Президент-Солнце Великой Туркменской Революции Туркменбаши Сапурмурат Ниязов целенаправленно и последовательно лишает туркменов культуры, образования, национальной памяти и возможности общаться с соседями
Таких диктаторов, как бывший формовщик одного из ленинградских заводов, бывший инструктор ЦК Коммунистической партии Туркмении и бывший первый секретарь той же организации, а ныне пожизненный президент Туркменистана Сапурмурат Ниязов, мир не видел давно. Не то чтобы режим, установленный Ниязовым, был очень уж кровавым. В этом смысле главе всех туркмен до Сталина, Гитлера, Пол Пота, Ким Ир Сена или хотя бы генерала Пиночета далеко. Туркмены по большей части народ покладистый, серьезной политической оппозиции в стране никогда не было, а сама Туркмения чрезвычайно богата полезными ископаемыми, поэтому Ниязов куда охотнее льет нефть, чем кровь. Благо нефти у него много, а еще больше природного газа (20 процентов мировых запасов еще по советским оценкам), не говоря о стратегических залежах серы и большого количества других полезных минералов. По оценкам экспертов из Программы развития ООН, в 2000 году Туркменистан занимал почетное 87-е место по уровню жизни среди 173 стран мира, обогнав при этом такие государства СНГ, как Азербайджан, Узбекистан, Киргизстан, Молдавия и Таджикистан. И все же в определенном смысле Ниязова следует отнести к самым мрачным представителям когорты диктаторов, которыми была так богата история XX и, как показывает практика, будет богата история XXI века.
Последнее время имя Туркменбаши мелькает в сводках новостей главным образом в связи со всякими курьезными случаями. Ну, например, под Новый, 2001, год Ниязов обязал всех своих граждан обзавестись государственными флагами, причем пообещал по наличию флага судить об отношении домовладельцев к родной стране. "Флаг - главный символ независимости республики, и те, кто не покупает флаг и не вывешивает его, не любит свою Родину, не поддерживает независимость Туркменистана", - такими словами сопровождалось это заявление. Или, например, Туркменбаши обогатил уголовный кодекс на подведомственной ему территории новшеством из эпохи Средневековья (или из времен советской власти - как судить): отныне для проштрафившихся чиновников введена необычная мера наказания в виде ссылки, причем на приличный срок - от пяти до пятнадцати лет. Что особенно интересно, право определять места ссыльных поселений Ниязов оставил за собой. Мол, упеку, куда захочу. Первым нововведение испытал на себе бывший вице-премьер туркменского правительства, министр энергетики и промышленности страны Сапармурат Нурыев.
К высоким чиновникам и другим представителям власти Ниязов вообще строг. Ссылки, штрафы, понижения в должности вплоть до совхозных электриков - вот неполный перечень мер, которые Туркменбаши применяет к своим наместникам, давая простому народу наглядное представление о президентском всесилии. Это не считая уголовных преследований, которые легко могут закончиться для проштрафившегося чиновника не ссылкой, а тюрьмой. Подобное отношение к государственному аппарату вполне понятно - Ниязов последовательно устанавливает в Туркменистане типичную восточную деспотию, прибирая к рукам все властные полномочия, вплоть до таких, которые ему и по рангу-то не положены. "В Туркмении существует жесткая пирамида, в соответствии с которой все решения по военно-техническому сотрудничеству и внешнеэкономической деятельности принимает исключительно президент страны. Иногда это создавало определенные протокольные проблемы, когда двусторонние соглашения с зарубежной компанией от ее имени подписывал, скажем, вице-президент, а с туркменской - глава государства. Это делалось сознательно: Ниязов стремился показать своему народу, что он отвечает в стране буквально за все", - так описывает ситуацию бывший соратник Туркменбаши, бывший вице-премьер и министр иностранных дел Туркменистана Борис Шихмурадов.
Кстати, сам Шихмурадов не избежал привычной участи своих сотоварищей: после девяти лет беспорочной службы он был сначала снят с должности министра и отправлен послом в Пекин, а потом, после появления его в Москве, где опальный министр-посол сделал ряд разоблачительных заявлений по адресу Ниязова, из Ашгабада тут же последовала просьба выдать его на родину как известного государственного преступника, укравшего пять военных самолетов, 9 тысяч автоматов АКС и полтора миллиона патронов к ним. Абсурдность подобных обвинений обеим сторонам была достаточно ясна - туркменские власти так и не прислали в Генеральную прокуратуру России официальный запрос с хоть каким-то объяснением сущности упомянутых преступлений. А по словам самого Шихмурадова, украсть что-либо существенное в Туркменистане так, чтобы об этом не знал Ниязов, просто невозможно - в этой стране никто, кроме него, не распоряжается ничем по-настоящему стоящим.
Но государственное строительство - привычная сфера для всяких там фюреров и царьков. Ниязов мыслит шире. Вот, например, некоторые из его усовершенствований в области культуры и общественного быта. В ознаменование "новой эпохи в истории туркменского народа", наступившей после 2000 года, Туркменбаши повелел переименовать улицы в Ашгабаде и дать им порядковые названия - тем, что идут на восток и на юг от центра города, в порядке уменьшения, начиная от числа 2000, а тем, что на запад и на север - в порядке увеличения от того же числа. По четырнадцать "чисел" с каждой стороны от сакраментальной двойки с тремя нулями уже использованы. Впрочем, переименовывают не все: останутся улицы, в названии которых использованы имена выдающихся людей: Сапармурад Туркменбаши шаелы (то есть улица имени президента Туркменистана), Герой Туркменистана Атамурад Ниязов шаелы (улица имени отца президента), Гурбансолтан эдже шаелы (улица имени матери президента) и т.д.
Или, обнаружив, что в Туркменистане еще с советских времен остался Туркменский театр оперы и балета, Ниязов решает, что это ни к чему. "Как можно привить туркмену любовь к балету, если у него в крови нет балета? - с такими словами он выступает по национальному телевидению. - Нельзя пытаться привить у себя возникшее в другом месте искусство, надо развивать свое национальное искусство. Я не понимаю балет, зачем он мне?". И вот результат: на месте театра оперы и балета в одночасье появляется национальный музыкально-драматический театр имени Махтумкули. Вскоре похожая участь постигает туркменскую государственную филармонию имени Мыллы Тачмурадова, национальный ансамбль народного танца Туркмении и национальный центр эстрады и циркового искусства. В самом деле: с таким президентом какой еще цирк нужен...
Но что там балет - в этом Ниязов не оригинален, Ленин вот тоже, например, не любил этот вид искусства, называл его упадническим и вымирающим. Но даже Ленину, наверное, не пришел бы в голову вот такой подход к государственному образованию: установить особый ценз на право поступления в туркменские вузы - в зависимости от родословной абитуриента.
Кстати, к образованию, не отвечающему представлениям о некоем мифическом туркменском стандарте, у Ниязова особое пристрастие. Туркменистан - бывшая советская республика, где до сих пор русский язык официально остается "языком межнационального общения". Высокий статус русского языка, кстати, совсем недавно был подтвержден международным документом - Договором о дружбе и сотрудничестве между Россией и Туркменистаном, подписанным Владимиром Путиным и Сапармуратом Ниязовым в апреле этого года. Однако вот лишь некоторые данные о том, какую поддержку от государства получает этот язык. Закрыт факультет русской филологии в туркменском госуниверситете. Большинство его преподавателей, в первую очередь русские, уволены. В стране не осталось вузов, готовящих преподавателей русского языка и литературы, за исключением небольшого отделения в пединституте города Туркменабат. Русскоязычные школы (их осталось всего около полусотни) в новом учебном году преобразуются в туркменские, причем число русскоязычных классов в них будет резко сокращено. При этом русский язык будет изучаться как иностранный. Количество уроков языка уменьшится с трех до одного в неделю. Запрещен прием в русские классы детей с туркменской фамилией, даже если они имеют российское гражданство. Закрыты русские отделения в педучилищах страны и таким образом подготовка учителей русского языка для начальных классов практически прекращена. Молодым ученым и преподавателям настоятельно не рекомендуют ездить на научную стажировку и курсы повышения квалификации в Россию. По неофициальным данным, изъявившим желание поехать в Россию на стажировку грозят увольнением с работы. Примерно так же, кстати, обстоит дело с русским информационно-культурным пространством - оно сморщилось просто до неприличных размеров. Таким образом Ниязов перекрывает своим гражданам любую возможность для получения независимой информации извне.
Но дальше - больше. Покончив с государственными и общественно-культурными явлениями, Ниязов взялся за природные. Казалось бы, что можно улучшить в традиционном укладе жизни туркменского народа, складывавшемся веками? - особенно учитывая постоянно звучащий из уст самого Ниязова призыв поддерживать и развивать все исконно туркменское. Но нет предела совершенству, и вот Туркменбаши выступает с революционным проектом: в связи с тем, что продолжительность жизни в Туркменистане, по его сведениям, выросла с 59 до 71 года, он предложил по-новому распределить периоды человеческой жизни. Так, согласно новому "биологическому календарю", сам Ниязов, которому в 2002 году исполнилось 62 года, перешел из периода "мудрости" в период "стойкости".
Наконец, на днях Туркменбаши добрался и до "большого" календаря, изменив названия месяцев и дней недели. В общем, и в этом он не такой уж новатор - за двести с небольшим лет до него это уже было проделано во время Великой Французской революции 1789-1793 гг. Но та революция была по-настоящему великой, и перемена названия месяцев и летоисчисления вообще символизировала новую эпоху, в которую вслед за французами должно было, по идее, вступить все человечество - эпоху Свободы, Равенства и Братства. Ниязов же никого никуда не зовет, а наоборот хочет полной самоизоляции Туркменистана, чтобы никто не знал, что он там, на просторе, творит. Так или иначе, изменение календаря - дело нешуточное, потому что влечет за собой изменение такой фундаментальной категории человеческого сознания, как восприятие времени, на которой основывается традиционная, прежде всего аграрная, культура.
Впрочем, отношения с аграрной культурой у Ниязова тоже особенные. Известен случай, когда Туркменбаши, приехав в летнюю пору в один из совхозов, настоятельно рекомендовал декханам поторопиться с уборкой урожая, а то, мол, он, президент, устал уже своими силами удерживать дождь, готовый пролиться на поля. "Еще два дня продержу и все", - жаловался он собравшимся совхозникам. А ведь Ниязов в свое время советский институт заканчивал, небось научный атеизм на отлично сдавал...
Однако подобные эскапады Ниязова не являются простым невежством и самодурством. За ними просматривается целенаправленная политика, призванная оставить туркменов без традиционной культуры, без национального самосознания, без исторической памяти. Грубое вмешательство Туркменбаши буквально во все сферы жизни своих сограждан вызвано стремлением заменить своей персоной всю систему ценностей - от самых традиционно-архетипических до индивидуально-личных. Поэтому, кстати, так настойчиво Ниязов, рано потерявший отца с матерью и выросший в детдоме (что, в общем, необычно для туркменов), внедряет в общественное сознание обожествленные фигуры своих родителей. Например, богиня правосудия в Туркменистане отныне должна появляться на люди исключительно с лицом матери всенародно любимого президента. Пусть у Фемиды по идее на глазах должна быть повязка - и в повязке народ должен узнавать родственницу вождя. Впрочем, после того, как в государственном гербе страны некий абстрактный конь был заменен изображением ахалтекинца Янардага, любимца президента, удивляться не приходится...
Да и сам Ниязов - трижды Герой Туркменистана, член бесчисленного множества академий, обществ и фондов, Тринадцатый пророк и едва ли не Аллах, если верить придворным поэтам, - успешно, кажется, справился с непростой задачей - пройти путь от простого питерского формовщика до воплощения живого бога на земле. Ему, правда, еще не поклоняются в рамках государственной религии, как Ким Ир Сену в Корее, но это дело времени. Как раз недавно Ниязов сделал важный шаг в этом направлении - добился, наконец, упразднения досадного недоразумения - временного характера своей номинально президентской власти. Отныне он, по решению Народного Собрания, волен оставаться на своем посту столько, сколько захочет. Остается надеяться, что после его прижизненного вознесения на небо туркменский народ не настолько потеряет себя, чтобы превратиться в людской придаток при газо-нефтяных запасах своей страны.
Дмитрий Иванов