30 ноября из колонии в Нижнем Тагиле освободился Михаил Трепашкин - человек, который слишком много знает. Бывший полковник ФСБ, адвокат, осужденный на четыре года за разглашение государственной тайны, участник знаменитой пресс-конференции Александра Литвиненко, когда офицеры спецслужб обвинили ФСБ в коррупции и убийствах, автор громких заявлений о причастности все того же ФСБ к взрыву жилых домов в Москве, человек, утверждающий, что он заранее знал о "Норд-Осте" и обладает скандальной информацией об убийствах Литвиненко и Политковской, и так далее и тому подобное. Едва оказавшись на свободе, он заявил, что будет говорить.
Потенциальная жертва
В биографии Михаила Трепашкина довольно много темных пятен и разночтений, но это легко объясняется - большой отрезок своей жизни он отдал работе в спецслужбах, в 22 года поступив в Высшую школу КГБ и уволившись из органов госбезопасности в чине полковника летом 1997 года (правда, не исключено, что это произошло на два года раньше). До конца 1993 года он специализировался на делах о контрабанде культурных ценностей и произведений искусства, а затем был переведен на еще более взрывоопасный, причем в прямом смысле этого слова, участок работы - в Управление собственной безопасности ФСБ, где под началом Николая Патрушева занимался, в том числе, разоблачением преступной группы в ФСБ и ГРУ, продававшей оружие в Чечню.
Как сообщается в биографии Трепашкина на сайте, посвященном его делу, дело приказали закрыть, возник конфликт с начальством, из-за которого он и был уволен из органов. По другим источникам, увольнение полковника было связано с проявленной им неуместной настойчивостью в желании разоблачить коррупцию среди высших чинов ФСБ. Как бы там ни было, после увольнения, в 1997 году, Трепашкин продолжил интересоваться этой темой, давал интервью о коррупции в ФСБ и даже направил письмо тогдашнему президенту Борису Ельцину. Однако результатом подобной активности стало лишь избиение полковника неизвестными, напавшими на него на улице.
Публичную известность Трепашкину принесла пресс-конференция другого бывшего сотрудника ФСБ, Александра Литвиненко, 17 ноября 1998 года, на которой Михаил Иванович присутствовал в качестве потенциальной жертвы. Литвиненко тогда заявил, что в середине 1997 года, когда он еще работал в Управлении ФСБ по разработке преступных организаций (УРПО), он получил приказ организовать нападение на Трепашкина, а также убить Бориса Березовского и похитить Умара Джабраилова.
Убойное дело
После увольнения из ФСБ Трепашкин работал юристом в фармацевтической фирме, полгода в 1998 году занимал должность начальника следственного отдела Управления федеральной службы налоговой полиции, затем занялся частной адвокатской практикой, пока в 2001 году не вступил в межрегиональную коллегию адвокатов "Межрегион", где работал до своего задержания 22 октября 2003 года.
Однако, как известно, бывших сотрудников спецслужб не бывает. В сентябре 2001 года Трепашкин дал интервью французским журналистам, снимавшим фильм "Покушение на Россию", посвященный взрывам домов в Москве и Волгодонске за два года до того. В этом интервью Трепашкин поделился имевшейся у него информацией о причастности к этим событиям ФСБ. Если учесть, что в тот период, осенью 1999 года, Трепашкин уже как минимум два года не состоял на службе в органах, а был всего лишь частным адвокатом, и принять во внимание признания Литвиненко, тот факт, что он, тем не менее, занимался сбором информации по такому в прямом смысле "убойному" делу, заставляет задуматься. Одно из двух - либо у Трепашкина имелся заказ на такую деятельность, либо он делал это по собственной инициативе с целями, предоставляющими широкое поле для домысливания.
Как бы там ни было, последствия скандального интервью не заставили себя ждать - дома у бывшего полковника прошел обыск, в ходе которого, как впоследствии было заявлено соответствующими органами, были изъяты следственные материалы КГБ СССР, министерства безопасности РФ, ФСК и ФСБ на различных носителях, которые он, по версии обвинения, во время своей работы в этих структурах копировал и незаконно хранил. В отношении Трепашкина было заведено уголовное дело по факту разглашения государственной тайны. Тайну он разглашал, как посчитало следствие, передавая своему бывшему коллеге - полковнику ФСБ Виктору Шебалину - сводки прослушивания телефонных переговоров членов гольяновской ОПГ, в которых, якобы, содержались данные о методах работы ФСБ.
Тем не менее, Трепашкина, как это ни странно, не арестовали, а взяли подписку о невыезде. В начале 2002 года он познакомился с депутатом Госдумы Сергеем Юшенковым и начал сотрудничать с возглавляемой им и другим депутатом, правозащитником Сергеем Ковалевым, Общественной комиссией по расследованию взрывов жилых домов в городах России в 1999 году.
Юшенков, в апреле того года посетивший США, встретился там с потерпевшими по делу о взрыве дома на улице Гурьянова сестрами Морозовыми и порекомендовал им нанять Трепашкина в качестве адвоката, представляющего их интересы в суде, который готовился по делу о взрыве домов в Москве. В качестве обвиняемых выступали члены так называемой "банды Ачимеза Гочияева" Адам Деккушев и Юсуф Крымшамхалов.
Между тем Трепашкин, готовясь к процессу, вышел на след некоего загадочного террориста, сведения о котором сначала появились, а потом исчезли из дела. В нем он опознал своего бывшего сослуживца, тайного агента ФСБ Владимира Романовича, который специализировался на внедрении в чеченские группировки. Кроме того, Трепашкин нарыл и еще много интересных сведений, подтверждающих версию о причастности ФСБ к взрывам. Обо всем этом он успел рассказать в интервью газете "Московские новости", опубликованном уже после его ареста, в ноябре 2003 года.
Кроме информации по делу о взрывах домов, у Трепашкина, как он сам поведал в интервью радио "Свобода" сразу после своего освобождения, в тот период имелись и другие сведения. По его словам, в сентябре 2002 года он встречался с уже упоминавшимся Шебалиным, чтобы предупредить спецслужбы о том, что готовится "Норд-Ост", однако на это никто не отреагировал. Вместо этого, рассказал Трепашкин, Шебалин начал склонять его к участию в "травле Литвиненко, Березовского и им подобных, вплоть до уничтожения их, от чего я категорически отказался". После чего Трепашкину, по его словам, "сказали: ну, если ты не с нами, значит, против нас, если не хочешь выйти из дела Литвиненко, продолжаешь работу с комиссией Ковалева по взрывам домов, значит, сядешь". "В деле открыто лежал документ, где текст примерно такой – "чтобы не допустить (Трепашкина) к участию в процессе по взрыву домов, принять любые меры", вплоть, подразумевается, до привлечения к уголовной ответственности и посадки. Что и было сделано", - сообщил Трепашкин. О предложении Шебалина Трепашкин уже из-за решетки расскажет общественности в конце 2006 года, когда Литвиненко не станет.
Но это случилось позже. Тем временем, 17 апреля 2003 года возле подъезда собственного дома был убит Сергей Юшенков, а 3 июля этого года от аллергического синдрома, вызвавшего отек мозга, умер еще один член Общественной комиссии по расследования взрывов домом Юрий Щекочихин, после чего комиссия фактически прекратила свое существование.
Четыре года колонии
Начало судебного процесса по делу о взрывах было назначено на 31 октября 2003 года, а 22 октября Трепашкин, который собирался на нем выступить, был задержан. Произошло это, когда ничего не подозревающий адвокат ехал на своей машине в Дмитров. Машину остановили для досмотра сотрудники ГАИ и обнаружили в ней пистолет, разрешения на ношение которого у Трепашкина не было. По его словам, оружие было ему подброшено этими самыми сотрудниками ДПС, которые его потом и нашли.
Трепашкина, больного бронхиальной астмой, посадили в местное дмитровское СИЗО, где, как он рассказывал, были нечеловеческие условия – холодная, темная бетонная камера площадью 6,6 квадратных метров. Там он безвыходно просидел 25 дней, после чего его перевели в исправительное учреждение в Волоколамске, где продержали две недели в антисанитарных условиях в переполненной камере. Все это впоследствии стало основанием для обращения в Страсбургский суд, который в июле 2007 года удовлетворил жалобу Трепашкина и обязал Россию выплатить ему три тысячи евро в качестве компенсации морального ущерба. Судьи единогласно признали, что в отношении Трепашкина была нарушена статья 3 Европейской конвенции по правам человека, запрещающая применять пытки.
1 декабря 2003 года суд издал постановление о его аресте, а 19 мая 2004 года Московский окружной военный суд признал Трепашкина виновным в разглашении гостайны и приговорил его к четырем годам лишения свободы в колонии-поселении. Через год, 15 апреля 2005 года Дмитровский городской суд Московской области признал его виновным в хранении оружия и добавил к первому сроку еще год заключения. Трепашкин обжаловал оба приговора и небезуспешно - 1 июля 2005 года Мособлсуд отменил приговор Дмитровского суда, так как, как оказалось, на изъятом пистолете не было отпечатков пальцев адвоката. Приговор военного суда был оставлен в силе.
Тем временем Трепашкин отбывал свои четыре года на Урале, в Нижнем Тагиле, в колонии-поселении. В апреле 2005 года, когда прошла треть срока наказания, он попросил суд освободить его условно-досрочно, и 19 августа, неожиданно для него и его адвоката, это ходатайство было удовлетворено. 30 августа Трепашкин был освобожден и приехал в Москву. Однако ненадолго - прокуратура обжаловала это решение в Свердловском областном суде, и 18 сентября Трепашкин без определения суда был арестован в собственной квартире, перевезен в Екатеринбург и помещен в СИЗО №1. Впоследствии выяснилось, что накануне ареста Борис Березовский предлагал Трепашкину помочь с политическим убежищем, однако тот отказался.
По возвращении в колонию Трепашкина отправили в штрафной изолятор, что повлекло ухудшения состояния его здоровья. С тех пор Трепашкин неоднократно жаловался на постоянные приступы астмы, плохую еду и негативное отношение администрации. Судьба Трепашкина взволновала ведущих российских правозащитников - 21 сентября 2005 года они обратились к международной правозащитной организации Amnesty International с призывом признать Трепашкина политзаключенным. В марте 2006 года Amnesty International пришла к выводу, что уголовные дела в отношении Трепашкина могли иметь политическую подоплеку, а доказательства его преступлений могли быть сфальсифицированы и призвала российские власти начать доследование дела, а на это время освободить адвоката и обеспечить его необходимой медицинской помощью. Однако, эти призывы не возымели никакого действия. Как рассказал Трепашкин в интервью "Свободе", его "старались держать в ШИЗО, запрещали любые контакты с людьми. То есть кто-то из осужденных только переговорил - сразу же его вызывали, требовали писать объяснения - о чем говорили, что за контакты... Я был фактически объявлен вне закона со стороны администрации колонии, со стороны УФСИН". За время своего пребывания в колонии Трепашкин неоднократно объявлял голодовку в знак протеста против действий администрации.
Имя Трепашкина вновь появилось в СМИ в конце 2006 года, после того как в Великобритании был отравлен полонием сбежавший из России Литвиненко. 4 декабря Трепашкин обратился к администрации колонии с просьбой разрешить ему дать показания прибывшим в Москву следователям Скотланд-Ярда, однако этому воспрепятствовала Федеральная служба исполнения наказаний, заявившая, что ему запрещено общение с иностранными спецслужбами в силу того, что он осужден за измену родине. Через несколько дней, однако, Трепашкину удалось через посредника передать британской газете The Sunday Telegraph свои показания по делу Литвиненко. В них утверждается, что к его отравлению причастен действующий полковник ФСБ, который в маске сидел рядом с Литвиненко на скандальной пресс-конференции в ноябре 1998 года. Трепашкин сообщил газете имя этого человека, однако по юридическим причинам оно не было обнародовано.
Положение Трепашкина тем временем стало тяжелее - в марте 2007 года по требованию администрация колонии-поселения, обвинившей его в систематическом нарушении правил внутреннего распорядка, Трепашкина перевели на более жесткий режим содержания, в колонию общего режима. Однако здоровье его настолько ухудшилось, что в колонию общего режима он так и не попал, проведя последние полгода своего срока в медсанчасти.
Трепашкина должны были освободить не раньше 12:00 пятницы, поэтому никто не смог его встретить у колонии. Он один приехал в Екатеринбург из Нижнего Тагила на маршрутке.
Он уже заявил, что обжалует приговор за разглашение гостайны, добиваясь своей полной реабилитации, а также собирается судиться с администрацией колонии, неоднократно нарушавшей его права. А еще он сообщил радио "Свобода", что не собирается молчать и намерен говорить обо всем, что ему известно. Прежде всего, об убийстве Литвиненко, а также о убийстве Анны Политковской, с которой он также был знаком, причем, по его словам, эти два дела связаны.
На прежнем месте работы Трепашкина болтунов не любят.