Основателя компании Group-IB Илью Сачкова отправили в СИЗО по делу о госизмене: если вина бизнесмена будет доказана, ему грозит до 20 лет лишения свободы. Основанная в 2003 году Group-IB считается одной из ведущих компаний в сфере кибербезопасности: она работает более чем в 60 странах мира, сотрудничает с российскими силовыми структурами, Европолом и Интерполом. Известие о том, что основателя Group-IB обвинили в передаче государственных секретов иностранной разведке, стало настоящим потрясением для российской IT-сферы. Между тем дело Сачкова далеко не первое из резонансных дел о госизмене. За последний год в сотрудничестве с иностранными спецслужбами обвинили советника главы «Роскосмоса» Ивана Сафронова и известного разработчика гиперзвукового оружия Александра Куранова. О том, почему в России все чаще заводят уголовные дела о госизмене, а ситуация в стране все больше напоминает шпиономанию 1930-х, когда от иностранцев старались держаться подальше, «Ленте.ру» рассказал федеральный судья в отставке, профессор Высшей школы экономики Сергей Пашин.
«Лента.ру»: Сегодня складывается ощущение, что в России стать фигурантом дела о госизмене может любой человек, имеющий хоть какие-то контакты с Западом. Так ли это?
Сергей Пашин: Думаю, это преувеличение. А тот факт, что контакты с Западом можно подвести под дело о госизмене, связан не с текстом соответствующей статьи УК РФ, а с практикой. Уже с 20-х годов XX века было узаконено понятие «контрреволюционной деятельности» — и дело было не в общении с иностранцами.
Это просто практика карательных органов, не более того. Сама по себе статья о госизмене в УК РФ сформулирована гораздо лучше, чем ее советский аналог. Конституционный суд не считает формулировки нынешней статьи неопределенными. Она более точная, чем при большевиках.
В чем принципиальная разница между госизменой в СССР и в России?
При советской власти наказывалось так называемое невозвращенчество, когда человек уехал за границу и не вернулся. Он мог не преследовать никаких антисоветских целей — просто хотел жить по-человечески. Но это считалось изменой Родине. В нынешних законодательных актах ничего подобного нет.
И сами по себе контакты с иностранцами состава преступления не образуют. Но если речь идет о желании навредить России, выдать информацию, составляющую гостайну, или совершить действия в ущерб оборонной способности и территориальной целостности страны — то это само по себе преступление.
Впрочем, практика не всегда однозначна. Некоторые позиции Следственного комитета России (СКР) не вполне соответствуют демократическому правовому государству. В таком случае точку ставит суд. Следствие может делать любые заявления, но решает суд. Решает, держать ли человека под стражей, как его судить и, наконец, виновен ли он.
Сергей Пашин
Почему дела о госизмене в России не рассматривают присяжные?
Я думаю, если бы судьбу фигурантов дел о госизмене решали присяжные, их приговоры были бы более справедливыми. И так было в России с 1993-го по 2008 год. Но 30 декабря 2008 года президент России Дмитрий Медведев подписал закон, согласно которому такие преступления были изъяты из ведения суда присяжных. Это была даже не ошибка — это была деформация справедливости.
«Такой процесс не может быть объективным»
Кто сегодня рассматривает дела о госизмене?
К сожалению, это военные суды. Причем их всего четыре на всю страну, согласно 30 статье УПК РФ: это 1-й Восточный окружной военный суд, 2-й Западный окружной военный суд, Центральный окружной военный суд и Южный окружной военный суд. Всего четыре суда могут разбирать такого рода дела, причем без присяжных. И это очень серьезное обстоятельство.
Ведь до 2008 года дела о госизмене рассматривались при участии присяжных не просто так
Процессы по делам, в которых заинтересована тайная полиция и где человек противопоставляется государству, обязательно должны разбираться с участием гражданского общества. А когда государство предъявляет обвинения, когда государство — потерпевший, но оно же и судит человека — такой процесс не может быть объективным.
Такое положение дел только в России?
Есть страны, где нет суда присяжных. В Германии это суд шеффенов — представителей народа, которые принимают решения вместе с судьей. Подобная практика есть и во Франции. Да, на судах шеффенов присутствует судья, но он мыслит не как агент государства, а как независимый правовед.
Фото: Николай Галкин / ТАСС
В некоторых конституциях мира прямо сказано, что дела, в которых заинтересовано государство, должны рассматриваться присяжными. Исключения составляют дела, в которых составляющая — терроризм. Россия в этом плане исключение, причем в худшую сторону. Ведь такой подход нарушает демократические принципы.
Кто-то может повлиять на это на международном уровне?
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) может принять пилотное постановление: оно обязательно к исполнению для государства, в отношении которого вынесено. Правда, в ЕСПЧ не считают, что без суда присяжных нельзя обойтись. Но указать на то, что все дела о госизмене в стране разбирают всего четыре военных суда, — вполне возможно. Тем более, что ЕСПЧ — это та инстанция, которую мы признали.
Способны ли адвокаты оказать реальную помощь фигурантам дел о госизмене?
Если говорить о назначенных адвокатах, то ситуация с ними вообще не очень хорошая. Более того, среди таких адвокатов встречаются «черные» адвокаты, которые работают со следствием. Но это не значит, что гражданина лишают права пригласить своего адвоката.
А для того, чтобы пресечь некомпетентность адвоката или его связи со следствием, есть органы адвокатской палаты
Надо жаловаться — и таким защитником займется квалификационная комиссия адвокатской палаты. Я сам восемь лет заседал в Московской квалификационной комиссии. Могу сказать, что адвокатура вела себя вполне квалифицированно.
Основатель компании Group-IB Илья Сачков
Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ
Но мне кажется, что в абсолютном большинстве случаев в делах о госизмене присутствуют адвокаты по соглашению. Назначенный адвокат может появиться на стадии задержания фигуранта, он обычно участвует в процессе недолго.
«Это злоупотребление карательных структур»
Может ли слишком активное использование статьи о госизмене привести к оттоку профессиональных кадров из страны?
Некоторую настороженность в профессиональных сообществах такие дела, конечно, вызывают. Так было, к примеру, с делом физика Валентина Данилова, экс-директора теплофизического центра КГТУ, которого обвинили в шпионаже в пользу Китая.
Валентин Данилов — экс-директор теплофизического центра КГТУ, обвиненный в шпионаже в пользу Китая. В 2003 году на суде 8 из 12 присяжных его оправдали, но Верховный суд признал это решение нелегитимным, а на втором процессе в ноябре 2004 года Данилова осудили на 14 лет строгого режима. В 2012 году Данилов вышел по УДО. В 2020-м ЕСПЧ обязал Россию выплатить ему 21 тысячу евро, поскольку «Россия нарушила право Данилова на справедливое судебное разбирательство».
После этого процесса у наших ученых не было желания вступать в переговоры с иностранными университетами. Хотя наверняка это была не только их естественная реакция, но и следствие определенного запугивания. Это немного похоже на 30-е годы XX века, когда в СССР от контактов с иностранцами сильно держались в стороне.
Офис компании Group-IB
Кадр: НТВ
Потому что любой такой контакт мог стать основанием для преследования. Определенное подобие этого я вижу и сегодня. Но это скорее злоупотребление карательных структур. Мне видится, что это не общегосударственная политика, а чьи-то решения на местах, в основе которых порой лежат карьеристские соображения. Настоящих шпионов разоблачать тяжело, а назначать шпионов из тех, кто общается с иностранцами, — легко.
Каков ваш прогноз по делу основателя Group-IB Ильи Сачкова?
Надо смотреть на степень открытости процесса, на меру пресечения, на заявления следователя и адвокатов. Даже если в деле Сачкова есть тайна следствия, адвокат может рассказать о нарушениях, допущенных следователем или судом. Вообще механизмы для того, чтобы не допускать нарушения в делах о госизмене, в России есть. Главное, чтобы они работали.