруссия. Может быть, вы полагаете, что двух лет на фронте недостаточно, чтобы немецкая пуля или осколок снаряда нашли лейтенанта артразведки? Опять же свой срок он отбывал не по своему выбору, а "куда пошлют", и это колоссальное везение русской литературы, что его как математика с высшим университетским образованиям взяли на три года в "шарашку". Может быть, вы считаете, что каторжный лагерь в Экибастузе, где он пробыл три года, работал каменщиком, участвовал в мятеже, где его, едва удалив в тюремной больнице раковую опухоль, послали работать в литейный цех и где он заработал метастазы, — это рай? По-моему, все же, это именно ад. Стал он бригадиром избранным, а не назначенным, поскольку назначенные бригадиры ушли со своих должностей, боясь расправы со стороны зэков-работяг. А Солженицына работяги поставили, доверяя ему. Есть на эту тему воспоминания его товарищей по лагерю, почитайте их. Мне жаль, что, совершенно не владея фактами, вы так доверчиво повторяете явно чужие слова. В частности о том, что Солженицын "глумился" над Достоевским и другими обитателями "Мертвого дома". Он всегда преклонялся перед Достоевским (я написала и опубликовала на эту тему специальную работу "Уроки Достоевского в творческой судьбе Солженицына", она вышла в 2006 году). Солженицын, проводя анализ каторжной жизни разных времен, лишь подчеркивал, насколько царская каторга времен Достоевского и Чехова была человечнее, чем сталинский Гулаг.

4. Несомненно. Нация, которая хочет знать самую тяжелую правду о своей истории, о самой себе, о своей вине в своих поражениях и несчастьях, а не валит ответственность за несчастья и беды только на инородцев и обстоятельства, та нация всегда будет относиться к Солженицыну как к воплощению совести, правды и справедливости. Нация, которая трусливо прячет глаза от правды о себе, молится на "вождей" и жаждет их реванша, обречена на поражение и падение. А Солженицын всегда хотел расцвета нации.

Будто под копирку аноним повторяет весь набор стандартных обвинений против Солженицына. Кажется, что его составляла некая единая спецканцелярия. Только вот ума не приложу, где же теперь она находится?

Солженицын был бы счастлив узнать, что жертв репрессий было на самом деле меньше, чем он предполагал, работая над "Архипелагом ГУЛАГ" в ситуации подполья, не имея доступа в архивы и библиотеки, не имея возможности свободного общения с жертвами, сидельцами, переписки с ними и тому подобное. Но почему же, если, как вы говорите, он завысил число жертв, те инстанции, в чьих руках есть точные данные, не спешат ими поделиться в открытую? Почему в эти инстанции нет доступа — кроме как "для своих", и эти "свои" творят "свою" мифологию? Почему семье Солженицына и ему самому никогда не выдали даже ЕГО следственное дело? Почему на запрос газеты "Совершенно секретно" в 1992 году инстанция ответила, что все 105 томов "Дела Солженицына" сожжены "за отсутствием исторического интереса"? Ведь это явная неправда: о присутствии колоссального исторического интереса к жизни Солженицына говорят как раз и сегодняшние вопросы читателей "Ленты".

Опять вопрос под копирку. Анонимы не читают ничего, кроме клеветы, которую им поставляют в больших дозах. Чтение, конечно, волнительное, но бесполезное. Правды о Солженицыне из нее не узнаешь. Клевета подается компактно упакованной и кажется питательной. Но ее польза равна пользе жевательной резины.

Вопрос о книге В. Бушина (никогда, кстати, не слышала от Александра Исаевича о наличии у него такого "друга", даже и "бывшего") оставлю без комментария. Да и кто ж читает сборники оскорблений? Кто к ним серьезно относится?

Если Вы действительно видели такой ролик, значит, это грубая подделка, ложь, фальшак. Такого ролика не может быть, потому что Александр Исаевич никогда и нигде этого не говорил. Я бы посоветовала вам прочитать (перечитать) "Архипелаг ГУЛАГ", часть 5, глава 2. Там речь идет о чувствах и переживаниях зэков на Куйбышевской пересылке, в 1950 году, при известии о начале Корейской войны. Зэки находились в таком состоянии, что слали на головы своих мучителей громы и молнии. Солженицын пишет: "Удивятся, что за циничное, что за отчаянное состояние умов. И вы могли не думать о военных бедствиях огромной воли? — Но воля-то нисколько не думала о нас. — Так вы что ж: могли хотеть мировой войны? — А давая этим людям в 1950 году сроки до середины 70-х, — что же им оставляли хотеть, кроме мировой войны?" Однако следующий абзац "разоблачители" Солженицына не приводят в своих "разоблачениях" НИКОГДА. А он пишет: "Мне самому сейчас (то есть в 1967–1968, когда писался "Архипелаг" — примечание Людмилы Сараскиной) дико вспоминать эти наши тогдашние губительные ложные надежды. Всеобщее ядерное уничтожение ни для кого не выход. Да и без ядерного: всякая военная обстановка лишь служит оправданием для внутренней тирании, усиляет ее. Но искажена будет моя история, если я не скажу правды — чтó чувствовали мы в то лето" (Собр. соч. в 9. т. Т. 6. М.: Терра. С. 50). Как видите, он не приукрашивает свою историю, и откровенно говорит о состоянии умов политических заключенных в 1950-м. Но, осуждая эти настроения в 1968-м, мог ли он записать ролик такого содержания, как вы описываете, позже? Абсурд. Выдумка. Ядовитая дезинформация. Будьте начеку.

Весьма показательно, что вы, Андрей, цитируя по тексту "Архипелага" этот эпизод лета 1950 года, обрываете цитату на самом интересном месте, где как раз и содержится авторский комментарий к моменту. "Мы были в том предельном состоянии, когда нечего терять. Если этого не открыть — не будет полноты об Архипелаге 50-х годов". И, по-видимому, вы сознательно опустили то место, выше мною процитированное, где Солженицын говорит главные слова (я их выделила в тексте специально для вас): "Мне самому сейчас дико вспоминать эти наши тогдашние губительные ложные надежды..." Но Солженицын хотел показать всю полноту правды об Архипелаге, а вы о Солженицыне знать всей полноты правды упорно не хотите.

1. Объясняю только тем, что многим приятно и комфортно оставаться при лжи, если она им по их ветру, чем при правде, если она против их ветра. Спасибо за поддержку. Как видите, ее в данном случае не так много.

2. Вы совершенно правы. Те, кто пользуется набором клевет (а он всегда в одной и той же готовой к употреблению неизменной упаковке), сами почти ничего никогда не читали. Такие читатели доверяют грязи и клевете. Как провидчески сказано о таких людях у Достоевского: "Любит человек падение праведного и позор его". А читают Солженицына сейчас все больше и больше. Об этом можно судить хотя бы по тому факту, что с 1994 по 1998 годы в России его сочинения издавали от силы 3–4 российских издательства. А сейчас — около 20. А рынок — вещь жесткая и сантиментов не терпит — издают, поскольку есть спрос. Читательский. Есть надежда, что рано или поздно можно будет дискутировать с читателями более компетентными.

Вот интересно, где вы это прочитали? У кого? У Солженицына или у... Дали бы ссылку! Я же на фронте не была, родилась после войны, про черенки от лопат в атаках знаю плохо. Солженицыну доверяю как писателю и человеку. В повести "Адлиг Швенкиттен" он писал, как наши топографы из разведдивизиона рассказывали о "странном наступлении, где только молча подкрадываются, кто лопатой, кто даже ножом, изредка выстрел-два". Но разобрались ли вы, о каком наступлении идет речь? Разберитесь, пожалуйста, и не пользуйтесь цитатами из вторых рук. Они всегда вас подставят.

Вопрос о Войновиче — к Войновичу. В любом случае, всех вами перечисленных писателей нельзя ставить через запятую, списком. У каждого были свои причины. Так же, как у Набокова была своя причина не любить Достоевского, у Льва Толстого — не любить Шекспира и пьесы Чехова, и так далее и тому подобное. Сфера нелюбви, ненависти и прочих "отрицательных" эмоций — сфера тонкая, индивидуальная, изменчивая. Вот любил Андрей Тарковский Солженицына в начале 70-х, а потом прочел (спустя много лет) критическую рецензию писателя на свой фильм "Андрей Рублев", и Солженицын сразу стал для режиссера дурным, неумным, злым человеком.

Всегда было на первом месте "Красное Колесо". А когда писала книгу, снова влюбилась, перечитав раз восемь, в "Архипелаг". На моем экземпляре нет живого места. Весь исчеркан мной. Это торжество духа, слова, человека...

Государственная премия 2007 года, присуждаемая экспертным сообществом, была вручена Солженицыну за его гуманитарную деятельность. "Миллионы людей связывают имя и творчество Александра Солженицына с судьбой самой России. Его научные исследования и выдающиеся литературные труды, фактически вся его жизнь отданы Отечеству", — сказал в своем выступлении Владимир Путин. При личной встрече с писателем у него дома президент добавил: "Особенно я хочу Вас поблагодарить за Вашу деятельность во благо России. Вы и сегодня продолжаете свою деятельность, Вы никогда не колеблетесь в своих взглядах, а придерживаетесь их в своей жизни". "Многие шаги, которые мы делаем сегодня, во многом созвучны с тем, о чем писал Солженицын", — подчеркнул президент, общаясь с прессой. Это сдержанно, но вполне сопоставимо с масштабом личности и деятельности писателя. Спустя тридцать семь лет после получения нобелевской премии 88-летний писатель был, наконец, признан и на Родине. Наконец-то стала ощутима разница времен: прежняя власть нарекла Солженицына предателем, нынешняя — назвала его "истинным гражданином России".

В годы, когда Солженицын работал над "Архипелагом", он мог приватно, укромно общаться только с живыми свидетелями этих дел, кто сам предложил свою помощь и дал свои показания. Или вы полагаете, что перед травимым Солженицыным государство раскрыло в середине шестидесятых "совершенно секретные" архивы? Нет, конечно. Многие из этих архивов недоступны в полном объеме для исследователей и по сей день.

Спасибо за вопрос. Несомненно, Солженицын видел в Достоевском своего предшественника и много раз об этом публично говорил. Я подробно писала на эту тему в своей книге "Достоевский в созвучиях и притяжениях: от Пушкина до Солженицына" (М.: Русский путь, 2006), где "урокам Достоевского" посвящена специальная глава. О "бесах" современности Солженицын выразительно писал в книге "Россия в обвале" (1998).

Искал критиков, жаждал критических разборов, просил знакомых ему людей из мира литературы просмотреть его вещи в машинописи, надеясь на обстоятельный разбор. Первейшим критиком его была всегда Наталья Дмитриевна Солженицына, его бессменный редактор и большая спорщица. Я видела черновые листы "Красного Колеса" с ее замечаниями на полях — это поля сражений. Знаю, что Александр Исаевич был ей за это благодарен как никому и писал об этом не раз. Мне тоже привелось читать некоторые его рукописи до публикации — он неизменно просил критики, критики и критики. Но одно дело критика, а другое дело — несправедливые обвинения. Ко второму он относился адекватно, кто бы таким обвинителем ни явился.

1. К каждому выдающемуся человеку, писателю или общественному деятелю, президенту или главе правительства, отношение бывает неоднозначным. Это нормально в ситуации свободы. В ситуации же несвободы отношение к таким людям как раз таки однозначное. Они или "герои" — или "враги".

2. По-разному. Одно дело Прибалтика, другое Украина или Грузия. Третье Средняя Азия.

Вопрос простой, и ответ простой: ЭТО — НЕПРАВДА.

ПРАВДА. Оно было в 1971 году. Я подробно пишу об этом в книге, и поскольку очевидно, что вы не ее читали, как не читали мемуары Солженицына "Бодался теленок с дубом" (там об этом написано впервые), позволю себе указать страницы моей книги, где об этом идет речь: 656–661. Об этом покушении вы можете также прочесть в книге Галины Вишневской "Галина", в книге А.А. Угримова "Из Москвы в Москву через Париж и Воркуту". Об этом рассказывал и Мстислав Леопольдович Ростропович.

Вопрос не столько нелепый, сколько школьный. Конечно, я прочитала "Красное Колесо", все и сразу, как только оно у меня появилось, 20.07.1995, в вермонтском издании, подаренном и подписанном мне автором. Оно тоже все мной исчеркано, и пометы отражают разные даты моих разных чтений. Когда писала книгу, конечно же, перечитала снова. Ведь там столько автобиографического материала — судьба деда, матери, отца...

1. Слова "Великий Творец" воспринимаю без сарказма, который, кажется, содержится в вопросе. Разве вы, Илья, хотели бы, что бы его расстреляли, а не вылечили? Его, кстати, оперировали не "сталинские упыри", а хирурги из зэков, в лагерной больнице. Первого хирурга, который приготовил Александра Исаевича к операции, утром перед операцией угнали на этап. Второго, кто прооперировал, угнали на этап через неделю, и он не смог осмотреть больного. Официальная лагерная докторша, начальница санчасти, подала больного, с незажившими швами, в список на этап, там бы у него загноились швы, и он бы погиб от заражения крови. Пронесло. А через две недели после операции его выписали и определили на литейные работы, где он заработал метастазы. Как вам нравится этот факт?

2. А разве вы, Илья, хотели бы, чтобы он умер сразу после освобождения из ссылки, в 1956? Не написав "Ивана Денисовича", "Архипелаг", "Красное Колесо"? Не верю!!! Вы же не сталинский упырь. Солженицына в жизни держала его работа, которая диктовала вести образ жизни подвижника, затворника, аскета. У него была большая цель, и ему была дарована большая жизнь. КЕМ дарована? Давайте вместе задумаемся об этом удивительном явлении.

3. Александр Исаевич относился к "Ветрову", у которого, как у всякого фантома, не было своего лица и голоса, — так, как и подобает оклеветанному писателю относиться к клевете и фальшаку, изготовленному (что много раз доказано печатно!) людьми из известного всей России ведомства. Этим реквизитом пользовались те, кому на разных этапах жизни Солженицына клевета была выгодна.

4. Вам как отцу школьника в первую очередь нужно (раз уж вы спрашиваете мое мнение) воздержаться от обвинений (а ваши вопросы — это почти не закамуфлированное обвинительное заключение) человека и гражданина, о жизни которого вы узнаете из одного, давно известного отравленного источника. Пусть ваш сын-школьник научится добывать информацию из независимых источников, а также анализировать и сопоставлять их. И только на основании собственной работы ума, знаний он сможет научиться вырабатывать свое мнение. Сейчас об истории пишут все, кто хочет. У сталиниста свое видение истории России, у антисталиниста — свое. У верующего человека понимание истории разнится с пониманием истории воинствующим атеистом и так далее. Пусть ваш сын, а равно и все другие дети учатся самостоятельно мыслить, не пользуясь клеветой и ложными обвинениями в духе ОСО (Особое Совещание). Очень хочется надеяться, что время этих ОСО прошло навсегда.

Читайте его интервью журналу "Шпигель" (июль 2007), которое было тогда же перепечатано журналом "Профиль" и газетой "Известия". Все эти материалы есть в сети. В них — ответы на ваши вопросы, совершенно обычные, — их задают всегда и все.

Никакой сакрализации не вижу — или мы с вами по-разному понимаем этот термин. Просто власть отдала дань уважения человеку, который его заслужил более чем кто-либо из соотечественников. Разве вам было бы лучше, чтобы его власть снова, как в семидесятые, давила и теснила?

Да, конечно, были и есть. Если бы не было, наша страна выглядела бы совсем скверно. Сам Солженицын в "Теленке" давно написал о них, назвав их "Невидимками", и я в своей книге подробно о них (о многих из них!) рассказала. Чего только стоит семья Чуковских — Корней Иванович, Лидия Корнеевна, Елена Цезаревна! Читайте Солженицына, радуйтесь вместе с ним, сколько хороших, честных людей встретилось ему на пути.

Конечно! Взгляните только на список лауреатов "Литературной премии Александра Солженицына" за 11 лет, начиная с 1998 года: В. Распутин, И. Лиснянская, Е. Носов, Ю. Кублановский, О. Седакова, Л. Бородин, А. Варламов, Б. Екимов. А какие блестящие филологи стали лауреатами этой премии — В. Топоров, С. Бочаров, А. Зализняк. Солженицын много читал до конца жизни и следил за текущей литературой. Конечно, за настоящей, а не мусорной.

Рассказала подробно в книге. Читайте: Часть 8, глава 4. "Каленый клин. Хождение по лезвию ножа". Там же — дискуссия о книге и реакция Солженицына на эту дискуссию.

1. Уже отвечала на подобные вопросы. Творчество Солженицына, если вы его знаете, можете смело описывать без кавычек, мир вас поймет. Также смело можете говорить не о вреде, а о пользе — тоже встретите множество единомышленников в стране и в мире.

2. Дай вам Бог столько (или хотя бы тысячную часть) сделать для своего народа и так любить его, сколько сделал и как любил его Солженицын. А ненавидел он только тирана, о котором написал в стихотворении "Пятое марта" (1953): "Единственный, кого я ненавидел".

Фраза, несомненно, эффектная, яркая, но всего лишь фраза. Метили в коммунизм — и метко в него попали. Нет коммунизма и нет Гулага. А Россия — она, слава Богу, жива, и мы живем на своей земле, говорим на своем родном языке, читаем изданные на родине книги, пишем в русский интернет. Так что в Россию как раз таки и не попали. Уверена, что, оставив позади коммунизм и преодолев дикий бандитский капитализм, она выйдет на свою дорогу. Впрочем, говорю это от себя. Мне бы и в голову не пришло спрашивать у Солженицына о его отношение к этому афоризму, вторая часть которого повисает в воздухе по очевидной причине.

От "Почитателя" обычно ожидаешь открытой подписи, а не анонимки. К тому же намеки его столь туманны, связь "мази Вишневского" и "солдат его роты" столь нелепа (а ответ у "Почитателя" давно сложился независимо от моих усилий), что отвечать бесполезно. О солдатах комбата Солженицына и об их боевых делах писали сами эти солдаты, прямые свидетели событий. Их свидетельства (рядового Соломина, рядового Кончица и других) я привожу в книге. Полагаю, что в ответ на "туманность" "Почитателя" боевые товарищи Солженицына ответили бы анониму по-солдатски.

Уважаемый dhole, ответы на ваши вопросы составляют примерно четверть моей книги. Пожалуйста, прочитайте ее, там есть все, что вы хотите знать. Могу лишь добавить, что СССР развалилось из-за свободы слова (которой никогда в нем не было), а по собственным причинам. Человек тоже умирает не из-за того, что ему сказали о его смертельной болезни, а оттого, что он смертен. СССР брежневского образца был обречен. Впрочем, об этом написано так много, что не стану увеличивать объемы. Фронтовые письма Солженицына к Николаю Виткевичу приведены мной в моей книге. Уехать из СССР бывшему зэку Солженицыну "помог" тогдашний председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов, с согласия генсека Л.И. Брежнева. Другие члены Политбюро — Косыгин, Громыко, Подгорный, Шелепин — ратовали за высылку писателя в Верхоянск, на абсолютный полюс холода, чтоб уже не никогда вернулся. Вам, наверное, такое решение ближе? Но уже ничего не поделаешь. В февральские дни 1974 года победила линия Андропова.

Я готова подробно описать любой случай из жизни Солженицына, если вы приведете тексты тех интервью, где, как вы говорите, об этом случае "не раз" идет речь. Какой отряд? Каким комиссаром? Какой караван? И кто тот ОН, кто ехал в отряде? И куда ехал отряд? И откуда? Так туманно, так неловко сформулирован вопрос (взятый из чьих-то вторых, третьих, четвертых рук), что бессмысленно отвечать.

Вообще же большинство вопросов показали: многие читатели, очень мало или совсем не читавшие произведения Солженицына, имеют мнение, основанное на комментариях "специальных толкователей". Вместо знаний текстов, реалий, конкретной истории — много риторики, зачастую агрессивной и потому совершенно не действенной. Хочу надеяться, что со временем свои суждения читатели будет основывать на собственном чтении. Досадно, что письма анонимны — кого боятся читатели-анонимы? Впрочем, сам тон вопросов доказывает неоспоримую вещь: Солженицын по-прежнему "болит" русскому читателю, и само по себе это замечательно. Хуже, если бы перестал болеть. Но, судя по вопросам, нынешняя "болезнь" очень надолго.