Компании по всему миру хвастаются помощью в спасении планеты. Почему их называют лицемерами и лжецами?

Мировой бизнес нашел новый способ показать себя с лучшей стороны — приверженность принципам «устойчивого развития» помогает им завоевать сердца простых граждан и миллиарды долларов от доверчивых инвесторов. Размытое понятие, которое за рубежом скрывается за тремя буквами ESG, якобы свидетельствует о намерениях компании помочь спасти мир. ESG уже радикально изменило финансовые потоки, став главным трендом на ближайшие годы. Между тем судьбы многих компаний и даже государств напрямую зависят именно от этих загадочных показателей, что становится причиной многочисленных манипуляций и откровенной лжи. Зеленый развод — в материале «Ленты.ру».

Задумались

Забота об экологии и борьба с изменением климата (обычно под ним понимается глобальное потепление) подробно освещаются в прессе и становятся главными темами крупнейших международных мероприятий. Корпорации отчитываются о вложениях в зеленые технологии в надежде привлечь инвесторов. Но так было не всегда. До начала 1980-х бизнес, как и все человечество, не придавал большого значения окружающей среде и стремился зарабатывать без оглядки на нее.

Отдельные предостережения мало влияли на общую ситуацию — например, высказанные в XVIII веке английским экономистом Томасом Мальтусом. Он предположил, что население планеты растет в геометрической прогрессии, в то время как запасы продуктов питания и ресурсов — только в арифметической. Такое положение вещей не может не отражаться на общем качестве жизни и становится одной из причин социальных катаклизмов: голода, войн, революций.

В 1972 году международная неправительственная организация «Римский клуб» выпустила доклад под названием «Пределы роста», существенно повлиявший на общественное мнение о проблемах экологии. В документе содержались результаты математического моделирования ситуации, при которой природные ресурсы окажутся полностью исчерпаны из-за неконтролируемого роста населения. Из 12 представленных сценариев пять предполагали резкое снижение числа жителей Земли — с 3,6 миллиарда человек до одного миллиарда. Однако семь оставшихся рисовали более благоприятную картину, в которой человечество, осознав угрозу, становится более ответственным.

Инициатива получила настолько большой резонанс, что привела к образованию в том же году профильной программы при ООН, которая должна была заняться обсуждением вопросов экологии на международном уровне. Еще через 11 лет, в 1983-м, появилась дополнительная организация под эгидой ООН — Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию, или Комиссия Брундтланд (по фамилии первого руководителя). Именно тогда был впервые употреблен термин «устойчивое развитие». Его общепринятое определение звучит так: комплекс мер, нацеленных на удовлетворение текущих потребностей человека при сохранении окружающей среды и ресурсов, без ущерба для возможности будущих поколений удовлетворять собственные потребности.

Считается, что достичь устойчивого развития можно при соблюдении трех главных условий: экономического роста, социальной ответственности и экологического баланса. В 2015 году ООН сделала еще один шаг в этом направлении, приняв 17 целей устойчивого развития. Среди них — ликвидация нищеты и голода, обеспечение крепкого здоровья и благополучия людей, качественного образования, гендерного равенства, чистой воды и санитарии, дешевой и чистой энергии, достойной работы и экономического роста.

Кроме того, упор предлагалось сделать на индустриализации, развитии инноваций и инфраструктуры, снижении неравенства, повышении устойчивости городов и населенных пунктов, ответственном потреблении и производстве. Наконец, правительствам по всему миру стоит бороться с изменением климата, сохранять экосистемы суши и моря, обеспечивать в своих странах мир, правосудие и эффективные институты, а также взаимодействовать между собой в интересах устойчивого развития.

Всегда мало

Однако одной лишь концепцией устойчивого развития и 17 целями от ООН дело не ограничивается. Параллельно существуют еще две модели: корпоративной социальной ответственности (КСО), а также экологического, социального и корпоративного управления, которое обычно принято сокращать до английской аббревиатуры ESG (Environmental, Social and Corporate Governance). КСО зародилась примерно в одно время с идеей устойчивого развития — в 1970-х. Ее описание довольно расплывчато и в общем виде означает ответственность компаний перед всеми, с кем они взаимодействуют в повседневной работе: перед людьми, другими предприятиями и государствами.

Многие воспринимают КСО как необходимость заниматься благотворительностью и активно вкладываются в проекты, поддержка которых может положительно отразиться на репутации, — даже если они не сильно связаны с основной деятельностью компании. Российский ювелирный холдинг может спонсировать консерваторию и академию балета, а аудитор из «большой четверки» — школы и детские больницы. Такая практика обычно объясняется заботой об обществе в целом или вкладом в человеческий капитал, который в развитых странах должен служить главной ценностью.

Но чаще всего под корпоративной социальной ответственностью понимается поддержка «местных сообществ» — жителей регионов, в которых компании ведут проекты, представителей малочисленных народов, в особенности пострадавших от деятельности фирм, например, вынужденных переезжать из-за активной добычи полезных ископаемых. Профильный фонд британско-нидерландской нефтегазовой компании Shell и британский модный ретейлер Marks&Spencer строили школы и магазины в Южно-Африканской Республике, а производитель копировальных аппаратов Xerox стимулирует сотрудников работать волонтерами и помогать нуждающимся соседям.

Производитель электромобилей Tesla в прошлом году призывал металлургов выпускать больше никеля, но делать это исключительно экологически чистыми способами, снижая или компенсируя вред от добычи, в том числе и коренному населению. С теми, кто придерживается такого подхода, основатель Tesla Илон Маск пообещал заключить многомиллиардный долгосрочный контракт.

Согласно наиболее распространенной классификации, КСО является частью ESG, которое в свою очередь рассматривается в качестве инструмента для достижения устойчивого развития и его глобальных целей. Кроме социальной составляющей критерии ESG включают в себя заботу об экологии, а также грамотное управление компанией и справедливое отношение к сотрудникам и инвесторам. Считается, что фирма соответствует принципам ESG, если борется с изменением климата, к примеру, сокращая вредные выбросы или компенсируя их, берется за социально значимые проекты, обеспечивает достойные и безопасные условия труда, вкладывается в образование сотрудников, борется с коррупцией, не перебарщивает с вознаграждением топ-менеджерам и старается быть открытой для инвесторов и всех интересующихся.

Меченые

В отличие от остальных моделей, концепция ESG выполняет сугубо практическую роль — классифицирует компании и их отдельные проекты в зависимости от степени приверженности основным принципам. Специальный орган, Международная ассоциация рынков капитала (ICMA), и уполномоченные ею организации в разных странах (в России — агентства «Эксперт» и АКРА) проставляют компаниям по всему миру оценки и присваивают рейтинг, призванный помочь инвесторам сформировать верное представление об объекте вложений.

Те, кто получил соответствующую пометку, могут рассчитывать на льготные условия при заимствованиях — меньшую ставку банковского кредита или купона по облигациям. Кредиторы внимательно следят за рейтингами и готовы заработать меньше при условии, что их средства помогут планете и обществу. Как правило, на это идут институциональные инвесторы: банки, фонды, страховые и инвестиционные компании. Специалисты говорят о массовом переходе капитала из «коричневых» (не соответствующих требованиям и критериям ESG) активов в «зеленые».

В основном идея реализуется через ESG-облигации (в меньшей степени — через банковские кредиты). По условиям выпуска, привлеченные средства можно направить только на «правильные» проекты, например, на строительство электростанции, использующей возобновляемые источники энергии (ВИЭ). В крайнем случае, на такие, которые не нанесут вреда природе, а произведенные вредные выбросы будут компенсированы — высадкой деревьев или вложениями в развитие альтернативной энергетики.

Аналитики называют разные цифры. По одним данным, в середине нынешнего года общий размер находящихся в обороте ESG-облигаций составлял 1,6 триллиона долларов, по другим, совокупная стоимость облигаций и кредитов, помеченных как ESG, равнялась трети от общемировой величины активов под управлением в 128 триллионов долларов, то есть примерно 42 триллионам. В любом случае с декабря 2020-го случился впечатляющий рост: тогда все «зеленые» облигации в мире оценивались в триллион долларов.

Активнее всего ESG-финансирование развивается в Европе — хотя мировым лидером по объему классических финансовых операций, в том числе связанных с привлечением заемных средств, остаются США. По данным последних опросов, 97 процентов европейских компаний и госорганов в течение ближайших пяти лет собираются перейти на принципы ESG, чтобы соответствовать запросам инвесторов. За последний год число европейских инвесткомпаний, ориентирующихся на ESG-повестку, выросло с 43 до 91 процента.

При этом треть из них остались недовольны тем, как корпорации отчитываются о собственном влиянии на окружающую среду, а 11 процентов готовы вовсе продать бумаги эмитентов, не имеющих планов по внедрению ESG-принципов. 38 процентов европейских инвесторов публично взяли на себя обязательства вкладываться только в бизнес, способный в обозримом будущем достичь углеродной нейтральности — состояния, при котором вредные выбросы сведены к нулю или полностью компенсируются (в среднем по миру таких взглядов придерживается только 17 процентов инвесторов).

Под оком государевым

Тенденцию подхватили власти и регуляторы в разных странах. Они выпускают руководства для компаний и их инвесторов о том, как грамотно следовать принципам ESG. Не отстает и российский Центробанк. Летом он всерьез озаботился проблемой и выпустил рекомендации для советов директоров и других руководящих органов публичных (торгующихся на биржах) компаний. ЦБ выбрал подходящий момент: за последние два года в России случилось сразу несколько громких ЧП, среди которых утечка дизельного топлива под Норильском, обрушение на Норильской обогатительной фабрике, приведшее к гибели рабочих, загрязнение Оби из-за прорыва подводного продуктопровода и несколько разливов нефти и нефтепродуктов.

По замыслу ЦБ, руководство любой крупной компании должно самостоятельно определять, насколько она готова к внедрению практик ESG. В случае положительного решения необходимо определить цели устойчивого развития (можно выбрать несколько или сразу все 17 целей ООН), встроить их в корпоративную стратегию развития. В идеале рекомендуется создать отдельный профильный комитет при совете директоров. Заодно можно принять несколько внутренних документов и регламентов, например, кодексы корпоративной этики и корпоративного управления.

Но главное, что регулятор советовал бизнесу, — активно и подробно раскрывать информацию о собственной деятельности в рамках ESG. Компании могут самостоятельно выбирать, в каком виде и с какой регулярностью информировать общественность, но предпочтительный вариант, по мнению ЦБ, — в годовом отчете. «Важно, чтобы информация была релевантной, полезной, последовательной, сопоставимой с показателями деятельности иных акционерных обществ», — говорилось в рекомендациях.

Материалы по теме:

Бьют своих.Зачем в Китае вводят санкции против богатейших компаний страны?

24 августа 2021

Коррупция, кумовство и бедность.Как «Восточную Швейцарию» охватил страшнейший за 170 лет кризис

21 сентября 2021

Авторы подчеркивали, что открытость важна не только акционерам и потенциальным инвесторам, но и государству, а также общественным организациям, которые тоже постоянно взаимодействуют с фирмами. Отдельное руководство разработала и крупнейшая российская торговая площадка — Московская биржа, специально создавшая для ESG-облигаций «сектор устойчивого развития».

Впрочем, российский бизнес осваивает принципы ESG и без подсказок со стороны. По сравнению с мировыми российские показатели пока выглядят скромно: 4,6 миллиарда долларов выпущенных облигаций по состоянию на июнь (против глобальных 1,6 триллиона), но специалисты отмечают прогресс. Крупнейший отечественный эмитент — московская мэрия, привлекшая в мае 70 миллиардов рублей. Первым корпоративным заемщиком в истории российского ESG-рынка три года назад стала региональная компания по переработке мусора «Ресурсосбережение ХМАО». Активнее остальных ведут себя структуры «Росатома» и «Русал», а СберБанк с начала года выдал «зеленых» кредитов на 50 миллиардов рублей. К концу года сумму планируется довести до 80 миллиардов.

Есть нюанс

На первый взгляд, забота об окружающем мире и населяющих его людях выглядит благим делом. Она набирает популярность в разных странах и привлекает инвесторов. Однако при всей внешней привлекательности идея вызывает достаточно вопросов. Обилие концепций зачастую приводит к неразберихе. Устойчивое развитие, корпоративная социальная ответственность и ESG сливаются воедино или же, наоборот, подменяют друг друга. В отчетах и презентациях западных компаний нередко можно встретить описание похожих практик под разными названиями. Массовая высадка деревьев, сокращение вредных выбросов, поддержка коренных народов и уязвимых социальных групп, образовательные проекты для сотрудников и благотворительность — все это может относиться к любому из трех подходов.

Выпуск ESG-облигаций далеко не так выгоден эмитентам, как принято думать. Разница в доходности с обычными бумагами минимальна и обычно не превышает 0,3 процента, а чаще ограничивается 0,1 процента. Во многих случаях то, что кажется «скидкой за сознательность», на деле оказывается следствием совсем других причин: интереса к конкретной компании и ее продукции, надежной репутации заемщика, удачно выбранного момента затишья на долговом рынке, не требующего повышенных ставок.

Но главная проблема заключается в том, что обязательства, которые берут на себя эмитенты ESG-облигаций и заемщики «зеленых» кредитов, зачастую попросту не исполняются. Привлеченные средства не направляются в полезные проекты и не способствуют устойчивому развитию. И это не влечет никаких последствий, поскольку условия финансирования не предусматривают санкций за нарушение. Так компании лишаются стимулов к ответственному поведению, а клиенты институциональных инвесторов (вкладчики банков, фондов, страхователи) лишаются части доходности впустую. Правда, экономисты и без того сомневаются, что деньги последних расходуются разумно, когда вкладываются в ESG-активы.

Среди таких клиентов нередко оказываются и пенсионеры, старающиеся накопить на старость. Крупнейшие пенсионные фонды США, как выяснилось, по-прежнему остаются основными инвесторами в компании, загрязняющие окружающую среду, — несмотря на то что политика фондов прямо запрещает столь безответственные вложения.

Вразнобой

ESG-рейтинги, на которые должны ориентироваться инвесторы, тоже не имеют общей структуры и единого вида. Исследовательская компания MSCI использует метод международных рейтинговых агентств и присваивает фирмам буквенные оценки: от низшего CCC до высшего AAA. Sustainalytics предпочитает высчитывать для каждого участника рейтинга средний балл, складывающийся из суммы нескольких показателей: чем он ниже, тем маловероятнее и риски, связанные с ESG. Идеальным считается результат ниже 10 баллов, очень хорошим — от 10 до 20, показатель выше 30 баллов должен вызывать тревогу. Компания CDP тоже использует буквенные обозначения от A до C, но проставляет их за каждый показатель в отдельности.

Наконец, российское агентство «Эксперт», лицензированное Международной ассоциацией рынков капитала, ранжирует участников рейтинга, сравнивая их между собой и проставляя численные оценки за каждый из трех компонентов: E (экологичность), S (социальное управление) и G (корпоративное управление). У инвесторов и просто интересующихся нет возможности составить представление об отдельно взятой компании в отрыве от конкурентов и представителей других отраслей. Еще сложнее переключаться с одного рейтинга на другой.

Специалисты признают, что, несмотря на зарождающуюся в России моду на «зеленое» финансирование, большинство отечественных инвесторов по-прежнему не отличают бумаги нового вида от любых других. Многие из них открыто говорят, что готовы вкладываться в ESG-облигации, если государство предоставит налоговые льготы их держателям (и подобные планы действительно недавно озвучил министр финансов Антон Силуанов). Такой подход может вызывать подозрения в лицемерии.

Активный интерес российских компаний к благотворительности, которая считается неотъемлемой частью корпоративной социальной ответственности, имеет похожее объяснение. В прошлом году в Налоговый кодекс вернулись льготы за пожертвования. Направленные на них средства теперь можно включать в расходы, а значит уменьшать на них базу по налогу на прибыль. Правда, величина поблажки ограничена одним процентом от годовой выручки.

Неудивительно, что главными благотворителями в России становятся крупнейшие компании с большим оборотом. По статистике, на них приходится около половины бюджетов всех некоммерческих проектов в стране. Больше остальных вкладывают нефтяники. В целом траты отечественного бизнеса на меценатство колеблются в интервале 5-8 процентов чистой прибыли (не выручки, одним процентом которой ограничены налоговые вычеты), в то время как на Западе этот показатель редко превышает один процент. Еще одна модная практика заключается в том, что топ-менеджеры корпораций указывают в резюме поддержку благотворительных проектов и фондов за счет инвестирования не денег, а собственного времени.

Не краснеют

Чтобы получить статус заботящейся о ESG-идеалах компании, многие готовы прибегать к откровенному обману. Так появилось понятие greenwashing, которое принято переводить на русский как «зеленый камуфляж». В середине 1980-х его придумал американский эколог Джей Вестервельд, заметив, что некоторые отели вывешивают в номерах объявления с призывом использовать полотенца несколько раз. Утверждалось, что так постояльцы заботятся об окружающей среде. На деле же гостиницы просто сокращали расходы на стирку. В наши дни производители продолжают охотно заявлять о своих преимуществах и достижениях, которые связаны с ESG-повесткой и не поддаются проверке.

Одно из самых распространенных проявлений — рассказы об отказе от бумаги, например, в документообороте. Зачастую при этом эксплуатируются представления о том, что такой подход помогает спасти от вырубки деревья. Заявления не имеют ничего общего с реальностью и попросту некорректны, а сами по себе действия компаний, как правило, вызваны все тем же стремлением к экономии. Еще один пример — лозунги автоконцернов из недавнего прошлого, до начала массового перехода на электрокары. Производители автомобилей с бензиновыми двигателями, неизбежно наносящими вред природе, называли свою продукцию экологически чистой и ориентированной на окружающую среду, пока власти многих стран, первой из которых оказалась Норвегия, не запретили такую практику.

Начиная со второй половины прошлого века человечество начало задумываться о бережном отношении к окружающему миру и обществу. Спустя несколько десятилетий это вылилось сразу в несколько концепций ответственного ведения бизнеса, на которые ориентируются компании по всему миру. Они тратятся на экологические и социальные проекты, образование для своих сотрудников, пропагандируют всеобщее равенство и привлекают миллиарды долларов на льготных условиях под свои обещания. Правда, многие не выполняют взятых обязательств. Да и сами заявления о благих намерениях нередко оказываются обманом.

Принципы ESG, породившие вокруг себя целую философию, стали одним из главных явлений современной мировой экономики. Но чем сильнее они укореняются в общественном сознании и информационном поле, тем больше у них появляется критиков. Устойчивое развитие и корпоративную социальную ответственность называют «вредным позерством» и «смертельным отвлечением от реальных проблем». А глава российского Росприроднадзора Светлана Радионова уверена, что большая часть информации, публикуемой компаниями под влиянием ESG-повестки, является фейком. Судя по всему, участникам процесса — компаниям, их сотрудникам и инвесторам — предстоит пройти долгий путь, чтобы устранить спорные моменты и настроить столь привлекательную на первый взгляд идею.