С тоской о свободе слова В ИА "Росбалт" прошел круглый стол, посвященный пятнадцатилетию закона СССР "О печати"

Пятнадцать лет назад Верховный Совет СССР принял закон "О печати и других средствах массовой информации". Это событие ознаменовало собой наступление эпохи свободы слова, о которой прежде жители Советского Союза практически ничего не знали. Именно этому закону новейшая Россия обязана действующим сейчас законом о СМИ (первая редакция принята 27 декабря 1991 года), и именно он определил сложившиеся на сегодня отношения между собственниками средств массовой информации, журналистскими коллективами, их аудиторией и действующей властью. Во вторник, 7 июня, информационное агентство "Росбалт" решило провести круглый стол с участием авторов закона СССР "О печати", а также представителей Госдумы и журналистского сообщества, чтобы попытаться ответить на следующие вопросы: Как за последние 15 лет изменились представления о свободе слова в стране? Как изменились сами российские СМИ? Что ждет их в будушем?

Эпоха отцов-основателей

Круглый стол начался не с дискуссии, а с ностальгических воспоминаний о событиях пятнадцатилетней давности, благо в "Росбалт" явились сразу два их активных участника - адвокат Владимир Энтин и нынешний секретарь союза журналистов России Михаил Федотов. Они-то и поведали собравшимся, как все начиналось.

Закон СССР "О печати и других средствах массовой информации" был принят на основе законопроекта, созданного в ряду других инициативных авторских законопроектов конца 1980-х годов. Авторы этого законопроекта, космонавт Юрий Батурин, журналист Михаил Федотов и юрист Владимир Энтин, внесли его на рассмотрение Верховного совета народных депутатов, который поставил его в повестку дня под 32-м номером. Тогда авторы опубликовали статью в печати под названием "В 32 шагах от свободы слова", чтобы привлечь к своему детищу внимание. Но законопроект нуждался в более широком освещении и обсуждении, поэтому авторы обратились в центральные печатные органы с предложением опубликовать его текст. Несколько нужных разрешений, в том числе и из партийных органов, было получено, но в последний момент вето на публикацию наложил Главлит. Мотивация отказа была следующая: нельзя публиковать инициативный авторский законопроект до опубликования официального законопроекта "О печати".

Тогда Батурин, Федотов и Энтин пошли на хитрость, обратившись в прибалтийскую газету "Молодежь Эстонии". Там тоже публикация в последний момент была приостановлена - редакция не решилась публиковать текст такого законопроекта первой. Наконец, выход был найден. Законопроект был переведен на эстонский язык и опубликован в местной газете "Спортделект" ("Новости спорта") 14 октября 1988 года. После этого формальных поводов возражать против его публикации по-русски у редакции "Молодежи Эстонии" уже не было. Текст вышел, вслед за эстонской газетой его опубликовал журнал "Журналист" (правда, заменив в преамбуле слово "законопроект" на слово "размышления"). После этого текст будущего закона кинулись печатать все. Он вышел в 15 или 16-ти крупных региональных изданиях, а затем, переведенный на европейские языки, появился в иноязычных версиях издания "Век ХХ и мир". Законопроект стал доступен широкому кругу читателей и сразу же оказался предметом бурного обсуждения как в СССР, так и за рубежом.

Принят он был 12 июня 1990 года. Этому событию предшествовало длительное обсуждение предлагаемого законопроекта среди депутатов Верховного совета. Споры развернулись в основном вокруг двух пунктов. Сторонники прежних порядков настаивали на том, чтобы средства массовой информации в законодательном порядке находились под контролем своих учредителей. В принципе, все были согласны с требованием отменить в печати цензуру Главлита, но если бы при этом прошло предложение консерваторов о том, что учредителями СМИ должны быть только организации, в том числе и партийные, то понятно, в чьих руках оказались бы ножницы цензора. Батурин, Федотов и Энтин, в свою очередь, настаивали на том, чтобы, во-первых, закон утверждал принцип свободы слова, а во-вторых, учредителями СМИ могли быть как отдельные граждане, так и трудовые коллективы изданий и редакций. Руководящие органы КПСС прилагали все усилия, чтобы этот пункт был снят, но безуспешно.

После того как законопроект Батурина, Федотова и Энтина благополучно прошел первое чтение, его текст был подменен, и для обсуждения во втором чтении депутатам подсунули другую, "официальную" его версию. В ней, к примеру, говорилось: журналист имеет право обратиться за информацией, - тогда как разработчики писали этот пункт по-другому: журналист имеет право собирать, получать, даже требовать доступ к информации. В "официальной редакции" предусматривалось, что собственниками материально-технических фондов прежних СМИ могли быть только организации (для теле- и радиоканалов - только государственные; для остальных собственниками могли быть также организации партийные и общественные). Между тем Батурин, Федотов и Энтин допускали частную собственность на телекамеры, микрофоны и компьютеры. К счастью, бдительные депутаты вовремя подняли тревогу, в результате закон был принят в правильной редакции.

Смысл "Закона о печати" от 1990 года заключался в том, что он впервые за всю историю СССР узаконил свободу слова. До этого цензура считалась нормой, а гласность, уже широко распространенная к концу 1980-х годов, была не более чем привилегией, которую даровал гражданам Страны Советов комитет по цензуре при Политбюро ЦК КПСС. Закон наконец поставил эту ситуацию с головы на ноги: отныне свобода слова объявлялась нормой, а цензура выводилась за рамки юридического поля. Кроме того, Закон СССР "О печати и других средствах массовой информации" впервые создал механизм, легализовавший частную инициативу в сфере СМИ. Поскольку он предоставлял право трудовому коллективу средства массовой информации выступать его учредителем или соучредителем, это привело к ситуации, в которой журналисты, выступающие в виде юридического лица со своим уставом, могли через суд требовать у других собственников на средства производства свою долю имущества.

Пятнадцать лет спустя

Как же обстоит дело со свободой слова в сегодняшней России, через пятнадцать лет после принятия "Закона о печати"? В целом собравшиеся в "Росбалте" были единодушны в своих оценках - по их мнению, ситуация неуклонно ухудшается. Вот только причины этого, равно как и способы исправления ситуации, все они, как и следовало ожидать, видят по-разному.

Начать с того, что само понятие "свобода слова" присутствовавшие на круглом столе в "Росбалте" понимают неодинаково. Для одних, как для Михаила Федотова и депутата Бориса Резника, это право журналиста свободно формулировать свои мысли и доносить их до окружающих. Для других, как для журналиста Алексея Венедиктова и Владимира Энтина, это право всех граждан на получение полной и достоверной информации. Третьи, как, например, журналисты Дмитрий Воскобойников и Софья Дубинская, понимают свободу слова как свободу самовыражения вообще - как "внутреннюю раскрепощенность" и "свободу поведения". Наконец, декану журфака МГУ Ясену Засурскому свобода слова видится как право граждан не только свободно получать информацию, но и принимать деятельное участие в функционировании средств массовой информации.

Оглядываясь на прошедшие 15 лет, присутствующие единодушно отметили, что наиболее продуктивным этапом для отечественной журналистики были последние годы существования СССР и первые годы независимой России - тогда интерес и доверие граждан к печатному и телевизионному слову были на подъеме, а сами журналисты и редакторы пользовались предоставленной им свободой в рамках сначала горбачевской гласности, а потом и "Закона о печати", наиболее эффективно. В частности, отметили собравшиеся, именно в те годы был востребован и активно развивался такой жанр, как публицистика, которая сегодня, 15 лет спустя, практически оказалась в упадке. "Ничего удивительного, - отметил кто-то, - ведь настоящая публицистика подразумевает активную нравственную позицию автора, а нынешние авторы пишут только за деньги, и немалые". Падает и доверие к СМИ, особенно печатным, в целом. По данным исследовательского холдинга ROMIR Monitoring, в этом рейтинге СМИ стоят на уровне с такими институтами, как правительство и армия - каждому из них доверяют не более 9 процентов россиян (это третий показатель; два первых - церковь с 14 процентами и президент РФ, которому доверяет половина его сограждан).

Спор бинокля с молотком

По мнению Бориса Резника, заместителя председателя Комитета Госдумы по информационной политике, в сложившемся положении во многом виноваты сами журналисты, которые не использовали шанс, предоставленный им в начале 90-х годов "Законом о печати". Они могли оставить в профессии все лучшее, что было накоплено журналистами советских времен, но вместо этого утратили прежние позиции и привнесли много плохого: "чернуху, заказуху, порнуху". Сегодняшние СМИ растеряли серьезное, доброе, уважительное отношение к своему предмету и аудитории. В результате нынешние публикации утратили действенность - ни граждане, ни власти больше не прислушиваются к средствам массовой информации.

Именно поэтому, считает Борис Резник, российский "Закон о СМИ" постоянно испытывает на себе давление тех, кто хочет изменить его в сторону большей строгости и подцензурности. По словам депутата, соответствующие предложения и поправки постоянно поступают в профильный комитет Госдумы. К счастью, большую их часть пока успешно удается нейтрализовать на стадии изучения, как, например, это было с недавним предложением депутатов от КПРФ ввести уголовную ответственность за неподобающее упоминание в СМИ государственных символов России, включая президента страны.

Борис Резник поведал собравшимся, что ему даже пришлось написать Владимиру Путину письмо, в котором он просит президента не менять нынешний "Закон о СМИ", потому что на сегодняшний день это единственный по-настоящему работающий в данной сфере правовой документ. Попытки журналистов самостоятельно договориться о неких нормах допустимого в их профессии, заявил Резник, ни к чему не приводят. Так, еще в предвыборном 1999 году главы теле- и радиокомпаний подписали совместную хартию, которую тут же дружно начали нарушать, так как следить за ее соблюдением должен был специальный Общественный совет по телевещанию, не созданный и по сей день. Другой пример - новая "Хартия телевещателей против насилия и жестокости", которую как раз в то время, когда проходил круглый стол в "Росбалте", подписывали главы российских телекомпаний на специальном заседании в Кремле. По словам Резника, текст ее составлялся в строгом секрете, так что ознакомиться с ним депутаты ГД возможности не имели.

За журналистов энергично вступился Алексей Венедиктов. Рассуждая в духе "неча на зеркало пенять", главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" напомнил собравшимся, что любое средство массовой информации - это в буквальном смысле не более чем средство, инструмент, обеспечивающий доступ граждан к информации, и от него не следует ждать приукрашивания действительности. "Мы - инструмент, такой же как молоток. Нельзя переосмыслить роль молотка", - заявил он. "Скорее бинокль", - возразил кто-то из присутствующих, усомнившись в наглядности метафоры. "Это Первый канал - бинокль, а "Эхо Москвы" - молоток", - парировал Венедиктов.

Далее он сформулировал свои претензии к законодателям. По словам Венедиктова, за последние пять лет ("задумайтесь, почему именно этот срок", - сказал он) российское законодательство пополнилось 32 поправками, так или иначе ущемляющими свободу СМИ. Причем, отметил главный редактор "Эха Москвы", это не только поправки к действующему "Закону о СМИ". Это и недавно принятый президентом закон о государственном языке, и закон "О противодействии терроризму", и поправки к закону о выборах, и многие другие правовые акты и постановления. В результате этой законотворческой деятельности парламентариев, резюмировал Венедиктов, мы имеем следующую ситуацию: свобода слова в России есть, но ситуация с ней все время ухудшается. "Тренд негативный", - подчеркнул он.

По-настоящему действенными мерами, регулирующими отношения между СМИ и аудиторией, могут быть внутрикорпоративные договоренности в журналистской среде, заявил Венедиктов и в пику Резнику привел удачный пример подобного рода, вспомнив о том, как нормы, выработанные главными редакторами ведущих российских СМИ после теракта на Дубровке, "сработали" при освещении в СМИ бесланских событий. Впрочем, нынешнюю телевизионную хартию и Венедиктов назвал фикцией - именно из-за ее официозного характера.

Еще главный редактор "Эха Москвы" посетовал на разрыв между СМИ и властью, как законодательной (это по адресу Бориса Резника), так и исполнительной. В связи с последней Венедиктов вспомнил совсем свежие события: когда две недели назад в Москве и Московской области отключился свет, корреспонденты "Эха" обратились к ответственным чиновникам с просьбой разъяснить для слушателей текущую ситуацию, успокоить их и предотвратить возможную панику. "Знаете, что они нам ответили? - спросил присутствовавших Венедиктов. - Вы журналисты, вот вы и успокаивайте".

В результате, полагает Венедиктов, если "негативный тренд" сохранится, то вскоре российская журналистика будет отброшена на двадцать лет назад, к уровню 1985 года. Для того чтобы этого не произошло, полагает он, необходим новый закон о СМИ, который расчистил бы все искажения, накопившиеся за годы функционирования "Закона о печати" еще советских времен. С этой цель, упомянул Венедиктов, был создан "Индустриальный комитет", объединяющий руководителей ведущих российских СМИ, чтобы они могли коллективно общаться с действующей властью. Правда, отметил представитель "Эха Москвы", работа комитета в настоящее время недостаточно активна.

Экономическая самоцензура

Разговор из юридической плоскости в экономическую перевел присутствовавший на круглом столе декан факультета журналистики МГУ Ясен Засурский. Он отметил, что хотя свобода слова в России за прошедшие 15 лет никуда не делась, существенно сократились возможности ее реализовать, и причиной тому - экономические обстоятельства, в которых оказались многие нынешние СМИ. Особенно остро, отметил он, стоит проблема монополизма, прежде всего на телевидении. "Немногие знают, - сказал Засурский, - что канал, располагающий более чем 22 процентами телеаудитории, - уже монополист". Юридически никто никому ничего не запрещает говорить, но СМИ, не располагающему монополией на аудиторию, очень трудно пробиться к читателям и слушателям. Еще хуже дело обстоит с отдельными журналистами, которые порой просто не могут ничего опубликовать, если их точка зрения расходится с точкой зрения акционеров того или иного средства массовой информации. Между тем, отметил декан журфака, в действующем "Законе о СМИ" о монополизме вообще ничего не сказано.

Такое положение складывается из-за того, что нынешние средства массовой информации в России, особенно печатные, не конкурентоспособны. По данным Засурского, лишь 10 процентов печатных изданий достигают уровня самоокупаемости, да и те как правило - дешевые таблоиды сенсационной направленности. Остальным приходится выживать на дотациях, а кто платит деньги, тот и заказывает музыку. Засурский напомнил, что ни в одной стране мира нет закона, который ограничивал бы права учредителей СМИ вводить цензуру в подведомственных им редакциях, но на Западе этим правом впрямую практически никто не пользуется - там действуют не административные, а экономические рычаги. Если газета или телеканал зависят от мнения своей аудитории, им приходится с этим мнением считаться в своей редакционной политике. У нас же СМИ зависят не от читателей и слушателей, а от муниципальных администраций, губернаторов, местных олигархов, которые отнюдь не гнушаются административными мерами.

Тема оказалась болезненной для всех присутствующих. Ведущая круглого стола, гендиректор ИА "Росбалт" Наталия Черкесова напомнила, что по-настоящему свободными СМИ бывают там, где 2/3 населения относятся к среднему классу и могут платить высокую цену за качественную информацию, - очевидно, что России до таких показателей далеко. А Венедиктов заявил, что еще пять лет назад средства массовой информации не облагались налогом на добавочную стоимость, однако после того, как на это обратил внимание нынешний глава Минэкономразвития Герман Греф, издательствам и редакциям пришлось платить НДС в полном объеме, как любым другим хозяйствующим субъектам. В результате большая их часть вынуждена была идти на дотации все к тем же губернаторам и олигархам.

Глава "Эха Москвы" привел выразительный пример. В ответ на сообщение Софьи Дубинской, исполнительного директора альянса региональных СМИ, что в регионах ситуация со свободой слова обстоит лучше, чем в Москве, Венедиктов рассказал, как во время недавнего отключения электроэнергии в Туле и Тульской области его корреспонденты обзвонили редакции 17 тульских печатных изданий в поисках комментариев и подробностей. Везде "Эху Москвы" ответили: мы ничего не расскажем, нам губернатор запретил. То же самое, отметил он, происходило во время печальных событий в Красноярске, где две недели искали пятерых пропавших детей, - там местные журналисты также оказались под сильнейшим давлением со стороны региональных властей. В результате во многих СМИ, как региональных, так и центральных, действует даже не цензура, а самоцензура, что гораздо неприятнее и опаснее.

Рассуждая об ответственности журналистов перед своими читателями, присутствующие согласились с тем, что в тенденциозном освещении тех или иных событий не было бы ничего страшного, если бы среди российских СМИ в равной мере был бы представлен весь спектр политических и каких угодно еще мнений. В условиях, когда ни одно средство массовой информации в принципе не может претендовать на полную объективность, лучше предоставить право читателю или зрителю самому формировать себе информационную картину - пусть выбирает, достаточно ли ему для понимания ситуации в стране или в городе одной газеты (телеканала, радиостанции) или трех. А то и десяти. Тем более что, по словам первого заместителя генерального директора агентства "Интерфакс" Дмитрия Воскобойникова, сегодня во многом так уже и происходит - печатные СМИ все больше проигрывают интернет-изданиям, которые быстрее и гибче откликаются на происходящее в стране и мире, а главное, более доступны и разнообразны по своей направленности и тематике (там, где есть Интернет, конечно - все тот же ROMIR пока что ставит этот вид коммуникации на третье место после телевидения и радио по степени распространения среди аудитории).

Однако, согласились присутствующие, равнодоступное многообразие подходов - это идеальная ситуация, в действительности пока все обстоит не так. Круглый стол в "Росбалте", собственно, так и закончился - благими пожеланиями. Восхваление прошлого и жалобы на настоящее как-то отвлекли участников беседы от мыслей о будущем, о котором вообще говорили очень мало и, в основном, в мрачных тонах. Может быть, потому, что в ходе беседы стало ясно: взлет российской журналистики начала 90-х годов и нынешний ее упадок зависят не только от юридических норм, закрепленных в законе о СМИ, но и от множества других факторов, среди которых не последнее место занимает разочарование нынешних россиян в общественной жизни и упадок их интереса и доверия к СМИ. Ведь журналистика конца 80-х - начала 90-х годов потому и переживала такой подъем, что вся страна в те годы не отрывалась от экранов, а интерес к печатной продукции хорошо выражался известной поговоркой того времени: "Сегодня читать интереснее, чем жить".

Но рано или поздно эта болезнь будет преодолена. Может быть, к следующим парламентским или президентским выборам. А может быть, в связи с другими, куда более серьезными общественными потрясениями. Трудно сказать, нужно ли желать их скорейшего наступления...

Дмитрий Иванов