На акциях против коррупции, инициированных оппозиционером Алексеем Навальным, было много подростков-старшеклассников и студентов младших курсов. И это при том, что совсем недавно многие обвиняли нынешнее поколение молодых в инертности и аполитичности. Считалось, что самый радикальный протест, на который способны юные россияне, — упаковать чемодан и отбыть за границу. Действительно ли политика становится трендом для молодежи и к чему это может привести, «Ленте.ру» рассказали социологи и сами участники «протестной прогулки».
Достучаться до власти
Роман Шингаркин, одиннадцатиклассник
— Я пошел на митинг, потому что хотел посмотреть, насколько сильна оппозиция в стране. Мне было любопытно узнать, сколько народу на него придет. О том, что будет шествие, я узнал из блога Навального. Но вышел скорее против происходящего в стране, чем в его поддержку. В моей школе не особо интересуются политикой. Учителя и одноклассники — скорее аполитичны. А мне это интересно, и раз такое событие происходит в моем городе — я пошел.
Я гулял по Тверской и, подходя к Пушкинской, увидел, что людей становится больше. Много полицейских. Там я решил остановиться, а чтобы получше все разглядеть, залез на столб. Сначала сидел один, потом залез Паша. Когда толпу начали вытеснять с площади, полицейские попросили нас слезть. Я сначала отказался, а потом пришлось спуститься, когда полицейские пообещали применить силу. Меня задержали, посадили в автозак, отвезли в полицию. Там оформили административное дело. До этого в субботу был митинг в Минске — там всех задержали. Поэтому то, что в Москве тоже всех винтили, — вполне ожидаемо. Ходить на митинги я продолжу, когда мне исполнится 18 лет. Сейчас не хочу усложнять жизнь родителям. Они не против того, что я был там, но им пришлось меня забирать из отделения.
Думаю, митинги могут что-то изменить, но все зависит от действий власти. Пока что единственная ответная мера — задержание. Достучаться до власти не получается.
Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»
Что-то бродит
Валерия Касамара, заведующая лабораторией политических исследований Высшей школы экономики
— У меня несколько объяснений воскресной массовости молодежи. Навальный активно живет в сети. Соответственно, он зацепил молодежь, которая там также живет, пришел к ним в понятный им ареал обитания. Это не первый канал и не второй. Он заходит неформально. Совсем с другой риторикой, с другой энергетикой. Он говорит с ними на равных, не учит жизни. Он попадает в ситуации, которые вызывают жгучий интерес у молодежи. Та же самая зеленка, которой его облили в одном из городов и он сумел это превратить в свою фишку, — очень хорошо цепляет. Он предложил молодым трендовую повестку. Тема коррупции консолидирует все возраста в России. То есть посыл что в регионах, что в Москве был не антипрезидентский. И молодым, тем кому сейчас 16-19 лет, был предложен формат, которого в их жизни еще не случалось — массовый выход на улицы. Для большинства школьников, которые участвовали в этой прогулке, — это движуха, которой раньше не было.
Кристина Потупчик, член Общественной палаты РФ, бывший руководитель пресс-службы движения «Наши»
Главная причина протестной активности подростков в том, что власть, к сожалению, не смогла найти с ними общий язык. Сейчас этот диалог самовольно приватизировали представители ультраконсервативной группы, все эти так называемые борцы за традиционные ценности и защиту детей. В итоге подросток оказывается в ситуации, где его пугают какими-то «синими китами», под благовидными предлогами все сильнее ограничивают интернет, ужесточают возрастной ценз на книги и фильмы, пичкают духовностью в телевизоре и на уроках. Дети же не дураки, думаете, они не видят, с каким рвением на федеральных каналах пергидрольные садистки защищают право бить детей, лишь бы эти дети, не дай бог, не увидели чей-то голый зад? Но вся эта фальшивая духовность не очень хорошо увязывается с поведением ньюсмейкеров даже на тех же федеральных СМИ.
Психологи неспроста учат не врать детям — раскусив одну ложь за другой, ребенок не поверит даже правде. Потерять детское уважение очень легко — как вы думаете, насколько современные подростки будут уважать людей, которые объявляют крестовый поход жвачкам в подозрительной обертке или недостаточно патриотичным куклам? Подростки выходят не за Навального, не против Медведева, а в попытке обозначить протест против мира, где взрослые говорят им одно, а делают совершенно другое.
Я бы не стала сейчас категорично утверждать, что молодежь наша обрела политическое сознание. Определенных политических взглядов, позиции у многих еще нет. Чтобы понять мотивацию этих ребят, нужно провести с ними хотя бы минимальное исследование. Но в целом для подростков это некий социальный опыт. Молодежь — это как ящик Пандоры. В их среде, конечно, что-то бродит, что-то накапливается. Особенно, когда школа пытается что-то пригладить, старается не выносить сор из избы. Но энергию-то молодым надо куда-то девать. У государства сегодня нет каналов, по которым она могла бы вырваться.
Родители замечают, что в школах идет идеологическое «усиление». Но если такая пропаганда будет продолжаться — получим новый всплеск реакции от противного. Обычно у нас каждое усиление выражается в закручивании гаек и в жестком навязывании определенной позиции. В государственных институтах плохо приживается культура плюрализма. Гораздо легче донести одну идею, используя единую версию учебника. Но нельзя думать, что если мы расскажем о том, что оппозиция — это плохо, то все будут ходить только на демонстрации в честь 4 ноября.
Власть сегодня оказалась в очень затруднительном положении. Если начать говорить на тему коррупции, то придется сказать очень много. А тут есть определенные политические ограничения. Поэтому нужно принять стратегическое решение — говорить или промолчать. Центральных телевизионных каналов на «прогулке» не было. Вроде как ничего и не произошло. Все есть в сети, но мы прекрасно знаем цикл жизни какой-то новости. Если сегодня не заметят, завтра дети повзрослеют, впишутся во взрослую жизнь. Как показывает практика, безбашенность подростков к 17-18 годам уменьшается. Студенты более прагматичны. Но за ними подрастет следующее поколение, которое тоже может пойти на улицы, если ничего не делать.
Антикоррупционный митинг в Самаре
Фото: Юрий Стрелец / «Коммерсантъ»
Выхода нет
Леонтий Бызов, старший научный сотрудник Института социологии РАН
— Для социологов также стало неожиданностью массовое участие юных граждан. Принято считать, что молодежь у нас аполитична. Мне кажется, этот всплеск произошел потому, что сейчас для молодых нет реального выхода — ни в политику, ни в бизнес, никуда. Возникло ощущение социального торможения. И это продолжается уже долгое время. Политическая повестка в государстве сформирована людьми старшего возраста. Многие из них выросли в советское время. Они просто воспроизводят охранительно-оборонительную матрицу, популярную в СССР: наступление на интернет, на свободу творчества, на другие важные для юных вещи. Теперь представьте, социальная жизнь отсутствует. А тут еще последнее забирают.
Патриотизм, на который сейчас делается упор, — нужен. Это естественное чувство многих. Однако опять же, в какую обертку все это завернуть. Когда начинают давить и перекармливать этим, особенно молодежь, получается обратный эффект. И мы, социологи, по недавним исследованиям видим, что у молодежи падает интерес к тому, чем ее призывают гордиться. Например, к той же Великой Отечественной войне.
Сегодняшнее молодое поколение воспитано немного в других условиях. Я говорю о тех, кому нет и 20. Молодежь за 30 в большинстве своем для политики потеряна, так как в свое время они воспитывались на другом, на духе потребительства. А современные юноши и девушки чувствуют себя более свободными благодаря интернету. У них нет такого чувства страха и зависимости от власти, которые были у прошлого поколения. Ясно, что в обществе накопилось недовольство. И мне кажется, что именно это новое поколение родит новых политических лидеров. Это чрезвычайно важно.
Задержанный участник акции против коррупции в Калининграде
Фото: Александр Подгорчук / «Коммерсантъ»
Нужна альтернатива
Валерия, студентка, Москва
— Это мой первый митинг, но я была на шествии Бессмертного полка в 2016-м. Если я разделяю ценности участников мероприятия, я туда иду. В этот раз я решила пойти, потому что коррупция — это зло, которое касается каждого из нас. Гораздо в большей степени, чем мы думаем. Об этом нельзя молчать, иначе будет только хуже. Именно повальное взяточничество разваливает систему образования и здравоохранения в стране. А без этого качество жизни не улучшится в перспективе, и я не хочу с этим мириться.
Если бы организатором митинга был не Навальный, я бы все равно пошла на шествие против коррупции. Моя задача — призвать к ответу одного конкретного человека и дать понять остальным, что такие вещи больше не должны оставаться безнаказанными. Личность организатора тут не важна. Главное, чтобы ему можно было доверять. Более того, я никогда не голосовала за Навального и его партию, он не симпатичен мне как личность. Особенно после серии дебатов с Познером и Лебедевым.
Я закончила школу четыре года назад, но не ощутила на себе влияния патриотического воспитания ни в школе, ни в вузе. Не слышала от своего окружения, чтобы государственные образовательные учреждения навязывали бы определенную точку зрения. Всем думающим людям достаточно очевидно, что в стране происходит, и красивые истории в День народного единства рассказывать, наверное, бессмысленно. Впрочем, допускаю, что в регионах ситуация может быть другой. В любом случае, я против навязывания детям одной точки зрения — нужна и альтернатива.
Задержание участника акции против коррупции на Пушкинской площади в центре Москвы
Фото: Кристина Кормилицына / «Коммерсантъ»
Политическая социализация
Александр Бикбов, замдиректора Центра современной философии и социальных наук философского факультета МГУ, социолог и научный координатор исследовательского коллектива «НИИ митингов»
— Для исследователя картина выглядит иной, чем пишут сейчас журналисты. Когда мы с коллегами из «НИИ митингов» берем интервью у участников протестов, то мы обычно находимся не в самом эпицентре событий, где идут задержания. А на «окраинах». Это нужно, чтобы довести разговор с людьми до конца. И как раз с этих «задворок» нам было хорошо видно, что школьники и подростки составляли абсолютное меньшинство участников. Их было меньше, даже чем 10 декабря 2011 года на Болотной площади. Тогда в Москве ребята целыми классами сбегали с уроков. Причем совершенно из разных школ, в том числе и с окраин. И тогда их по количеству было куда больше.
Сыграло роль то, что на Пушкинской площади в Москве практически все время находилась большая часть журналистов и стрингеров с хорошей аудиторией на YouTube. В их поле зрения было много лицеистов, подростков, с которыми шло взаимодействие. В этот момент произошло превращение одного из участников протеста в символ всего происходящего. Наверное, это случилось еще и потому, что именно с декабря 2011 года на улицах практически не было школьников.
Вспомните, как описывали декабрь 2011 года в СМИ: «Революция среднего класса». А на каком основании? Просто появился на улицах типаж, которого раньше на массовых акциях не было. И 26 марта имеет место тот же самый эффект. Подростков заметили. Родилась красивая легенда. Все остальное на этом фоне померкло. Но если бы вы наблюдали за происходящим с позиции ученых-исследователей, увидели бы, что большинство «гуляющих» — молодые люди около 30 лет, а не школьники. Для многих из них после 2011-2012 года это был второй опыт участия в таких уличных мероприятиях.
Участники массовой акции против коррупции на Тверской улице в Москве
Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»
Я взял несколько интервью с подростками. Но оказалось, что это были дети, которые просто приехали в центр города в воскресный день. Они всегда это делали. Утверждали, что в акции не собирались участвовать, но знали, что она проходит. Сказался эффект видеоканалов и социальных сетей. Я специально спрашивал у детей, обсуждают ли они с друзьями политические события. Те, с кем говорил, сказали, что нет.
Но если до этого дня подростки, которые принимали участие в протестных акциях, были меньшинством, то, как эти события освещались в сети, несомненно возбудит у детей гораздо больший интерес к происходящему. И может сыграть роль политической социализации нынешнего поколения молодых. Как показывают интервью, господствующее настроение у участников политических акций — мирный протест. Но от того, какие приговоры вынесут задержанным, зависят дальнейшие протестные настроения. Чем более жесткими будут действия властей, тем больше людей будет выходить на улицы. А протест будет радикализироваться. Это классика.