Две личности и один труп Историки о лидере боевой организации партии эсеров Борисе Савинкове

В Международном «Мемориале» прошел круглый стол, посвященный жизни революционера, террориста и лидера боевой организации партии эсеров Бориса Савинкова. Участники дискуссии рассказали, как Савинкова изображали в советском и российском кино и почему несгибаемый противник большевиков признал советскую власть.

Ключ к душе Савинкова

Кандидат исторических наук, доцент МГУ Роман Городницкий:

Мне посчастливилось общаться с племянницей Савинкова Лидией Александровной Успенской, которая в начале 20-х годов некоторое время жила с ним в Варшаве. Она рассказывала, что более выдержанного и корректного в общении человека ей не приходилось никогда встречать, хотя она прожила долгую жизнь.

Безусловно, Савинков был дворянином. Возможно, мы сейчас плохо понимаем дворянский быт, дворянскую психологию, но он был ее воплощением. Характеризуя фигуру Савинкова, никто не понимает глубины идеи, которая им владела. Понятно, что он был революционером с 17 лет и до момента смерти, но все же в первую очередь он литератор, в этом и состоит разгадка его жизни.

Если прочесть дневник Савинкова, который он вел на Лубянке, вы увидите в нем воспоминания, реминисценции, рефлексию, тяжелые мысли о родных, принятие советской власти, но все это облечено в художественную форму. Его буквально преследуют образы, ассоциации — ими обычно одержимы поэты и писатели. Видно, что есть вопросы, волнующие его намного больше других, даже больше судьбы страны. Савинков оттачивает свое перо постоянно, и если не понимать этого, дверь в его душу ни за что не открыть. Историки не могут осознать всю глубину его фигуры, потому что для написания достойной биографии Савинкова нужен литературовед.

До сих пор не введен в научный оборот колоссальный пласт его наследия. Практически все работы Савинкова лежат неопубликованным грузом в архивах. Даже повесть «Конь бледный» издана в полном объеме только один раз в Ницце в 1913 году, все остальные издания содержат сокращенный текст.

Ключевой источник к пониманию фигуры Савинкова — его показания на следственной комиссии. Сто страниц густого текста, воспоминания еще более откровенные, чем в книге «Воспоминания террориста», и они тоже не введены в научный оборот. Об эпистолярном наследии не приходится даже говорить — огромное количество писем разбросано по архивам всего мира. Литературные статьи и очерки не собраны. То есть целостной картины Савинкова нет, и ее очень сложно составить.

Сын или пасынок

Савинков — революционер, как принято было тогда говорить, новой формации. Здесь стоит вспомнить его письмо к Вере Фигнер, в котором он пишет среди прочего: «Я ваш сын». В третьем томе ее воспоминаний есть такая строка: «Я прочла его письмо и сказала: не сын ты, а пасынок». Важно не то, что сказала Фигнер, а то, что Савинков воспринимает себя как абсолютного наследника всего русского освободительного движения.

При этом он пишет, что методы, мораль и идеология прежних революционеров — это хлам, ветошь, все это нужно выбросить, и нужно привнести новое, «то, что вы (говорит он, обращаясь к старому поколению) называете ересь». Новое религиозное восприятие, новая интеллектуальная жизнь и новая мораль, новое видение — вот ради чего революционер должен бороться. Одного социального переворота, экономических реформ мало. Без понимания этих мыслей Савинкова тоже невозможно раскрыть всю сложность его натуры.

Он представляет собой крайнее выражение идеализма, бессеребренности, жертвенности всех предшествующих поколений революционеров. Савинков не только концентрирует все лучшее, но и завершает в своем лице образ повстанца. Он олицетворяет собой каждого представителя революционно-освободительного движения, когда гибнет на внутреннем дворе Лубянки в мае 1925 года.

После этого мы нигде и ни в ком не увидим такого яркого революционного духа. Парадокс последних восьми лет жизни Савинкова, который тщатся разгадать исследователи, заключается в попытке понять природу народной воли — ведь все поколения революционеров боролись именно за нее. Когда же она наконец появилась, было необходимо мужество, чтобы посмотреть на получившееся и признать, что идти против нее будет преступлением. Савинков смог это сделать, и это, конечно, вызвало критику со всех сторон от тех, кто этого мужества не имел.

Семья Савинкова

Старший научный сотрудник Института российской истории РАН Алла Морозова:

В процессе подготовки сборника документов «Три брата. То, что было», посвященного братьям Савинковым, выяснилось, что даже биографических сведений о его семье нет. Чтобы показать взаимоотношения внутри нее, нам пришлось по крохам собирать письма из разных архивов. Каким Савинкова видела его семья, какая атмосфера была внутри нее? Семья для него, судя по переписке, значила много. Взаимоотношения внутри нее были разные.

Существует блок переписки после ареста в 1897 году двух старших братьев — Александра и Бориса (многие письма со следами тюремной цензуры). Братьям писали и мать, и отец. Судя по этой корреспонденции, отношения в семье были очень теплые, родители переживали и волновались за сыновей, и мать ездила в Петербург хлопотать об облегчении их участи.

В письмах виден разный характер родителей — мать, более импульсивная и эмоциональная, даже нападает с упреками на сына, укоряет, что тот долго не пишет из тюрьмы. Отец вынужден утешать Бориса: «Ты же знаешь, мама у нас человек эмоциональный, может человека оскорбить, а через полчаса этот порыв прошел, и она опять возвращается к горячей любви». Он изо всех сил поддерживает сыновей, крепится, хотя он уже серьезно болен: «Не беспокойся обо мне, главное, чтобы у вас, детей, все было хорошо, со своими болячками я как-нибудь справлюсь».

Отдельно стоит рассказать о взаимоотношениях двух старших братьев, Александра и Бориса. Первое, что обращает на себя внимание при прочтении писем — Александр, несмотря на то, что он на пять лет старше, общается с Борисом на равных. Они обсуждают книги, спорят относительно круга чтения каждого. Борис советует Александру читать новую литературу и декадентов, но брату они не очень нравятся. К сожалению, в 1905 году Александр погиб — покончил с собой, будучи в ссылке.

Иначе складываются взаимоотношения Бориса с Виктором, который всю жизнь находился в тени своего старшего брата (он моложе Бориса на семь лет). Борис уже боевик и террорист, а Виктор только заканчивает гимназию. До начала 20-х годов заслуживающей внимания переписки между ними мы не нашли.

В 1921 году, когда возникает «Народный союз защиты Родины и свободы», Виктор оказывается в Варшаве и входит в его руководящие органы. После высылки в Прагу он начинает активно писать письма брату. Там же в это время жила и их сестра Вера, она была замужем за Александром Мягковым, возглавлявшим пражское отделение союза.

Большую часть времени организация бездействовала, и эта ситуация спровоцировала внутренние эмигрантские дрязги. Виктор ругается с Мягковыми. Дело кончается тем, что в споре между ними Борис занимает сторону Мягковых, и переписка практически прекращается. Несмотря на деловой разрыв, Виктор пишет брату о своей вере в то, что у них остались братские чувства и взаимная симпатия. По письмам видно, насколько было важно для него сохранить эти чувства.

Интересна и переписка Бориса с его первой женой Верой Глебовной Успенской. Искренняя ли она, или литератор довлел над настоящим Савинковым? Это спорный вопрос. Когда Вера Глебовна решает уйти от него, Борис начинает писать сильные письма, полные надрыва (тогда они уже жили порознь — она в России, он за границей).

Когда вчитываешься в них, то замечаешь, что для Савинкова характерна мелодраматическая декламация с повторами, с разбивкой слов на предложения. Он пишет Успенской: «Ведь ты для меня все, ты одна меня поддерживаешь, ты спасала меня от самого себя, без тебя я задохнусь в своих мыслях!» И после этого такой пассаж: «Как же после этого всего ты могла меня оставить? Ведь я так тебя люблю!» Каково другому человеку, Савинков особо не задумывался, хотя есть в письмах и такие фразы: «Я понимаю, для того чтобы жить со мной, нужна полная самоотверженность…» Но это уже из разряда размышлений о том, как понимают разрыв мужчина и женщина.

Савинков на экране

Киновед Борис Беленкин:

История воплощения Савинкова на экране начинается в 1924 году с мультфильма «История одного разочарования» (режиссер Александр Бушкин), снятого на основе судебного процесса над революционером. Согласно справочнику Госфильмофонда, лента не сохранилась, хотя, по некоторым данным, она все же лежит в архиве.

Всего отечественная фильмография включает 14 художественных фильмов, в которых фигурирует Савинков. Из них 11 были сняты в СССР, первый в 1938 году, а последний в 1991-м. Из советских стоит выделить фильмы «Выборгская сторона» (1938 год), «Чрезвычайное поручение» (1965 год), «Крах» (1968 год) и «Синдикат-2» (1981 год). Во всех кинокартинах показаны эпизоды из жизни Савинкова (с разной степенью достоверности) после лета 1917 года.

«Выборгская сторона» (режиссеры Григорий Козинцев и Леонид Трауберг) — самый беспомощный и провальный фильм из трилогии про большевика Максима. Единственная достойная сцена ленты — винный погром. Савинков в этой кинокартине по непонятным причинам фигурирует под фамилией Ропшин. Его речь негромкая, проникновенная, он не трибун, а заговорщик, он свой для рабочих и офицеров. Роль Савинкова исполняет актер Дмитрий Дудников. Увы, игра Дудникова не соответствуют стилистике фильма, его герой контрастирует и с белогвардейцами-заговорщиками, и с большевиками. Забавно, что за исполнение этой роли актер получил орден «Знак почета» в 1939-м.

В 1965 году революционер вновь появляется на экранах в ленте «Чрезвычайное поручение». Это история двух авантюристов, «хорошего» большевика Камо (Симона Тер-Петросяна) и «плохого» — Савинкова. Почему режиссеры Эразм Карамян и Степан Кеворков сделали Савинкова отрицательным персонажем — загадка.

Фильм примитивный, но в нем есть два забавных момента. Первый: Савинкова играет одинаковый во всех ролях Семен Соколовский. Второй забавный момент «Чрезвычайного поручения» — ограбление поезда анархистами. Этот эпизод полностью перешел в фильм Андрея Тутышкина «Свадьба в Малиновке» (1967 год), в котором Назара Думу играет Владимир Самойлов — будущий Савинков в «Крахе».

Киноленту «Крах» снял по документальному роману Василия Ардаматского «Возмездие» режиссер Владимир Чеботарев. Самойлов в роли Савинкова выглядит внушительно и убедительно. Несмотря на то, что прошло всего три года после выхода прошлой картины о революционере, этот фильм совсем из другой эпохи, его гораздо интереснее смотреть.

Через 13 лет на экраны выходит ремейк «Краха» — фильм «Синдикат-2» (1981 год, режиссер Марк Орлов), Савинкова играет потрясающий актер Евгений Лебедев, который на двадцать лет старше своего персонажа. Что и кого играет Лебедев? Конечно, он играет Савинкова, но непонятно, какую задачу перед ним поставил режиссер.

Что объединяет эти фильмы, с помощью каких приемов создается образ революционера? Во всех кинокартинах он авантюрист, затея которого в итоге терпит фиаско. Герой не лишен убедительности, хитрости и коварства, апеллирует к своему революционному прошлому, но само прошлое на экране не показывают. Савинкову всегда сопутствует ресторанно-бордельный антураж: кабаре, застолье, выпивка и женщины инфернального вида. Конечно, упоминается и его участие в заговоре против Страны Советов.

Из зала я услышал реплику: «Советская мура». Скорее всего, вы еще не видели современные российские ленты, посвященные Савинкову. Он появился в двух телевизионных фильмах: «Империя под ударом» (2000 год), «Столыпин. Невыученные уроки» (2006 год) и в одном художественном — «Всадник по имени Смерть» (2004 год).

Если в советских фильмах о террористической деятельности Савинкова умалчивали, то в постсоветских картинах она, наоборот, вышла в центр внимания. В ленте «Столыпин. Невыученные уроки» революционера играет Алексей Девотченко, а во «Всаднике по имени Смерть» — Андрей Панин. Самый не похожий на себя Савинков вышел у талантливого актера Алексея Серебрякова в фильме «Империя под ударом». В целом можно констатировать, что кинореальность победила реальную биографию человека.

Профессор кафедры гуманитарных дисциплин ИОН Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) Константин Морозов:

В этих кинолентах перевираются не только мелочи, но и глобальные вещи. Создатели фильмов настаивают на том, что у них свое видение, но по большому счету это ложь и клевета, экранизированная по вполне шкурным интересам. Именно эти ленты формировали общественное сознание, особенно в 60-х годах.

Можно привести в качестве примера сцену из фильма «Чрезвычайное поручение», в которой Савинков предлагает Плеханову войти в состав нового правительства, и тот резко отказывается. В реальности же Плеханов дает согласие.

Фильм Карена Шахназарова «Всадник по имени Смерть» — исключение из череды лживых экранизаций Савинкова. Режиссер предпринял попытку разобраться в истории революционера, но в итоге вышла сборная солянка из воспоминаний, реальных фраз, а также цитат из литературного произведения «Конь бледный». Есть в фильме и откровенные искажения истории, как в сцене, когда Каляев говорит Савинкову: «Если в карете будут дети, я все равно бомбу брошу». Все было наоборот, Каляев отказался бросать бомбу, объяснив Савинкову, что сделал так из-за детей.

В фильмах в гротескной форме отражены воспоминания людей из окружения революционера, которые называли его позером и неискренним человеком — все это нельзя отнести к очень сложной фигуре Савинкова. Эсер Михаил Чернавский говорил о нем: «Савинков многолик».

Действительно, внутри революционера сосуществовали две личности. Такое нередко случается, но обычно эти личности находят modus vivendi (временное соглашение), а у Савинкова чем дальше, тем больше они друг друга отрицают. С одной стороны он занимается террором, а с другой (в повести «Конь бледный», а затем в романе «Три брата») — ставит вопрос о недопустимости пролития крови, какими бы светлыми идеалами оно ни прикрывалось.

Еще одно яркое расхождение личностей — признание советской власти. Савинков начиная с 1917 года борется с большевиками, но затем пишет книгу «Конь вороной», в которой признает правоту большевиков и палаческую роль всех антибольшевистских сил. В этом же духе выдержано его выступление на суде в 1924 году. Многоликость Савинкова была заметна даже в быту: одни видели, что он сноб, высокомерен, а другие то, как он ценит товарищей по борьбе, с каким восхищением относится, например, к Доре Бриллиант, малозаметной фигуре в боевой организации эсеров.

Человек Серебряного века

Один из мемуаристов написал, что одни Савинкова ненавидели, а другие любили, но не было ни одного равнодушного. Первых было больше, но вместе с тем он сам давал много оснований для ненависти. Например, чтобы перебороть свою депрессию из-за разочарования в борьбе, в терроре, Савинков играл в карты, рулетку и на скачках. Однажды он проиграл партийные деньги — всего около 300 франков, но история получила в среде эсеров большую огласку. Эсер Зензеров, узнавший об этом в ссылке в Сибири, написал письмо Савинкову, в котором разорвал с ним отношения. Для революционера игра была способом преодолеть раздвоенность и попытаться найти себя.

Еще одна важная черта Савинкова — его искренность и честность. После просмотра кино о нем в это будет сложно поверить, но он действительно был человеком Серебряного века, пытался отринуть ложь и докопаться до истины. Эсер Сазонов говорил: «Савинков — это какой-то чудесный цветок, занесенный к нам невесть откуда. Он ведет себя так и борется так, как будто его лично, честного человека, оскорбили. И в этой борьбе он нам всем подает пример».

Рефлексия Савинкова была безбрежной. Он сам писал, что состоит из мозаичных кусков, сомнения разъедали его, как кислота. По сути, Савинков всю жизнь боролся с самим собой, но побороть себя не смог. С этой точки зрения он не такой анекдотический, пустопорожний и плоский, как показан в кино.

Противоречивость Савинкова настолько отпугивает историков, что о нем не написано ни одной монографии. Сложно разобраться в его многослойности, понять, в какой степени он искренен или лжив. Многие историки просто соглашаются с оценками Горького и Фигнер, говорящими о неискренности Савинкова. Но стоит заглянуть в его личные письма родственникам, как становится понятно, что он достаточно искренен. Как ему удавалось сочетать теракты с отрицанием пролития крови? Как идеи о демократическом государстве, о крестьянской России соседствуют с симпатиями к Муссолини? Ответ прост: Савинков сочетал в себе несочетаемое.

Больше всего исследователи спорят о его смерти. С моей точки зрения, это, конечно, самоубийство — власти было выгодно держать его за решеткой. Первая личность Савинкова, которая предала себя, поддержав большевиков, убила вторую. Так он разобрался с самим собой — свел две личности к одному трупу на внутреннем дворе Лубянки.