Блогера Руслана Соколовского, прославившегося ловлей покемонов в екатеринбургском храме, приговорили к трем с половиной годам условно, признав виновным по всем пунктам обвинения. Среди прочего ему вменяли экстремизм, оскорбление патриарха Кирилла, феминисток и чувств верующих. Зачитывая вердикт, судья Екатерина Шопоняк цитировала выводы экспертиз, опираясь на которые она приняла свое решение: настойчивое формирование негативного образа верующих при помощи метафор; размещение понятных верующим оскорблений в интернете; формирование мнения, что в России царит мракобесие и произвол… «Лента.ру» поинтересовалась у экспертов, как этот процесс и приговор повлияет на отношения церкви, власти, общества и отечественной блогосферы.
Судя по приговору, помимо оскорбительных метафор видеоблогер наговорил в своих роликах на YouTube много всего, что нарушает ст. 148 и ст. 282 УК РФ («Оскорбление чувств верующих» и «Возбуждение ненависти либо вражды»). Неслучайно одним из пунктов приговора было удаление этих роликов. Но, возможно, впервые судья районного суда говорила о «переосмысление ситуации непорочного зачатия» и «введение Иисуса Христа в японский бестиарий», используя терминологию, более подходящую для богословских диспутов. Из уст представителя прокуратуры на процессе звучали указания на то, что подсудимый высказывал сомнения в существовании Бога и в божественном происхождении Иисуса Христа.
Богословы в погонах
«Богословская мотивация, похоже, плотно вошла в российскую судебную и прокурорскую практику, — считает ведущий научный сотрудник института Европы РАН религиовед Роман Лункин. — Все началось во время процесса над Pussy Riot, когда представители прокуратуры цитировали решения вселенских христианских соборов, в частности Трулльского (проходил в 691-692 годах и принял ряд важных решений для формирования внутрицерковного права и борьбы с ересями — прим. «Ленты.ру»), и различную православную литературу». Позже, по его словам, эта практика широко применялась в процессах над свидетелями Иеговы при определении их литературы как экстремистской: их обвиняли в критике православной церкви, и со стороны обвинения также звучала прямая религиозная мотивация.
Руслан Соколовский и мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман
Фото: Донат Сорокин / ТАСС
«Независимо от того, какие статьи Уголовного кодекса предъявляются Соколовскому, все равно получается, что прокуратура здесь защищает православие, честь православной церкви и ее православное пространство», — отмечает Лункин.
По мнению религиоведа, судебные процессы, так или иначе связанные с претензиями РПЦ к представителям иных конфессий или светским оппонентам, происходят как бы в параллельной юридической реальности, где теологические аспекты порой важнее состава преступления или нанесенного вреда.
Комментируя процесс над Соколовским, Екатеринбургская епархия заявляла, что подобного рода провокации должны решительно пресекаться во избежание повторения их в дальнейшем. Епархия была возмущена, ее духовенство обижено, отмечает Лункин. В местных СМИ появлялась информация, что у дела Соколовского в епархии был куратор, отец Виктор Явич, он же — один из главных свидетелей обвинения. Ему принадлежит фраза: «Если Соколовский тебя не оскорбил — ты моральный урод». Лункин добавляет, что такие же «кураторы» присутствовали, например, на процессе в Белгороде, где женщину судили за то, что она прикурила от свечи в храме.
«Формально РПЦ в таких делах не участвует, но их объединяет интерес со стороны церковных иерархов и их деятельное участие в формировании общественного мнения посредством публичных выступлений», — говорит Лункин.
При этом религиовед не склонен драматизировать ситуацию. «Молодое поколение духовенства открыто говорит о том, что резкие, гневные заявления представителей РПЦ отвращают людей от веры и мешают миссионерской работе. Большинство людей все-таки ищет в церкви милосердия, открытости. Это несколько иной образ, нежели тот, который сейчас проявляется: церковь как часть государственного аппарата», — уверен Лункин.
Соколовский с матерью на вынесении приговора
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Он прогнозирует, что в дальнейшем из-за таких случаев прямой поддержки со стороны правоохранительных органов церкви будет все сложнее поддерживать даже формальную видимость отделенности от государства. «Получается, что церковь использует государственные институты не только для принятия выгодных ей законов и для передачи имущества, но и для преследования оппонентов», — резюмирует Лункин.
Репрессивная инерция
Правозащитник, юрист Михаил Аншаков подверг сомнению способность РПЦ самостоятельно создавать альтернативную судебную реальность: «Телефонное право даже в таких случаях включается только через очень высокие кабинеты. Церковь не может ничего курировать, она может только создавать определенный информационный фон. Властных полномочий напрямую влиять на судебные решения у нее нет».
Отмену нескольких громких приговоров — в частности, вынесенных воспитательницые Евгении Чудновец и оппозиционеру Ильдару Дадину — многие восприняли как «коррекцию» политического курса в сторону смягчения репрессивного аппарата. В случае Соколовского, по мнению Аншакова, замену реального срока на условный тоже можно воспринимать как послабление, учитывая реальные два года для Pussy Riot. «Как я понимаю, установка такова, что практика наказаний за такие действия должна остаться, но без реальных сроков», — предполагает эксперт.
При этом представители Всемирного русского народного собора — главной общественной организации РПЦ — уже назвали приговор Соколовскому «мягким». В этой связи Роман Лункин отмечает некоторое несоответствие нового курса на смягчение и непримиримой позиции церкви. «Решения государства о том или ином повороте в контроле общественной жизни проникают в сферу религии в последнюю очередь. Это видно по запрету открытого неправославного миссионерства по закону Яровой, по ликвидации "Общества свидетелей Иеговы", по локальным погромам баптистских и пятидесятнических (протестантские христианские движения — прим. «Ленты.ру») общин», — говорит он. Невзирая на какую-либо «коррекцию» общего курса, из-за инерции церкви и правоохранительной системы православие все еще воспринимается как часть государственной идеологии, подчеркивает Лункин, потому неудивительно, что в процессах, где РПЦ выступает на стороне обвинения или защищает свои интересы, ее позиция встречает поддержку и понимание.
«Так уж получилось, что с 2009 года, когда патриархом был избран Кирилл, церковь стала заложником повсеместной поддержки со стороны государства, и сейчас она от этого отказаться не в состоянии. Церковь уже не может пойти в другую сторону», — резюмирует религиовед.
Соколовский общается с журналистами после оглашения приговора
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Дурной пример заразителен
Механизм, опробованный на отмене приговоров через Верховный суд, по мнению юриста Аншакова, вряд ли будет применен в ситуации Соколовского, поскольку условный срок вполне соответствует упомянутому выше курсу на смягчение.
Лункин, в свою очередь, считает такой исход событий вполне вероятным, хоть и сомнительным — из-за слишком большого набора статей в обвинении Соколовского. Помимо 148-й и 282-й — еще и ст. 138.1 УК РФ («Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации»). Впрочем, у блогера есть право обжаловать приговор в областном и в Верховном суде. А там — чем черт не шутит...
Аншаков отмечает, что судебные процессы, в которых государство защищает интересы РПЦ и такие ранимые чувства верующих, неизменно получают общественный резонанс, а их решения формируют у молодежи негативное отношение и к религии, и к верующим, и к российскому правосудию. Фактически Соколовский уже сделался среди молодежи суперпопулярной фигурой (о чем ярко свидетельствуют сотни тысяч подписчиков в его группах в соцсетях и на YouТube — прим. «Ленты.ру»).
Бизнес на грани фола
Нельзя забывать, что свой срок Соколовский получил прежде всего за медиапродукт, созданный им для своего YouТube-канала, который он использовал не только для самовыражения, но и для монетизации творчества. В свое время самый популярный в мире видеоблогер PewDiePie спровоцировал схожий скандал, опубликовав видео с антисемитским лозунгом. На роликах схожего «пограничного» содержания раскручиваются сотни и даже тысячи видеоблогеров в России. Неизвестно, воспримут ли они приговор Соколовскому как прямой сигнал быть осторожнее в блогосфере. Сам «ловец покемонов» это, похоже, усвоил, если считать искренним его последнее слово в суде.
Кадр скандального ролика с ловлей покемонов
Кадр: Sokolovsky! / YouTube
«Видеоблогинг — новая полноценная форма медиабизнеса, самые успешные представители которого зарабатывают миллионы долларов в год, — говорит доцент кафедры новых медиа журфака МГУ Леонид Делицын. — Российские представители этого рынка пока выглядят скромнее, получая около миллиона долларов — в случае топ-блогеров». Государство, по его словам, пытается регулировать этот бизнес, устанавливая внутри него рамки ради общественного спокойствия и соблюдения культурных норм.
«Успешные представители этого жанра всегда находятся на грани и немного за гранью культурных, а иногда и юридических норм. Для того чтобы в этой среде делать деньги на контенте, который ничего не нарушает и никого не оскорбляет, требуется талант на порядок выше. Я не хочу сказать, что на краю дозволенного деньги может делать любой дурак, но гораздо легче их делать именно там», — говорит Делицын.
Однако этот бизнес, по его мнению, как и любой другой, реагирует на сигналы, которые посылает власть. «Я думаю, видеоблогеры, особенно популярные, — рациональные люди, действующие в значительной степени из коммерческих соображений и в меньшей степени из каких-то убеждений, — говорит Делицын. — Поэтому они [после приговора] будут действовать рационально, учитывая обозначенные рамки, получив четкий сигнал, куда лезть не надо. Я не думаю, что мы увидим повальный приток видеоблогеров в храмы с целью эксплуатировать эту тему ради популярности».
РПЦ проявляла живой интерес к медиабизнесу: на знаменитой мартовской встрече популярных видеоблогеров с министром культуры Мединским присутствовал епископ Тихон (Шевкунов).
Приговор Соколовскому может свести на нет усилия церкви, сделав ее в глазах блогеров неким пугалом, с которым лучше не иметь дела от греха подальше.
«Трудно оценить реакцию всей блогосферы на приговор. Для маргинальных ее представителей ничего не меняется, они и без того были достаточно отчуждены от церкви, — говорит Делицын. — Однако церковь по-прежнему будет вызывать у них огромный интерес как объект для творчества, в первую очередь из-за своей влиятельности и постоянного появления в СМИ».